Отпуск мне в очередной раз зажали. Все наши уже ушли в Карелию двумя группами: на Тумчу и оз. Кереть - р. Воньга. Нам с Катей опять предстоит идти вдвоем. Маршрут мы решили не менять. Идем, как и планировали, от ст. Косью по р. Изъяю - р. Косью, далее подъем по Большой Сарьюге, волок на Шарью, а затем по Шарью спускаемся до устья и далее по Усе до железнодорожного моста.
        Билеты покупал за три дня, так как у Кати с отпуском тоже была полная неопределенность. Билеты смог купить только на местный до Котласа, да и то в общий вагон. Так что, по всей видимости, предстоит бессонная ночь.
        Сборы прошли относительно спокойно, так как продукты были закуплены и расфасованы заранее. Паковаться в этот раз решили иначе, чем в 1999 году, когда ходили на Пагу также вдвоем. В байдарку я упаковал только шкуру, палатку, почти все свое барахло, а также карандаш (взял от второй байдарки), в который сложил аккуратно бутылки с песком и разными крупами. Вес получился вполне сносный. Карандаш с костями перевязали с торцов веревкой, чтобы было удобнее нести. В кости же запихнули пару сумок с едой на поезд. В рюкзак упаковались все остатки продуктов, Катины вещи и два спальника сверху. Вес рюкзака получился относительно невысокий. При такой упаковке все наше барахло при необходимости можно унести в одну ходку.
        После работы успели поужинать. В шесть часов вечера двинулись на остановку к "Алым Парусам". Решили для начала не напрягаться и донести вещи за две ходки. С троллейбуса уже за одну ходку принесли все барахло на первую платформу. Только успел скинуть байду, как объявили, что поезд будет отправляться с пятого пути. Не повезло нам, наших в Карелию мы провожали 9 августа с первого пути. Пришлось тащить все вещи прямо через пути, уж очень в лом было тащиться на второй этаж вокзала, а затем через конфорс на пятый путь.
        А вот и наш поезд подают на посадку. Решаем, что надо быть в первых рядах, чтобы успеть занять вторые полки. Благодаря ногам (я бежал с рюкзаком) и костям (Катя бежала с карандашом и гремела железом, отчего все пассажиры шарахались по сторонам) мы были в первых рядах и успели занять две верхние полки в предпоследнем купе. Байдарку я принес позже. Суетились мы не зря, так как вскоре весь вагон был забит до отказа. Но это, как позже оказалось, был еще не предел. На Кирове-Котласском села еще толпа народу, и проводница бегала по вагону и заставляла всех откидывать боковые столики, чтобы рассадить вновь зашедших пассажиров. Мы решили не испытывать судьбу и завалились спать на свои полки.

        Вопреки ожиданиям, сон удался, выспались хорошо. Проснулся в пять утра и поразился увиденному: людей, что сельдей в бочке, все проходы забиты ногами и вещами. Да, нам несказанно повезло, что успели занять верхние полки. Народ в основной своей массе не спал всю ночь. В 5.30 отправил Катю за билетами, а сам неспеша выгрузил сначала байдарку, а затем рюкзак с костями.
        Потянулись утомительные минуты ожидания. Как и на чем будем добираться дальше? Вскоре пришел Горьковский поезд с массой Кировских вагонов до Воркуты, а Кати все нет. Неужели опять только южный поезд? И опять эта морока с посадкой и багажом?
        На третьем пути стоит какой-то пассажирский состав со странной табличкой "Москва - Новороссийск", прошелся вдоль платформы - везде такие же таблички. Как он сюда попал? Время движется, а Кати все нет и нет. Неужели билетов вообще нет? Ну, наконец-то, билеты куплены, но только в общий вагон, зато Московского поезда. Нам уже не привыкать, доедем и в общем вагоне.
        Позавтракали. Незадолго до посадки прошел небольшой ливень с грозой, но мы удачно спрятались под балконом служебного станционного здания. Поезд опаздывает на 20 минут, гадаем, откуда будет нумерация. Оказалось с хвоста, так что берем вещи и идем от начала платформы, где мы стояли, до ее конца. Дошли легко за одну ходку, так что в дальнейшем так и будем паковаться. Вещей по сравнению с позапрошлым походом не убавилось, а несем все за одну ходку вместо двух.
        Погрузка без проблем. Разместились более-менее. Народу в вагоне много, хотя и раза в 1,5 меньше, чем в Котласском. Немного погодя пошел крутой ливень с грозой. Нам повезло - успели загрузиться до дождя.
        В 12 часов попили чаю. Обедать решили часа в 2-3. Катя залегла спать, в итоге обед состоялся чуть позже 3-х часов.
        После обеда была Микунь, народу еще добавилось. Немного помаявшись, я забрался на верхнюю полку наших соседей по купе, так как они сели играть в карты. Так и провалялся до ужина, немного подремав.
        После ужина была Ухта. Наши соседи нас покинули - мы заняли обе верхние полки и принесли свой рюкзак из последнего купе. После Сосногорска я попросил проводника разбудить нас полчетвертого, на что он ответил, что он объявляет все станции. Это для меня прозвучало неубедительно, поэтому я сказал, что его громкий голос о своей станции я могу и не услышать. Но надежда, что он разбудит, у меня все-таки появилась.

        Спал я хорошо. Проснулся только перед Печорой, окончательно встал в 3 часа утра. А вскоре и проводник замаячил. Убедившись, что я уже не сплю, он удалился в свое купе.
        Поезд прибыл вовремя. Выгрузка прошла быстро. На улице стоял густой туман, в 20-ти метрах уже ничего не различить. Я прошелся вдоль состава в поисках ориентира нашего дальнейшего пути, но в тумане смог определить лишь только здание вокзала. Решили тащить вещи по дороге, а там видно будет.
        Дошли до деревянной избушки-колонки. Неужели это и есть водокачка? А напротив нее развалины "нового" дома? Оставив вещи у избушки, я пошел дальше по дороге, которая вскоре раздвоилась, а впереди замаячил призрак, похожий на высотный дом. Я ломанулся к призраку через какие-то сараи, охраняемые злобными собаками на цепях. По-моему, они перепугались больше, чем я, так как скромно промолчали и быстро отвернулись, как будто не заметили меня. Мало ли что у меня на уме, а хозяина-то нет рядом. Кто же защитит бедное животное? Кое-как миновав сараи, я дошел до дома и увидел справа в полумраке очертания водонапорной башни. Справа же от дома уходила в лес тропа, она, похоже, нам и нужна. Пройдя по ней метров 50, я убедился, что с описанием совпадает ("по болоту в топких местах накиданы доски").
        С Катей донесли вещи до дома и расположились на теплотрассе. Далее я понес байдарку. Пройдя болотце за домом, вышел на какую-то дорогу и пересек ее. Далее тропа опять пошла по лесу, с окраины которого я увидел какие-то строения, похоже, что там и протекает Изъяю. Сбросив байдарку на окраине леса, протопал по чавкому болоту и вышел к сараям. Ура! Вот она, река! А то я уж было подумал, что пошел не по той тропе. Быстро вернулся за рюкзаком и Катей, и мы прошли уже знакомой мне тропой.
        Сборы проводились при густом тумане, который все же понемногу рассеивался, но делал это как-то нехотя. В 8.20 отправились в путь, лишь слегка перекусив, так как решили, что завтрак лучше устроить ниже железнодорожного моста, где заканчивается территория национального парка "Югыд-Ва".
        Тихие, степенные воды Изъяю через 5 минут привели нас к быстрой, стремительно несущейся с гор, Косью с чистой и прозрачной водой. А вскоре справа открылись вдалеке и сами горы. По левому берегу тянутся вдалеке сараи местных жителей. Через 40 минут прошли мост, какой-либо охраны или рыбнадзора нами не замечено. Через 20 минут встали на завтрак на левом берегу.
        Приполярное солнце решило нас порадовать, пришлось раздеться и позагорать. Пока я занимался костром, Катя успела набрать черники на вечерний компот. После завтрака совсем разморило, но решили все-таки идти. По пути состоялся-таки получасовой останов со сном, который пролетел, как миг, но идти дальше стало легче. Да, чуть не забыл, по случаю густого утреннего тумана не было ни мошки, ни комаров - это ж просто праздник какой-то.
        Река несет все также быстро, как и в начале пути. С 14 часов устроили двухчасовой обед. Погода стала портиться. Незадолго до стоянки даже попали под моросящий дождь. Встать на стоянку решили в 18 часов 10 минут на мысу правого берега, не дойдя до устья Кожима 4-х километров. Ходовое время за день - 4 часа 35 минут.
        Место неплохое, оборудованное рыбаками: костровище, навес, даже сухие березовые дрова тут же нашлись. На ужин классный компот из черники. Погода понемногу улучшилась, дождя больше не было.

        Ночью пошел дождь, это я ощутил на своей шкуре, когда выбегал по делам из палатки. А утром поднялся ветер, который то и дело стряхивал на палатку капли с деревьев. Проснулся я в 8 утра и пошел готовить завтрак.
        Разгреб золу. Оказалось, что она только сверху сырая, так что дождь был все-таки небольшим. Во время завтрака изредка моросило. Тепло, +12°C. Загружались под моросящим дождем.
        Отошли в 10.50. Дождь постепенно прекратился, но при подходе к устью Кожима все небо опять заволокло, и он вновь заморосил. Подошли к устью Кожима через 45 минут. Справа Катя заметила деревушку - это Кожымвом. Странно, но по описанию ее как бы и не видно должно быть. Кожим впадает в Косью тремя рукавами, в устье два больших острова, а слева по ходу, напротив устья, еще два острова: большой и поменьше. Река в месте слияния стала просто неузнаваемой, настоящее море, которое все-таки потихоньку сузилось до 500-600 метров. Течения уже не ощущается, хотя вроде бы и тащит.
        После устья Кожима через некоторое время миновали остров без названия, обойдя его справа, и через 50 минут подошли к длинному километровому острову Летороскади, который прошли левой протокой. Закинул дорожку, хотя результат был известен заранее. Очень мелко, один камень и песок.
        В 13 часов встали на обед на высоком песчаном берегу, с которого прекрасно видна старица, которую мы видели слева. Место грибное, с дровами проблема, но нас спасло найденное на соседнем костровище толстое полено, на одной трети которого мы и сготовили весь обед. В качестве деликатеса - жареные грибы с майонезом. Во время обеда погода улучшилась, даже сквозь тучи выглянуло солнышко.
        С обеда ушли в 16 часов. За час дошли до устья Большой Сарьюги, оставив справа громадный остров Сарьюга. Место впадения Большой Сарьюги видно хорошо - ориентиром служит высокий подмытый берег.
        Перед устьем Большой Сарьюги слева видели небольшую промоину, в которую Катя все норовила нырнуть. Я не был уверен, что это все-таки устье, да и вдали заметил рыбака на резинке, у которого можно было все уточнить. Как оказалось, он ставил сети. Я спросил его, устье ли это Большой Сарьюги, махнув рукой влево, откуда широким потоком весело бежала водичка. Мужик как-то невнятно махнул рукой, и мы пошли по "Большой Сарьюге". Она текла подозрительно параллельно Косью и была довольно мелка. Вдруг меня пронзила мысль, что в верховьях-то воды совсем может не быть. И тут совершенно неожиданно мы вышли в Косью той самой протокой, в которую хотела нырнуть Катя. А где же тогда Большая Сарьюга?
        Мы повернули обратно и почти сразу же услышали звук моторки. Из-за поворота показался тот самый мужик, что ставил сети, и сильно простуженным сиплым голосом чуть слышно прокричал (в смысле, прошептал): "Куда же вы пошли? Я же сети ставил и махнул вам, чтобы вы подождали. Сейчас я вас провожу". И мы весело припустили за моторкой. Остановившись в устье, мужик пригласил нас в избу попить чаю, но так как время было уже позднее, мы вежливо отказались. Все это мероприятие с "Большой Сарьюгой" съело у нас всего 15 минут. Устье находилось тут же, но чуть правее, явно его со стороны Косью не видно, а видна именно протока, по которой мы и ушли.
        Устье Большой Сарьюги оказалось действительно широким и глубоким, течения совершенно нет. Унылые болотистые берега, густо заросшие ивняком, березой и елью - типичный пейзаж в низовьях Большой Сарьюги. Через час хода пристали к левому берегу (справа по ходу), но что-то мне место не приглянулось, хотя и небольшая открытая луговина, неплохой выход. Пересекли реку: окраина морошкового болота, палатку есть где приткнуть, дрова есть - тут и решено остановиться, тем более, что и времени-то уже 18.20. Ходовое время за день - 4 часа 20 минут.
        В разведении костра, да и в готовке, сильно помог большой сухой еловый пень, разорванный землей при сходе берега, подмываемого водой, на три части, при этом даже слегка смолистый. На ужин опять была отличная жаренка из грибов.

        Ночью моросил дождь, но не сильно, к 10 утра совсем перестал. Было тепло, утром +12°C. Спалось на болотине хорошо, только вот под спиной была ямина, так что пришлось изогнуться буквой Зю. На завтрак опять жареные грибы и немного морошки прямо с веток.
        Вышли в 10.20. Течения по-прежнему нет, лишь изредка заметно небольшое движение воды. Небо серое и хмурое. Через некоторое время изредка стали появляться небольшие луговины, поэтому как-то немного даже посветлело вокруг. А вообще-то идти по узенькой речушке в густом еловом окружении - очень даже сумрачно, особенно при пасмурной погоде.
        До обеда сделали небольшой перекур, увидев справа по ходу пласт земли, усеянный княженикой. Ягод оказалось меньше, чем мы думали, зато набрали в буреломном лесу красной смородины на компот. На обед остановились на высокой луговине справа по ходу у островка елово-березового леса. Опять ели жареные грибы. Во время перекуса взбрызнул небольшой дождичек.
        Еще до перекуса стали появляться небольшие песчаные отмели, которые и сейчас тоже приходится обходить. Появилось несильное течение, идем по-прежнему на веслах. Через 40 минут дошли до первого каменистого короткого переката, траверснули его слева направо без особых проблем, хотя струя уже довольно сильная. Дно в районе переката устлано камнями.
        Почти сразу за перекатом взяла небольшая щучка, но вытянуть я ее не успел, так как руки были заняты описанием. Когда я дернул за леску, было уже поздно, щучка выплюнула блесну. Вскоре справа по ходу впал небольшой ручей шириной около 1 м.
        Идем, идем - ориентиров на реке никаких нет, трудно даже сказать где мы находимся. В половине пятого решили сделать перекур. Вышли слева по ходу на крутой берег, утоптанный у воды, по всей видимости, людьми. Так и есть, наверху была стоянка. Судя по банке из-под сгущенки, здесь были туристы и даже в этом году. Сходили на болото, много черники, морошки нет. Набрали черники в довесок к смородине для вечернего компота и утреннего киселя.
        После перекура сразу же прошли перекат, похожий скорее на быстрину. А далее такое началось... Течение постепенно усилилось, на дне стали появляться камушки, прошли по пути даже мимо двух небольших валунов, торчащих из воды. Идти стало значительно тяжелее. Все реже и реже стали встречаться спокойные участки реки. На очередном таком участке и встали на отличную стоянку (слева по ходу) в 18.25. Ходовое время за день - 5 часов.
        Здесь уже когда-то была стоянка - место довольно обжитое. Костровище есть, бревна для сидения перед костром тоже в наличии, несколько поленьев для костра лежит между стволами двух рядом стоящих берез, в костре валяется недогоревшая упаковка из-под Hewlett-Packard. Да, здесь явно были туристы, а не местное рыбачье. Рядом со стоянкой много кустов красной смородины, полно грибов. Это пока самая лучшая стоянка, встреченная нами на этом маршруте.
        Вечером ужин, и спать. Завтра напряженный день. Надо постараться дойти до первой развилки - места нашей дневки. Жаль, что не знаем, где сейчас находимся.

        Опять с утра моросящий дождь, температура +12°C. Пока готовил завтрак, дождь прекратился. Как только приступили к завтраку, пошел сильный дождь вместо привычной измороси. Собрались опять же без дождя, но как только начали грузить все барахло в байдарку, вновь пошел сильный дождь. Решили, что все-таки его лучше переждать, в итоге, вышли на воду в 10.35. Сразу же надели плащи, так как вновь заморосило, и еще неизвестно, чем все это закончится.
        Не успели отойти от стоянки, как справа впал ручей - левый приток Большой Сарьюги. Ура! Сориентировались! Взял километровку и стал сверять наш путь. Так и есть, это тот самый ручей. После его впадения мы делаем большущую дугу вправо, огибая обширную луговину. Все в соответствии с картой. Затем стал сверять все повороты, чтобы засечь скорость нашего продвижения и прикинуть время возможного нашего появления на первой развилке. Как на грех, перекаты и быстрины с сильным течением стали появляться друг за другом. Но шли мы их пока все еще на веслах, довольно легко траверсируя струю от берега к берегу.
        Пока расчеты складывались так: если к левому притоку Большой Сарьюги, реке Керкадоръёль, дойдем до обеда, то до 18 часов успеваем подойти к развилке. Наличие же перекатов и быстрин с сильным течением сильно тормозило скорость нашего продвижения, и все шло к тому, что в лучшем случае сможем прийти на развилку только к 20 часам, да и то еще неизвестно, что нас ждет впереди. Совершенно неожиданно течение практически успокоилось, и мы налегли на весла так, что берега только "замелькали".
        Через полчаса усиленной гребли (повороты русла я уже перестал с картой сверять) мы встаем на перекус на правом берегу, слева по ходу. Встали под группу деревьев, среди которых растет и ель, чтобы спрятаться от дождя, так как уже слегка заморосило. Место для перекуса наклонное и очень неудобное, но зато рядом защита от дождя в виде густой ели, да и вдоль берега лежит шикарное толстое бревно, на котором очень удобно сидеть у костра. Надо заметить, что берега пошли в основном болотистые. Место для перекуса искали минут 15, так как по берегам в основном растет кустарник с березой, а ель попадается редко, да и растет далеко от воды.
        Перекусив, через два часа продолжили свой путь. Через 15 минут справа неожиданно показался приток Керкадоръёль, ширина устья которого около 4 м. Ура! В 18 часов уже точно будем на развилке, и завтра будет дневка. После притока опять стал сверять все повороты реки с картой. Течение по-прежнему не очень сильное, так что движемся быстро и легко. По пути пристали к кусту черной смородины и 15 минут собирали ягоды. Скоро нашему взору предстала просека, которая нанесена на карту. Просека хорошо видна с воды. Затем следует почти прямой полукилометровый участок реки прямо до развилки. В 17.25 были уже на месте. Ходовое время за день - 4,5 часа.
        Слева по ходу, у слияния рек, отличная стоянка. Выходить на берег лучше в устье притока Лунвож, где имеется отличная плоская площадка для выгрузки барахла. Дрова нашлись прямо на стоянке, двуглавая ель лежала недалеко от костровища. Бревна для сидения у костра есть, место под палатку тоже недалеко от костра. Вся стоянка заросла грибами, которые на ужин же и оприходовали. Рядом со стоянкой набрали много рыжиков, которые росли прямо слоями.
        Завтра дневка. Усталость от подъема против течения чувствуется, так что дневка лишней не будет, тем более что еще и далее предстоит волочиться против течения до верховьев Большой Сарьюги. Кстати, очень ветрено, видимо, к смене погоды.

        Ночью шел дождь, похоже, несколько раз. Проснулся в восемь часов, но выйти из палатки опять же помешал идущий дождь, так что завтрак ушел готовить только в девять часов. Не жарко, всего +10°C. Место дневки - небольшой сухой пятачок среди заболоченного леса в месте слияния Лунвожа с Большой Сарьюгой. После завтрака попробовал половить на хлеб - ничего нет. Затем собрался за грибами.
        В 400-500 метрах от реки находится громадное клюквенное болото, по окраине которого попадается морошка. Болото сырое и местами топкое. До него я добрался с трудом, так как сам лес весь заболочен, причем местами большие открытые промоины с водой, в которые можно легко провалиться. Кстати, лес заболочен не только рядом с болотом, но, как оказалось, и во всей округе вдоль реки. Однако грибы попадаются на небольших сухих пятачках, особенно много рыжиков, есть также и обабки, попутники и подгруздки.
        Дошел до просеки, за которой смог далее дойти только до старицы, пересечь которую нигде не смог. Затем меня заинтересовал лес на другом берегу Большой Сарьюги, который мне показался значительно лучше этого заболоченного леса. Подошел к реке, кажется, можно ее пересечь в болотниках. Самые глубокие места оказались у берегов, но болотников хватило, хотя и на пределе возможного. Ну и бурелом же оказался на том берегу, один раз даже навернулся. Но несколько грибов все же нашел. Перешел обратно вброд реку, затем все-таки нашел место, где можно обойти старицу. Лес за старицей оказался сплошным буреломом, но грибы все-таки попадались.
        На обед, как обычно, жареные грибы, а также сегодня по случаю дневки борщ и горох с тушенкой. После обеда у меня банный день, у Кати он был до обеда. Несколько раз показывалось солнышко, хотя кратковременные дождички нам не давали расслабляться.
        На ужин к компоту были блины со сгущенкой и черной смородиной, а рис был с жареными грибами и тушенкой. Вот так удачно завершилась первая дневка на маршруте.

        С утра пасмурно, +11°C, но дождя нет. Быстро разжег костер жалкими остатками когда-то бывшей большой двуглавой ели, добавив сухих поленьев с березового пенька. Пока завтракали, прояснило, показалось солнышко.
        Без пяти десять начался следующий этап подъема по Большой Сарьюге, теперь уже до второй развилки. Совсем немного прошли на веслах, как пришлось уже вылезать и тянуть байдарку за веревку. Не успели расслабиться, как сразу же перед нами предстал завал из поваленных деревьев, который относительно легко преодолели, проведя байдарку через поваленную ель.
        Река очень сильно петляет, изменилась до неузнаваемости. По берегам в основном ивняк, дно из мелкого галечника и песка. В русле и вдоль берега валяется много коряг и коряжек, за одну из которых почти сразу же и запнулся, искупав часы и залив воду в правый сапог, а в левый только черпнул немного. Часы сразу же встали, странно, но они полностью сухие, вода не успела внутрь попасть. Я их потряс, постучал ими слегка об иву, не идут. Катя взяла, погладила, пошли. Чудеса, да и только. А то уж слишком неудобно было бы время в камере смотреть.
        Река сильно петляет, очень часто проводим байдарку, иногда идем на веслах, но плесов как таковых уже нет. После полудня слева показался высокий берег с хорошим лесом наверху. Решили немного перекурить перед обедом, поэтому пристали к берегу, заползли наверх, где обнаружили костровище. Катя стала собирать ягоды, а я пошел искать грибы. Вдруг откуда-то появилась сова (или филин, кто их разберет), сделала круг, уселась на высокий пень от ели с отломанной вершиной и, словно близорукий человек, вертя головой, стала пристально вглядываться в меня, пытаясь что-то разглядеть. Я щелкнул языком, птица встряхнула головой, потом еще раз, затем, когда я ее вспугнул, она сделала круг и опять уселась на этот высокий пень в 30-ти метрах от меня, пытаясь опять что-то разглядеть. Грибов я почти не нашел, да и ягод тоже немного.
        Через 20 минут встали на перекус, остановившись на галечниковой косе, но ушли делать костер под большой елью (почти в обхват в диаметре) с густой кроной. За время перекуса несколько раз взбрызнул дождичек.
        Еще перед обедом пошли так называемые плесы - участки реки с небольшим течением, на которых можно идти на веслах. Эти участки прерывались короткими, но сильными перекатами, через которые приходилось тянуть на себе байдарку. После обеда такие плесы частенько чередовались с перекатами, в нескольких местах по пути встретились даже острова.
        Через 50 минут слева заметили высокий берег с хорошим выходом, здесь явно когда-то была стоянка. Еще прямо с воды заметили растущие на берегу грибы. Наверху, действительно, оказалась сухая оборудованная стоянка, но место есть только для одной палатки. За узкой сухой грядой оказался низкий сырой берег. Грибов здесь набрали разных, я нашел даже белый гриб, нашли очень много рыжиков.
        После небольшого перекура пошли дальше. Пейзаж все тот же, но чем выше поднимаемся против течения, тем толще и круче попадается на нашем пути лопушник, которого с очередным перекатом становится все больше и больше. Ориентиров опять же никаких нет. Тяжело так идти - не знаешь, то ли спешить надо, то ли есть время для дополнительных остановок и вылазок за грибами, ягодами.
        Через час подошли справа к высокому обрывистому берегу. Пока это самый крутой и высокий берег на нашем пути. На левом берегу по ходу отличная стоянка. В очередной раз пополнили запасы грибов. Становиться на ночь еще рано, так что решили идти дальше, надеясь найти также неплохую стоянку.
        Через 50 минут встали на перекате справа по ходу на невысоком берегу, втиснув палатку среди могучих елей, костер же сделали рядом с поваленной елью, используя ее в качестве стола и сидения. Ходовое время за день - 5 часов 5 минут.
        Место для стоянки неплохое, но нет ни грибов, ни ягод, но они нам собственно и не нужны. Здесь даже кто-то давным-давно останавливался, нашли литровую стеклянную банку и еще живую, не успевшую сгнить, перекладину от костровища. На ужин традиционные жареные грибы с майонезом. Завтра надеемся дойти до скал и где-то за ними встать. Если повезет с погодой, как сегодня, то надеемся заползти наверх и увидеть всю красоту этих мест с высоты птичьего полета.

        Спали в окружении мощных елей, как на пуховой перине, под шум переката, время от времени шумно катающего камешки вниз по течению. С утра было пасмурно, но время от времени ветер все же разгонял эту серость и сбивал ее в обычные кучевые тучки, а иногда и дождевые, темные, давая просвет солнышку, чтобы оно изредка освещало нашу стоянку. Тепло, +12°C.
        Сегодня вышли в 9.48, чуть пораньше обычного, в надежде дойти до скал. Только бы погода не подвела, а то что-то хмурится. Начали с волока по перекату, потом пошли на веслах, огибая место нашей стоянки почти на 360°. Через полчаса прошли, точнее, проволоклись, по крутым зарослям лопушника справа от большого острова. Слева от острова очень узко и мало воды, да и в конце острова очень мелкий перекат. В основном все время уходит на подъем бечевой против перекатов, а плесы, если их так можно назвать, короткие и с сильным течением, которые иногда все же удается пройти на веслах.
        В получасе от острова справа подошли к высокому коренному берегу, подмываемому водой. Вскоре река отошла от него и, сделав несколько петель, опять вернулась к нему, но здесь перекат был уже значительно длиннее и мощнее. В узкой части переката лежал даже крупный булыжник, через который мощным потоком сливала вода. Байдарку здесь пришлось протаскивать вверх руками, так как веревка опасно натянулась.
        Пока я ковырялся под берегом, проводя байдарку сквозь заросли лопушника, Катя ползала по верху крутояра и собирала подосиновики, которые мы еще заметили с воды при подходе к этому берегу. В конце этого крутого берега, когда он снижается, есть отличная стоянка, где я и вышел на берег. Да! Вокруг стоянки все заросло подосиновиками, мощные круглые шляпы краснеют тут и там. Дошел сначала до Кати, она уже набрала больше половины пакета подосиновиков. Оставил ее собирать бруснику, а сам вернулся к стоянке, где стал собирать только мелкие и средние подосиновики, крутые шляпы все оставил на месте. За полчаса мы здесь наковыряли увесистый пакет грибов, да еще набрали брусники на варенье.
        В следующий час с хвостиком, что остался до перекуса, решили нигде не останавливаться. Перекаты следовали друг за другом, камушки тоже постепенно увеличивались в размере. На перекус встали справа по ходу на краю просеки, густо зарастающей березовым мелколесьем чуть выше роста человека. Тут тоже нашли еще много грибов, жарить решили только шляпы покрупнее, которые до вечера могут не доехать.
        Место для перекуса идеальное: вода рядом, берег невысокий, сухой, дрова есть, но в основном береза. Сразу же взял карту, пытаясь сориентироваться. Выходило, что мы находимся на последней просеке "профиль 104-06", судя по изгибу реки. Есть надежда, что сегодня к вечеру дойдем до скал.
        После перекуса решили идти без перекуров, так как грибами и частично ягодами затарились, а нас ждали впереди скалы. Только вот погода что-то непонятное вытворяла: вроде как бы оно прояснило, но при ясном небе мы все время кружили по окраине какой-то большой тучи, из которой на нас периодически слегка брызгало водой. Через час подошли слева к высокому коренному обрывистому берегу, увидев наверху очередную просеку. Оказывается, просек значительно больше, чем нанесено на карту, так что даже и не знаю, где мы сейчас находимся. Да и относительно левого притока - тоже не ориентир, так как река разбивается на протоки, которые соединяются иногда через пару километров.
        Под этим крутым берегом появились уже необработанные водой здоровые булыжники. Проводить байдарку стало значительно сложнее, да и самому передвигаться совсем непросто, часто приходится соскальзывать с обросших склизкой зеленью острых камней. Буквально через сорок минут подошли уже справа к коренному обрывистому берегу с вкраплениями каменной породы вместо плотной глины. Значит, долина реки сужается, и скалы вот-вот должны предстать перед нами, жаль только, что погода все более хмурится. Так и не дождавшись скал, через час десять, подойдя опять к высокому левому берегу (справа по ходу), но уже заросшему густым лесом, встали слева на низком берегу с удобным выходом. Ходовое время за день - 5 часов 45 минут.
        Дождь преследовал нас по пятам, поэтому все вещи скидали под елями. Не успел разжечь костер, как зарядил проливной дождь, пришлось даже вещи прикрыть ковриками. К счастью, дождь оказался кратковременным. Стоянка выдалась богатой на рыжики. Сначала Катя нарезала две миски рыжиков, потом я пошел на другую половину стоянки и тоже пополнил запасы. Работы по обработке урожая грибов продолжались до полной темноты и закончились примерно в 22.30. К ночи сильно похолодало.

        Ночью был заморозок, 0°C. Весь тент был в инее, вода на байдарке слегка подернулась тонким слоем льда.
        С утра, когда я встал, температура была уже +9°C, было ясно, но так как стояли за высокой горой, то солнце только-только начало выползать из-за горы, освещая нашу стоянку. Кругом была неимоверная сырость - последствие вчерашнего дождя, а также тумана. Когда завтрак был почти готов, я уже ходил раздетым по пояс и загорал под приполярным солнцем, которое очень неслабо пригревало.
        Катя занялась впихиванием грибов в 1,5-литровые бутыли, из которых одну освободили из-под песка, одну заначили на стоянке. Тары не хватило, поэтому пересыпали соль из 0,6-литровой бутыли в пакетик. Эту бутыль также забили полностью. Соль исчезает катастрофически, пора с грибами завязывать потихоньку.
        Сегодня нам нужно дойти до скал, залезть наверх, поснимать, благо погода позволяет, и дойти до второй развилки, где по плану сегодня должна быть полудневка.
        Вышли в половине одиннадцатого, погода стала портиться, все небо довольно быстро стало затягиваться сплошной пеленой облаков. В основном идет проводка байдарки через перекаты, которые становятся все более продолжительными. Камни в них уже не обработаны водой (целые острые глыбы), так что тянуть байду тяжело. Судя по всему, скалы вот-вот должны появиться, но через 50 минут подошли лишь к крутому берегу слева.
        Когда мы потеряли всякую надежду увидеть вскорости скалы, справа неожиданно открылся нашему взору кусок скалы. В это время я как раз проводил байдарку по крутым зарослям лопушника, который заполонил все русло. Справа от нас был остров, за которым неширокая протока. К подножию первой скалы подошли в 12.08.
        Две горных гряды сжали реку с обеих сторон. Справа виднеется нагромождение скал, идущих друг за другом и круто обрывающихся в воду. Немного перекурив, полезли по крутому склону наверх. По пути попадается уже спелая костяника. Вопреки ожиданиям, залезли наверх довольно быстро.
        Да! Это нужно видеть! Словами не описать! Под нами расстилалось бескрайнее море тайги, которое в 60-80 км завершалось величественной грядой Урала, протянувшегося вдоль всей линии горизонта. Можно было даже рассмотреть расщелины, белеющие, скорее всего, снегом и льдом. Среди моря тайги слева виднеется какое-то белеющее пятно, уж не Инта ли?
        Сделав фото- и видеосъемки, решили перейти на соседнюю скалу и оценить оттуда вид на окрестности. Путь был недолог, по пути успели даже пожевать черники, которая растет тут в изобилии. С этой скалы открывается еще более величественный вид на панораму Уральского хребта, лишь только одинокая засохшая ель мешает немного, но повалить ее нет возможности, так как растет она на недоступном крутом склоне. Глубоко внизу извивается и пенится перекатами наша Большая Сарьюга. На противоположной стороне ущелья также виден ряд скал.
        Вдоволь налюбовавшись, чему поспособствовала и погода, которая постепенно наладилась, мы пошли на черничник, где насобирали ягод, и затем благополучно спустились вниз. Внизу под скалой устроили полноценный обед, так как все-таки сегодня по плану должна быть полудневка.
        Отдохнув по полной программе, без десяти четыре двинулись в дальнейший путь по ущелью. По перекатам-порожкам тащить байду тяжко, так как они усеяны крупными острыми необработанными камнями, сквозь которые сильно струячит вода. Ущелье красиво не только сверху, но и снизу. Почти на каждом перекате останавливались, чтобы полюбоваться очередной скалой: вот эта похожа на великана, на могучих плечах которого сидит куропатка, а вот эта - ну вылитый бегемот. Под бегемотом вода выточила грот приличного размера. На фоне этой скалы сфотографировались. А вот уже и слева появилась скала, хотя ничего примечательного в ней мы не увидели, разве что небольшой грот, выточенный водой.
        После этой скалы решили сделать техническую пятиминутку, которая затянулась на полчаса, так как на левом берегу (справа по ходу) были обнаружены кусты красной смородины, сплошь увешанные гроздьями крупных ягод. Вопреки моим ожиданиям, скалы продолжали появляться и дальше, как слева, так и справа. Видухи, конечно, великолепные, но до развилки сегодня уж точно не успеем дойти.
        Вот опять слева очередной скальный участок, за которым чуть погодя справа открывается великолепное зрелище: высоченная почти вертикальная стена, на узких террасах которой растут отдельные деревья. Чуть далее от стены справа высятся три рядом стоящие скалы с одним основанием, которые были названы нами "Три Великана". Пройдя эту скалу, остановились на ночевку справа по ходу на низком левом берегу. Напротив возвышалась высокая гора с небольшой скалой внизу. Ходовое время за день - 3 часа 15 минут.
        Стоянка, в общем-то, нормальная, сухая. Ходили в кедах. Под вечер прояснило. На фоне горы очень красиво пролетели два самолета почти след в след на небольшом расстоянии друг от друга. Надо заметить, что на протяжении всего подъема по Большой Сарьюге тишину этих мест нарушает только лишь шум самолетов. По всей видимости, здесь проходит воздушный коридор авиалиний.
        Вечером на десерт была черника, собранная нами на скалах, со сгущенкой. Не успела Катя приготовить в кружке смесь для блинов к десерту, как я ее одним махом опрокинул и рассыпал по всей поляне, зацепив случайно сапогом кружку. Пришлось заготовку для блинов готовить еще раз. Когда совсем стемнело, в зарослях лопушника завозились какие-то зверьки, видимо, ловили рыбу.

        С утра ясно. Солнце взошло из-за Трех Великанов и осветило пологий склон стоящей перед нами горы, усеянный редкими деревьями. На поляне было влажно и сыро, так как она окружена елями, сквозь густые кроны которых солнце не могло пробиться. Но все-таки довольно тепло, +14°C. Еще вчера вечером успели заметить, что стоим у подножия скалы. Утром во время готовки завтрака у меня созрела мысль: "А что, если ее посетить?" Немного пройдя по лесу, я взглянул на вершину скалы - вполне открытая. Высота конечно не ахти какая, но все-таки вид с нее должен открыться вполне приличный. После завтрака мы все же на нее заползли, и не зря - сквозь просвет в ущелье еще раз взглянули на кусочек Уральской гряды, синеющей вдали.
        В наши планы сегодня входило наверстать упущенное: дойти до второй развилки за 3 часа и далее дойти до места волока. Судя по описанию, при хорошей воде до места волока можно дойти почти за 3 часа, а уровень воды у нас, в общем-то, был неплохой.
        В половине одиннадцатого вышли на воду. Сразу же миновали скалу, на которую только что сползали. Затем пошли практически сплошные проводки через перекаты. Вскоре подошли к скальному уступу, тоже справа, от которого река уходит в долину. Проведя байдарку через перекат, вышли на крутой омут, на правом берегу (слева по ходу) которого, похоже, была стоянка. За омутом река неожиданно резко повернула вправо и подошла опять к тому же скальному уступу, где мы только что были. Пройдя вдоль горы, река повернула влево, и почти сразу же начались сплошные разбои с островами. И, наконец-то, вместо острых камней, пошла обработанная мелкая галька, почти что песок.
        Я уж было, обрадовался, что река вышла из гор. Значит, скоро будем на второй развилке. Но не тут-то было! Вдоволь напетлявшись по широкой болотистой долине, где даже мест-то для стоянок нет, река опять приблизилась к горам, уже менее высоким, но не менее коварным. Небольшие скалы, то справа, то слева, опять острые неотесанные камни и "сволочные" перекаты и порожки (то есть, перекаты и порожки, преодолеваемые волоком). Речка была нами наречена самой сволочной речкой из тех, на какие мы когда-либо ходили. Даже Куроша и Пальник-Ю не идут ни в какое сравнение с данной рекой. Да что там, Пальник-Ю просто конфетка по сравнению с этим монстром.
        Вдоволь натягавшись байдарки, в час десять встали на перекус на высоком берегу справа по ходу, заметив еще с воды, что здесь было место стоянки. Горы и не думали кончаться, так что про вторую развилку пока и нечего думать. У меня возникли сомнения, что я, составляя график движения, в дневнике Олега Федоренко что-то прочел не так. Достал дневник, вчитался. Так и есть! Три часа они шли не от скал, а от последней стоянки. Вот оно что, вот где я ошибся! Тогда на сегодня остается только одно - постараться дойти до второй развилки, а уж до места волока будем подниматься завтра.
        После перекуса около пятнадцати часов продолжили свой путь дальше. Характер реки так и не сменился, хотя изредка все же удавалось часть пути проходить на веслах. Горы и не думали отступать, перекаты все так же следовали один за другим. Через 2,5 часа по пути встретился остров, который я стал обходить слева, а Катя пошла справа по мелководью, густо поросшему лопушником. Неожиданно за островом открылось небольшое озерцо, пройдя по которому, слева увидели впадающую реку - Правую Сарьюгу. А напротив справа тоже впадает река примерно такой же ширины - Большая Сарьюга, вот по ней-то нам и надо подниматься дальше.
        Ура! Вот она вторая развилка, так неожиданно появившаяся перед нами. Я предполагал, что она находится где-то в болотах, а оказалось, что прямо в окружении невысоких гор. Справа по ходу, в месте впадения реки в озерцо, есть стоянка. Поскольку времени было уже полшестого, а идти до места волока около трех часов, то решили здесь и встать на стоянку, тем более что в озерце должен водиться хариус. Ходовое время за день - 5 часов 10 минут.
        Напротив стоянки крутой высокий берег с небольшими скальными обнажениями, на котором также можно заметить столбик, вытесанный, похоже, из живой ели, на котором краской написано число 759.
        Я разжег костер и решил для начала подорожить по озерцу, но ничего так и не взяло на блесну. Тогда взял удочку, хлеб оказался плохим и все время норовил отцепиться с крючка. Тогда я взял и нацепил кусочек подосиновика на крючок, и вот тут-то дело и пошло. До захода солнца я успел вытащить 12 хорошеньких хариусов, а потом - как отрубило. Кстати, закат был очень красивым. Поздним вечером приятным дополнением к ужину были жареные хариусы. Жаль, компот так и не успели попить, так как я опрокинул весь котел.

        С утра пасмурно, холодно, всего +14°C, но дождя пока нет. Вода в Большой Сарьюге есть, так что, думаю, до перекуса должны быть уже на месте волока. После завтрака в половине одиннадцатого вышли в путь.
        Воды все же не так много, как до развилки, поэтому я иду на байдарке и провожу ее один, а Катя идет по берегу. Сразу же идет небольшой плес, затем начинаются заросли лопушника, где уже приходится проводить байдарку. Через полчаса слева показались невысокие скальные выходы, под которыми шумел порожек. Тут уж пришлось буквально втаскивать байдарку по зигзагообразному сливу. Заморосил дождь. На протяжении всего скального участка есть еще несколько небольших прямых сливов с каменных гряд, но преодолеваются они очень легко. Запечатлев этот живописный кусок реки на фото и видео, пошли дальше.
        Постепенно горки стали отходить от реки, берега становятся все более болотистыми, появились заросли карликовой березки и ивы. Неожиданно заросли лопушника закончились, и открылся широкий плес, по которому пошли уже вдвоем на веслах. Постепенно плес сузился, и когда пришлось продираться сквозь кусты, вдруг возникло какое-то неприятное ощущение, что место волока мы уже проскочили. Но, с другой стороны, никакого вытоптанного берега мы пока еще не видели, да и лес все еще виднелся по правому берегу.
        И вдруг неожиданно в час дня, едва только успели провести байдарку через очередной короткий перекат, справа показалась невысокая березка, увешанная тряпками, пакетами, висел даже небольшой противень от газовой плиты. Вот оно, место волока, по всей видимости. В этом месте узкое русло реки незначительно расширяется, есть неплохие выходы с воды, из-под берега бьет родничок, явно с болота. Ходовое время за день - 2 часа 25 минут.
        Я решил все-таки сначала разведать тропу волока, а потом уже заняться перекусом. Пошел по хорошо натоптанной тропе, но она вскоре привела лишь к срубленной ели. Затем я с компасом пытался полазить по лесу и неожиданно наткнулся на хорошо натоптанную тропу. Прошелся по ней с полкилометра, общее направление на север, но колеи вездеходной дороги не просматривается, либо она сильно заросла. Поняв, что эта тропа нам и нужна, я вернулся по ней в лагерь. Тропа от березки-ориентира начинается чуть правее, чем я зашел, и очень незаметна в начале.
        Перекусили. Поставили палатку. Хотя место здесь очень сырое, но палатку приткнули на более-менее сухой кусок болота. Решили сильно не напрягаться, поэтому волок сделать за две ходки: байдарку и часть продуктов и ненужных вещей отнести сегодня, а остаток лагеря унести завтра.
        Погода улучшилась: изредка выглядывало солнышко, а изморось прекратилась еще до перекуса. Так что все шло к тому, что сегодня первую ходку сделаем. Я разобрал и упаковал байдарку, а Кате собрал не очень тяжелый рюкзак.
        В 16.25 вышли на волок. Пропетляли сквозь березовый лесок по болотистой тропе между высоких кочек и вышли на открытое болото. Пройдя его, пошли по более-менее приятной тропе, похоже, что это старая вездеходная колея, но сильно заросшая, которая местами тоже пересекала болото. Вся тропа волока проходит по окраине леса, слева простирается большое тундровое болото, за которым на горизонте виден лес и синеют местами какие-то дальние то ли горы, то ли холмы.
        Примерно через 2 км старая колея выходит на более новую, отчетливо видную. Чтобы на обратном пути случайно не уйти по этой дороге, на елке вешаем полиэтиленовый пакет. По новой колее тропа, в общем-то, неплохая, но в паре мест проходит через топкое болото, особенно есть один неприятный, очень топкий участок, где колея разбивается на множество следов. Вскоре справа открывается долина реки Шарью. Пройдя еще немного по колее, свернули вправо и сразу же увидели стоянку, где и решили обосноваться.
        Пришли в 17.25, затратив на дорогу ровно час времени, шли без перекуров. Стоянка находится на высоком берегу, где Шарью красиво извивается буквой U, образуя широкое русло. Здесь впервые обратили внимание на обилие мошки, которой не было на протяжении всего подъема по Большой Сарьюге.
        За 40 минут собрали байдарку, раскидали продукты и вещи по пакетам, упаковали. Занесли байдарку между елей, перевернули, закинули мешки под байдарку. В 18.05 налегке вышли в лагерь на Большую Сарьюгу, дошли за 45 минут.
        На вечерний ужин десерт из черники с остатками сгущенки. Священное волоковое дерево пополнилось пустой банкой из-под сгущенки, красиво поставленной между тонким стволом и сучьями.

        Сегодня пасмурно, +10°C, дождя пока нет. Сегодня в планах: дойти до Шарью, отдохнуть, загрузиться и после обеда выйти вниз по течению, тем самым, вписавшись в график. Волок сам по себе не тяжел, так что полудневку, запланированную в верховьях Шарью, можно вполне опустить.
        На завтрак отличным дополнением к обычному меню была наваристая уха из голов хариуса, сваренная еще вчера впотьмах. После завтрака запаковали все оставшиеся вещи в рюкзак и упаковку от байдарки, не забыв при этом прихватить и березовые стойки для костра, а также перекладину, срубленные еще на Косью в районе железнодорожного моста. Какие-то идиоты затащили вверх по Большой Сарьюге две здоровенные доски, которые нам приглянулись еще вчера, очень уж удобно было их использовать в качестве стола и лавки. Двое других не меньших идиотов решили дотащить эти доски до Шарью, что и осуществили успешно, но обо всем по порядку.
        Попрощались с Сарьюгой, и в 10.50 вышли на волок. Первый перекур возник совершенно неожиданно, когда я провалился в болото и завалился набок. Запланированный перекур был примерно в середине пути, где есть очень удобная поваленная ель, на которой мы перекурили. После перекура я передал камеру Кате, и мы пошли дальше. В 12.05 мы были уже на месте, и опять, как и вчера, летает мошка в изобилии.
        Развели костер, отпилив одну чурку от сухого бревна, которое было заботливо приставлено к ели. Приготовили полноценный обед, перекурили, доели последних хариусов. Пока было время, я решил закинуть удочку. Сегодня ловил на сыроежку. Несколько раз ее сжевали, но на крючок так никто и не попался, и вдруг какой-то монстр откусил кусок сыроежки прямо с крючком. Занялся вылавливанием монстра, но все впустую.
        В 17.08 пошли вниз по Шарью. Плес почти сразу же закончился, и начался длинный мелководный перекат, заросший сплошь лопушником. Справа прошли сначала мимо невысоких скал, затем почти сразу же пересекли вездеходный брод через Шарью. Вскоре русло реки сузилось, и по берегам вместо карликовой березки и отдельно стоящих елей замелькали кусты ивняка. Через 20 минут вошли в мелководный перекат, продолжающийся в зарослях ивняка на значительном расстоянии, практически везде приходилось проводить байдарку. Русло сузилось до 1-2 метров, иногда было шириной всего с байдарку. Веслом стало работать практически невозможно, байдарку проталкивали вперед руками, цепляясь за кусты и берега. Выходов с реки практически не стало, везде сплошные непроходимые заросли ивняка по берегам. Продвигались вперед, как в джунглях, ничего не видя вокруг, кроме ивняка.
        На одном из поворотов вышли на берег, сплошь заросший карликовой березкой. Общее впечатление сверху: река течет по тундре в болотистой равнине, местами видны небольшие клочки невысокого леса. О стоянке тут и нечего думать. Время у нас еще есть, так что идем дальше. Примерно через час изредка стали появляться отдельные куски леса вблизи от реки, но хороших выходов с реки пока еще нет.
        Идти по реке стало приятнее, так как кусты ивняка немного отступили. Вся байдарка сплошь усыпана желтыми листьями ивняка. Минут через 20 справа открылось тундровое пространство, русло значительно расширилось, и вскоре справа показался отличный выход. Здесь и решили обосноваться.Ходовое время за день - 1 час 50 минут.
        Кругом заросли карликовой березки, но в них мы смогли найти небольшой ровный пятачок, куда можно приткнуть палатку. Костер организовали недалеко от березы и небольшой ели. Из дров я нашел только два ствола сухой березы, торчащие на корню. Под березами же обнаружились и полусгнившие березовые пни, значит, человек тут уже бывал. А чуть позже была обнаружена также банка из-под тушенки лохматых годов, когда она стоила чуть меньше рубля.
        Ужин сготовили быстро. Не успели поставить палатку, как на разведку прилетела сова. Я ее вспугнул громким криком. Только слегка стемнело, и тут такое началось... Такого мы еще не видели... Над тундрой на уровне 2-3 метров бесшумно, словно привидения, носились три совы, лишь изредка пикируя в заросли карликовой березки, вытягивая оттуда, по всей видимости, мышей. Охота продолжалась не больше часа, после чего совы бесшумно растворились в темноте.
        Посидев у костра, пошли в палатку, надеясь, что завтра погода нас тоже не подведет, так как продвигаться сквозь густые заросли ивняка по дождю - это равносильно купанию в одежде. А погода что-то слегка хмурилась, лишь на горизонте виднелась какая-то светлая полоса, которая была принята Катей за северное сияние.

        С утра пасмурно, мелкая морось, +10°C. Все небо заволокло. Да, если дальше так будет продолжаться, то холодный душ будет обеспечен по полной программе. Неизвестно, сколько еще предстоит тащиться по зарослям ивняка. Перед завтраком на другом берегу, прямо напротив нас, какое-то животное заверещало так, словно режут поросенка. Кто бы это мог быть, и что там произошло?
        После завтрака быстро запаковались и в четверть одиннадцатого продолжили свой путь навстречу с Левой Шарью. Как мы и предполагали, берега постепенно сблизились, и мы опять поволоклись по узкому коридору из ивняка. Сегодня по пути кроме мелководных перекатов попадались еще и острова, сужая и без того узкое русло и измельчая перекаты.
        Через полчаса после выхода на одном из перекатов получили значительную пробоину в носу. Решили все-таки не тратить время на заделку пробоины, и заткнули ее куском толстой резины, расперев ее между стрингерами. Приходилось лишь ногой слегка придавливать резину, чтобы сильно не струячило.
        Временами несильно моросило, но кусты еще не успели напитаться влагой, так что шли пока сухими. После самого крупного острова русло сузилось, и мы вновь пошли по коридору из ивняка, частенько выскакивая из байдарки для проводки очередного мелководного переката. Вдруг неожиданно коридор из ивняка закончился, и мы влилисьв широкое русло, в которое слева, почти рядом, впала и Левая Шарью. Это событие произошло через час после выхода со стоянки. Слегка моросило, но на видео место впадения все-таки засняли.
        Я обрадовался большой ширине реки и сразу же закинул дорожку. После слияния Левой и Правой Шарью менее чем через километр справа впадает еще один приток примерно такой же ширины. Река течет по заболоченной долине, покрытой карликовой березкой, берега поросли ивняком, лес в основном на значительном отдалении от реки, а вблизи растут лишь отдельно стоящие ели и небольшие группы березок. Течения на плесе нет. Шли по плесу ровно час. Ближе к концу плеса зацепил на тройник небольшую щучку. Точнее, уже двойник, так как один крючок отломил еще рядом со стоянкой перед скалами, когда проводил байдарку под наклоненной низко над водой березой и случайно зацепился за нее дорожкой.
        В конце плеса справа подходит высокий берег, на котором мы еще издалека заметили оборудованную стоянку, с воды есть хороший выход на берег. Остановились. Наверху что-то типа чума, закрытого от ветров (и дождя?) тряпьем, внутри есть буржуйка и две лежанки. Рядом с чумом столик (настоящий!) и самодельные скамьи. 15 минут перекурили и пошли дальше.
        А дальше река стала виться вдоль этой высокой горы, появилось течение, а вместе с ним и заросли лопушника, которые сильно мешали продвижению.
        В час остановились на перекус на левом низком берегу, справа сквозь деревья просматривается высоченный обрывистый берег. Из дров только береза, так как ели все зеленые, да и то их немного. Во время перекуса погода стала исправляться, и даже к моменту выхода на воду несколько раз показалось солнце.
        В 15.20 двинулись в дальнейший путь к скалам. Так как на перекусе всю воду из байдарки вычерпал до нуля, то значительное время пробоина не доставляла неудобств, и только потом уж пришлось изредка работать помпой. Примерно через 1,5 км слева шумно втек ручей. Река периодически стала подходить к высоким обрывистым берегам, которые были как справа, так и слева, и начала быстро терять высоту, образуя шумные, но, к сожалению, очень мелководные перекаты, которые преодолевались в основном в проводку. К тому же очень сильно мешали заросли высоченного лопушника, так как в них тяжело было определить, куда же уходит основная струя. Иногда приходилось перетаскивать байдарку через отмели, выводя ее на глубоководные струи.
        Через час после перекуса слева впадает еще одна речка, ширина устья которой около двух метров. Хотя плесов попадается на нашем пути немного и все они коротки, но я все-таки на одном из них вытянул на дорожку приличного хариуса. Уже ближе к вечеру на дорожку зацепился настоящий монстр, леска натянулась до звона. Я крикнул, чтобы Катя срочно отгребала от берега, и стал быстро выбирать леску, подтягивая монстра к байдарке. Выбрав леску, я увидел здоровенную щуку, которая норовила все время зайти под байдарку с намерением освободиться от лески, что я ей никак не позволял. Осторожно подвел руку по леске до блесны и ухватился за нее, щука пока даже не шелохнулась. Больше всего я боялся, что она сильно рванется, когда я буду ее выдергивать из воды в байдарку.
        Резким рывком я кинул щуку в байдарку и прижал ее сапогом, при этом хвост ее торчал наружу из кормы байдарки. Ну и экземпляр! Такого я еще не вылавливал ни разу. Борьба со щукой закончилась потерей еще одного крючка, так что и двойника теперь уж нет. Дорожку с одним крючком я закинул на дурака, но дураков в реке не нашлось...
        Время близилось к вечеру, но о скалах пока нечего и мечтать. Хотя горы сильно выросли в размере, но были они сложены в основном из песка и мелкого камня, выходов коренных скальных пород мы пока еще не заметили. Хуже стало со стоянками, их совсем нет - на гору не потащишься, а на противоположном берегу откровенная болотина. А ведь на завтра у нас запланирована дневка, так что хотелось бы место получше найти.
        И вдруг справа сразу после горы заметили что-то типа стоянки. Разведка показала, что люди тут стояли, и не один раз, были и в этом году, судя по всему, не очень давно. Одно обстоятельство смущало - сыровато в лесу, да и место не очень ровное, а с другой стороны - дождь здесь не страшен. Также экспресс-разведка показала, что и с ягодами здесь напряженка, зато грибов - лом. Рядом на луговине обнаружили еще одну стоянку, но уж больно место кочкастое. Решили все-таки стоять в лесу, а бревна для сидения у костра перетащить с луговины. Ходовое время за день - 5 часов.
        Вечером замерил щуку: от кончика головы до разреза хвоста 70 см, до конца хвоста 75 см. Пока это самая крупная щука, пойманная мной. На ужин была жареная щучка с хариусом. Монстра решили разделать завтра, так как щука еще шевелилась. Подвесили ее на дерево в котелке, чтобы не сожрали звери.

        Сегодня дневка - вторая на маршруте. Давненько не отдыхали. Всю ночь поливал дождь, но к 8 утра он закончился, лишь изредка моросил. На улице пасмурно, но тепло, +12°C.
        После завтрака разделали щуку. Хребтину перерубал ей своим тесаком. Очень пригодилась доска, которую тащим аж с места волока на Большой Сарьюге, очень удобно на ней рыбу разделывать.
        До обеда Катя сходила на разведку ягодных плантаций. Вернулась через 1,5 часа с пакетом грибов - вся сырая насквозь. В низине одна болотина - ягод нет, а на горе - очень мелкие, и их немного. С горы Катя услышала очень близко музыку, но к источнику звука ближе не пошла, так как решила, что это народ гуляет. Хотя, что ему тут делать в такой глухомани? С места стоянки никакой музыки не слышно, лишь только шум переката нарушает тишину.
        На обед зажарили половину щуки, и так объелись ею, что дружно отказались от второго, оставив его на вечер.
        Послеобеденный двухчасовой сон для восстановления потерянных сил.
        Выглянул из палатки, распогодилось. Вышел на берег, байдарка подсохла. Все, пора клеить. Только успел заклеить, как опять заморосило, но по счастью, ненадолго.
        Вечером щуку жарить не стали, а сварили уху из голов и оставили до утра.

        Сегодня - первый день осени, хотя если судить по местной природе, то он наступил намного раньше. Березы все желтее и желтее день ото дня. Очень красиво разукрашена карликовая березка. Погода сегодня обещает быть неплохой, временами уже выглядывает солнышко и сквозь деревья местами освещает своими длинными лучами нашу полянку и палатку. Тепло, +12°C. Сегодня просто обязаны дойти до гор и поползать по ним.
        На завтрак была уха, точнее не уха, а почти желе.
        Вышли около 11 часов, описали большую дугу вокруг болотины, на окраине которой мы стояли, и вскоре заметили на высоком левом берегу целый лесоповал из свежесрубленных берез. Теперь стало ясно, откуда вчера была слышна музыка - мужики прокладывали просеку. Чуть ниже по течению, там, где должна пройти просека, были вбиты свежие березовые колья со срезанным наискось верхом. Такой же кол я заметил еще на подходе к лесоповалу, но тогда так и не понял его предназначения.
        Опять плесы чередуются с мелководными перекатами и быстринками. Прошли даже через небольшой порожек с явным падением воды и обливничками в русле. То слева, то справа подступают высокие горы. На плесах по-прежнему закидываю дорожку. После полудня зацепил крупного хариуса, вечером замерю.
        Уже подошло время перекуса, а выйти совершенно негде, либо кустарник и болотина по берегам, либо крутой каменистый обрывистый берег рядом с горой. Кстати, пошли уже первые каменные породы в горах, так что Верхние Ворота где-то уже недалеко. Вскоре справа впала речушка, а слева мы заметили неплохой выход с воды и на невысоком берегу ель в окружении березок, все остальное пространство густо покрыто зарослями карликовой березки.
        Вышли. Место так себе, но дрова есть, конечно же, березовые. Мы давно уже все готовим только на березе. После перекуса сползал на плато, что возвышалось невдалеке от реки, продираясь сквозь густые заросли карликовой березки. Кругом тундра, слева виден выступ скалы, видимо, старое русло, так как Шарью здесь уходит вправо. А так вид сверху неплохой.
        Не успели отойти от места перекуса, как слева впала речка. Ага, значит скалы я видел именно на ней. Через 20 минут слева открылся красивый высоченный берег, причем он имел два яруса: верхний обрывистый берег заканчивался площадкой, поросшей редкими деревцами, а затем опять шел обрыв к реке уже до самой воды. Под этим берегом протащились через мелководный перекат, местами проводя байдарку. Заканчивался перекат мелководным порожком.
        Через 50 минут в русле показался довольно красивый большой валун беловатого цвета. Даже само место, где он лежал, было довольно живописно: приподнятый правый берег, на котором красиво раскинулись разноцветные кусты карликовой березки, редко стоящие небольшие елочки, редкие березки, раскинувшие свои пожелтевшие пряди. Пройдя это место, несколько раз бросали взгляд назад - да, красиво, особенно красива разноцветная тундра.
        Через полчаса показались скалы, похоже, что это Верхние Ворота (увы, как оказалось позднее - это не они). Справа среди леса громоздилось несколько скальных выступов, чуть вдали виднеются высокие скалы левого берега. Особого впечатления они на нас не произвели, поэтому мы, засняв их на память на фото и видео, пошли по мелководному перекату, прерываемому короткими плесами. Вообще-то скальные выступы левого берега с воды смотрятся неплохо. Сделав небольшую дугу вправо, увидели на правом берегу отличную высокую стену, перед которой шумел порог. Причалили к берегу в начале переката, с которого начинается порожек. Подошли к скале поближе, стена просто великолепна!
        Решили, что уже пора становиться на ночь, но у скалы стоянок нет. Приглянулся левый берег. Перешли на него по перекату. На берегу откровенная болотина, хотя берег очень красиво смотрится со стороны. Из-под берега во многих местах бьют родники и ручьи. Я решил пробежаться по берегу дальше. Справа, за стеной, стояла еще небольшая скала. По левому берегу я дошел почти до очередного скального выхода, заметив в отдалении скалу Шпиль (на самом деле Шпиль ниже по течению). Так как на погоду надежды было мало, я решил сфотографировать Шпиль сегодня. Стоянок на левом берегу я не нашел, зато на правом берегу рядом с небольшой скалой мне берег приглянулся, правда, пока со стороны.
        Только я развернулся в обратный путь, как под берегом у воды увидел какой-то сверток с бумагами. Подняв его, обнаружил в прозрачной папке карту-пятикилометровку маршрута и лист с записями дней по участкам пути. Видимо, кто-то кильнулся на порожке перед скалой, и сверток с картами прибило к берегу. Попытаюсь автора найти, если у него есть FIDO или Internet.
        Прошли порожек перед стеной, небольшой перекат и причалили к бережку, что мне приглянулся. За рядом деревьев, растущих вдоль реки, сплошняком идут высокие заросли карликовой березки. Я пробежался по правому берегу до начала следующей скалы, но так ничего и не нашел. Решили остановиться перед порожком, прямо у воды, с видом на Шпиль. Место, хотя и низкое, но сухое и довольно ровное. Жаль только, что деревьев нет поблизости, чтобы на случай дождя укрыться под их кроной. Ходовое время за день - 4 часа 20 минут.
        За дровами ползал на скальник, срубил несколько сухих елочек, береза нашлась прямо у палатки. Со скальника оценил, что завтра на стену, перед которой проходили порожек, надо обязательно сходить.
        Вечером замерил хариуса: 40 см от кончика головы до разреза хвоста, 43 см до кончика хвоста. Вау! Это второй рекорд, мой конечно же, и опять на этой же реке. Сегодня вечером доедали щуку.
        Погода стала портиться, несколько раз моросил небольшой дождичек. Как бы он не помешал нам завтра. В планах на завтра - посетить Четвертые Ворота на ручье, который вольется в Шарью слева ниже Верхних Ворот (на самом деле он впадает выше Верхних Ворот), а также дойти до скалы Окно, на которой, по плану, должны были быть уже сегодня. Запланированной на завтра дневки, конечно же, не видать, ну да не беда, зато на скалах полазаем.

        Ночью начался дождь и под утро пошел довольно сильно. Но, когда надо было вставать и идти готовить завтрак, сильный дождь прекратился, и лишь изредка моросило. Костер разгорелся довольно быстро, благодаря заготовленным еще с вечера дровам, хотя вокруг было очень сыро. Видимо, благодаря дождю, потеплело, +15°C.
        После завтрака довольно долго собирались, так как Катя попутно занималась запихиванием в тару сваренных еще вечером грибов, да и всеобщая сырость не располагала к быстрым сборам - случайно оброненная вещь в мгновение ока могла напитаться сыростью. В половине двенадцатого, когда последняя туча накрыла нашу стоянку, мы закончили погрузку байдарки и, распрямив голенища болотников, двинулись в сторону скалы. На горизонте вслед за этой тучей доброй надеждой замаячило довольно значительное просветление. Значит, сможем осуществить фото- и видеосъемку всех скал, где сегодня побываем.
        На скалу рядом со стоянкой мы взобрались довольно быстро, туча своим краем еще висела над нами. Мы решили, что на обратном пути сюда еще вернемся, а сейчас пошли лесом на стенку, под которой вчера проходили порог. В лесу прошли рядом с несколькими карстовыми провалами. Со стенки отлично видна левая стена Верхних Ворот, вдоль которой мы шли вчера, а ниже по левому берегу открывается отличный вид на тундры и скалу левого берега.
        Сделав снимки, вернулись на скалу у стоянки, где также запечатлели на видео скалу левого берега, которая отсюда хорошо просматривается. Поскольку кругом изрядно сыро, то весь низ штормовки был уже сырой, да и на шапку сверху иногда с деревьев поливало. Вот в таком состоянии мы и вернулись со скал, причем камеру пришлось таскать в полиэтиленовом пакете, зато она сухая осталась в отличие от нас.
        После скал мы пошли собирать красную смородину, два куста которой я нашел еще вчера, когда искал место стоянки. Надо сказать, что красной смородины, как и черной, полно на всем протяжении Большой Сарьюги, а вот на Шарью встречаем ее впервые.
        Со стоянки вышли в половине первого. Сразу прошли порожек, слева миновали Шпиль, а затем пошли скалы вдоль правого берега. Через десять минут слева показался большой остров, а справа у скалы начался несложный порожек. Пройдя его, заметили, что слева от нас глубокая расщелина, похоже, что здесь и впадает река, на которой и находятся Четвертые Ворота. Остановились. Решили сделать разведку. Так и есть, это, похоже, та самая речка, по левому берегу которой вздыбились крутые горы. До Ворот всего 1 км.
        Сначала мы пошли по руслу речки, но на дне очень острые и крупные камни, идти тяжело. Катя поднялась на левый берег (справа по ходу) и почти сразу же наткнулась на костровище, я же пошел по правому и не прогадал, так как Катя вскоре уперлась в скальный выступ, и ей пришлось переходить ко мне. Трава высоченная, и я вскоре весь вымок, поэтому перешел на левый берег, но вскоре уперся в порог с хорошим сливом, для байдарки он непроходим. Пришлось обратно вернуться на правый берег, но там вскоре пошел скальный выступ, который мы решили пройти верхом. Спустившись вниз через некоторое время, мы увидели прямо перед собой скалу левого берега - довольно внушительных размеров стенку, а вдали, похоже, те самые Четвертые Ворота.
        От стенки пошли напрямую к Воротам, пересекли русло реки, которая выписывает здесь здоровенную петлю по долине, и вот мы уже у Ворот. С правого берега скала нас особо не впечатлила, по левому берегу вдоль воды почти отвесная стенка, выход пластов коренных пород. Вот вдоль нее мы и поднялись наверх, где обнаружили очень много крупной вкусной голубики. Подкрепившись, сделали снимки долины реки, долины впадающего ручья (тундры) - очень красивые пейзажи. Затем зашли на самый утес и сделали снимки на память на фоне Ворот и тундры с высоты птичьего полета.
        Посетив ягодные плантации голубики, спустились с Ворот и двинулись в обратный путь, поспешая, так как нас ждал перекус, да и надо было подсушиться. Как оказалось, для обхода скального выхода по правому берегу не было необходимости подниматься наверх - лучше всего пройти по руслу речки и левому берегу, так проще и легче. Подошли к устью реки, где я нашел старое костровище. Похоже, что кроме Стаса Вяжлинского, здесь больше никто не стоял. Место сильно задичало, заросло кустарником и густой травой, в которой даже обнаружили две металлических печки, раскиданные метрах в пяти друг от друга.
        Радиалка на Четвертые Ворота заняла у нас полтора часа. Для перекуса решили найти более достойное место, поэтому отошли немного вниз, проведя байдарки через мелкий перекат, и остановились перед скалой на левом берегу. На перекус был пойманный еще вчера хариус. Погода постепенно разгулялась.
        Отдохнув, без десяти пять пошли дальше по маршруту. Прошли порожек у скалы, под которой перекусывали, затем еще один несложный порожек почти вслед за этим. Почти сразу миновали несколько следующих друг за другом перекатов, с которых уже слева и справа заметили среди гор, поросших лесом, отдельно стоящие скалы. Они смотрелись как башни и отдельные фрагменты замка, разрушенные стены которого поросли лесом. Прямо перед нами возникла высоченная стена. Забираться на нее было стремно, поэтому решили, что надо полазить по скалам правого берега, тем более что вид на долину Шарью с них должен быть лучше. Мы оценили все это ущелье как Средние Ворота (на самом деле это Верхние Ворота).
        Подошли к стене, нижние разломы которой в бурный паводок точит год от года вода. Присмотревшись внимательнее к плитам, обнаружили, что это окаменевшее дно древнего моря, заполненное колониями различных древних животных, которые обитали еще до зарождения человека на Земле. Можно было рассмотреть не только фрагменты различных животных, но и целые экземпляры. Наиболее интересные образцы засняли на видео. Потрогав дно морское, и погладив древних животных, переправились на байдарке на правый берег, пройдя несложный порожек перед стеной.
        Рядом со стеной глубокий омут с отличным песчаным пляжем. На берегу есть стоянка, здесь туристы даже делали баню, хотя с дровами здесь проблемно. Сама стоянка нам не понравилась, хотя место здесь исключительное. Пройдя по тропе, идущей от стоянки в сторону скал, поднялись по крутой сыпухе на первый утес. Вид с него был не очень, но чуть в стороне я поднялся на каменный выступ, с которого заснял долину Шарью - вид потрясающий. Чуть ниже по течению справа выступает утес, который на взгляд заметно выше этого места. Мы решили-таки на него сходить.
        Поднялись круто вверх на плато, заросшее в основном березовым лесом с редкими елями. Дошли до утеса, но ничего исключительного с него не увидели. На обратном пути набрали черники на десерт, она здесь была исключительно крупная, собиралась легко. Когда возвращались со скал, взяли чуть левее, поэтому вместо крутой сыпухи спускались по заросшему лесом и карликовой березкой склону в долину Шарью. Внизу продирались до стоянки сквозь густые заросли карликовой березки. На скалы Средних Ворот затратили час с четвертью.
        Затем пошли по ущелью, любуясь его скалами, но уже снизу вверх, а не с высоты птичьего полета. Отвлеклись только на пару простеньких порожков и перекат. После выхода из ущелья река делает большую дугу влево, прокладывая свой путь вдоль горы, слева видна откровенная болотина. Протащив байдарку через мелководный перекат, вошли в довольно продолжительный плес. Пора уже было становиться на ночь, так как было около семи вечера, но прямо по ходу опять маячила очередная гора с подмытым берегом, а слева - все та же откровенная болотина.
        В конце плеса я заметил что-то типа костровища на правом берегу. Разведка показала, что это просто береза так поломана, берег оказался болотистым, а выше стайки берез вообще сплошное болото. Поэтому решили встать на левом берегу почти в конце плеса, где мы заметили две торчащие березины от старого костровища. Ходовое время за день - 1 час 05 минут.
        Из деревьев рядом только ель, чуть далее еще две зеленых ели на фоне высокого берега и тундры за ней. В отдалении растет несколько берез, куда я и направился за дровами. Притащил оттуда сухой березовый ствол. Рядом с костровищем нашелся старый пиленый березовый чурбак и две полуистлевшие березины, которые тоже приволокли к костру.
        С места стоянки виднелись вдали последние левобережные скалы ущелья, которое мы недавно прошли. Рядом со стоянкой откровенная болотина, которую я оценил, решив притащить к костру еще и небольшое сухое деревце ивняка, которым поросло все болото.
        Вечером небольшой переполох вызвала мышь, забравшаяся под перевернутую байдарку и бегавшая там по деке. На завтра сварили уху. На ужине на десерт была черника со сгущенкой.
        Вечером прояснило. На небо высыпали звезды, но светили неярко, так как начала всходить луна. Ее так и не увидели, так как она зацепилась за какое-то облачко, и призрачно сквозь него пыталась светить.
        До Окна мы так и не дошли, видимо, это будет уже завтра. Сегодня прошли мало, зато много увидели. Но это ничего, сегодня вообще-то была запланирована дневка. А мы все-таки к Окну немножко пододвинулись поближе.

        С утра ясно, тепло, опять +15°C. Костер не разжигал, а только сдвинул оставшиеся сушиться на ночь березины, протлевшие всю ночь, которые тотчас же задымили. После завтрака решил пройтись с дорожкой по плесу, пробороздил его, но все тщетно. Ну, так что ж, вперед к Окну!
        Через 40 минут, пройдя по паре порожков и перекатов, подошли к великолепной стене, которая перегородила все русло. Река в этом месте круто поворачивает влево, входя в ущелье, и образует перед входом здоровый омут-озерцо, в который справа впадает речка. Из озерца Шарью вытекает через несложный порожек, перед которым мы и остановились. Мы определили это место как Нижние Ворота (ну, конечно же, мы ошибались, это всего лишь Средние Ворота).
        Заснять всю эту красоту снизу мешала ограниченность пространства перед стеной, поэтому мы, не мешкая, пошли наверх. Поднимались по крутому склону то ли по тропинке, то ли по дну ручья, стекающего видимо только весной с горы при таянии снега. Наверху даже кем-то было срублено несколько деревцов для лучшего обзора.
        Внизу у левой стены пенился порог - пара сливов с каменных гряд, проход был виден у левого берега. По левому берегу скалы шли друг за другом, причем река пропилила все эти скалы насквозь, образуя по всему руслу такие же сливы с каменных гряд, но уже поменьше, чем в пороге. Вид ущелья впечатлял, как и сами скалы - пропиленные водой пласты породы, стоящие перпендикулярно к поверхности земли. Затем мы пошли на соседнюю скалу. Сначала была тропинка, но потом она куда-то исчезла. Мы спустились в небольшую расщелину между скал, потом начали подниматься на следующую скалу. Продвигаться мешали густые заросли можжевельника.
        И вот мы уже на месте. Здесь почти то же самое, но с другой точки обзора. Особенно отчетливо видны пропиленные водой почти вертикально стоящие каменные плиты. Сколько же надо усилий, чтобы проложить себе здесь путь, зато мы теперь имеем возможность созерцать результат этой титанической работы.
        Вернулись со скал, прихватив по пути несколько грибов. Крупных уже не брали, только небольшие шли в дело, так как выбор был. Внизу попытался все-таки снять весь вход в ущелье, но он так и не получился. Весь кадр занимает огромная скала, что находится справа, уж больно она велика (но красива!). Проходили по скалам час, теперь в путь.
        Первый порожек прошли по основной струе. Довольно глубоко, перепад воды значительный, да и камушки есть в русле. Вошли в ущелье, подошли к шумящему порогу у левой стены. Порог представляет собой два слива с ребер каменных плит, перепад воды солидный, камни острые, на выходе тоже струйка. Хотя со скал мы видели проход, но внизу все видится немного иначе. Решили разведать проход, чтобы понапрасну не рвать байдарку. Так и есть: надо зайти слева, у левого берега по краю пройти первый слив и вывернуть резко влево, чтобы сойти со второго слива и не зацепить острые края каменной гряды. Прошли, как и планировали, не зацепив ни одного камушка.
        Надо сказать, что с погодой нам пока везло, но зато уровень воды каждый день падал довольно-таки значительно. Его мы определяли по краю песка, в котором вода вымывала уступчики. Судя по всему, до нас шли значительные дожди, так как мы поднялись по Сарьюге без проблем прямо по воде до места волока.
        В ущелье останавливались, чтобы снять на видео каменный коридор. С воды снимать практически невозможно, так как плесов нет, да и в русле валяются довольно внушительные обломки скал с острыми краями, на которые можно напороться.
        Вышли из ущелья и, пройдя немного, увидели справа скалу - почти вертикально стоящий каменный пласт, вода бьет прямо в него и вдоль него же и протекает. Я назвал этот пласт - скала Стена, уж очень похоже. Под Стеной мелководный перекат, через который пришлось протаскивать байдарку. Через 20 минут протащили аналогичный перекат и увидели перед собой очень крутой правый берег, в котором торчали каменные выступы. Так как по левому берегу деревьев нет, то решили перед этой скалой встать на перекус, так и не дойдя до загадочного Окна. Идем, идем, ждем его, а его все нет.
        Хотя с утра, когда выходили, было ясно, но погода стала портиться, все небо как-то неожиданно быстро заволокло тучами. К перекусу все стало обратно растаскивать, и на плесе, где мы стояли, заиграл хариус. Я разжег костер и попытался закинуть удочку, но с правого берега довольно далеко до ямы. Я переправился на байдарке на левый берег, и дело пошло. Попадались как и мелкие экземпляры, так и средненькие, опять же на подосиновик. После перекуса хариус брать практически перестал, поэтому решили, что пора идти дальше. До нормы я не дотянул, поймал 11 штук, почистили их сразу же.
        То, что издали казалось обрывистым берегом с вкраплениями скалистых выступов, на самом деле оказалось полностью состоящим из скальных пород. Причем пласты пород выходят под таким углом, что издали создается своеобразный эффект, словно берег состоит из песка и мелкой гальки, а из него местами выпирают скальные выступы довольно причудливой формы. Попытались снять все это на видео, но камера не в состоянии охватить и передать все, что видит человек, к сожалению.
        Ба! А вот и Окно выплыло неожиданно вслед за скальными выступами. Наконец-то! Остановились перед простым мелководным порожком и полезли на скалу. Скала - это мелкая сыпуха, круто уходящая вверх, и скальные выступы довольно причудливых форм. Самая интересная плита - Окно, это пласт породы, в котором вывалилась середина, проем получился где-то около двух метров в высоту. Вниз по течению вид через Окно мне показался неинтересен, и я, пройдя через Окно, пошел по сыпухе до ближайшей скалы, с выступа которой запечатлел вид из Окна на часть реки и тундру за ней.
        Потом мы залезли наверх, но ничего особо примечательного оттуда не увидели. На камеру я запечатлел всю панораму вокруг скалы, и мы начали спускаться к Окну, чтобы в нем сфотографироваться на память. Надо сказать, что на этом маршруте столько интересных мест, что к концу уже подходит последняя пленка (я взял одну на 24 кадра, на которой было еще до похода заснято несколько кадров, и две на 36 кадров). Мы решили оставить 2-3 кадра на низовья Шарью и Усу, но, спустившись вниз, я сделал общий снимок скалы. Справа вверху словно часовой, охраняющий Окно, высился из сыпухи скальный выступ.
        Попрощавшись с Окном, мы решили, что все скалы окончены, и пора наверстывать упущенное, но не понапрасну, время. Но не тут-то было. Вскоре слева появился еще один Шпиль, поэтому первый Шпиль мы для себя переименовали в Палец, уж очень он был похож на поднятый вверх палец. Солнце склонилось уже за гору, поэтому пришлось побегать по берегу в поисках более удачной точки съемки, так как в ущелье было довольно сумрачно.
        Чуть ниже Шпиля мы прошли порожек, справа открылся горелый лес, берег стал быстро повышаться, причем он был также со следами пожарища. Вскоре провели байдарки через мелководный перекат, и, о, ужас, перед нами еще одни Ворота. Неужели это Нижние на самом деле? (Ответ, я думаю, очевиден) А мы-то думали, что уже все Ворота позади. Перед Воротами прошли порог, который мне очень понравился - косой слив с плиты. За порогом тормознули на левом берегу.
        Скалы грациозно сжимают реку с двух сторон, пытаясь преградить ей путь. Я с трудом нашел точку съемки. После щелчка фотоаппарат стал перематывать пленку. Да, плакали низовья Шарью и Усы, а может быть еще и скалы есть впереди. "Вы можете орать здесь хоть до ночи, а пленку я уже давно истратил всю" - Л. Сергеев. Верно заметил товарищ. Так как был дефицит времени, то мы решили, что наверх лезть не стоит. Тем более, общая стена слева делится на отдельные скальные выступы, на которые вряд ли можно забраться. Справа кругом горелый лес, который будет в кадре вверх по течению, а вниз по течению скал более не видно, так что вид сверху должен быть так себе. Да и к тому же сумерки в ущелье еще более сгустились.
        Пора бы и на ночевку вставать. На правом берегу под скалой есть стоянка, но нам она не приглянулась, тем более что кругом горелый лес. За Воротами большой омут, а далее река делится большим островом на две широченные протоки, в которых вода разливается таким тонким слоем, что практически везде выступают камни. Общую картину мешают оценить заросли лопушника, в изобилии разросшегося в протоках. Мы пошли правой протокой, и почти сразу же началась проводка, причем практически по голым острым камням. С трудом протащил байдарку до более-менее глубокого места, где многочисленные струйки начали сливаться воедино. Здесь уже стало попроще.
        Когда все струи слились в одно русло, прошли порожек, за которым вскоре заметили две стоянки. Стоянка слева была с баней, но в откровенной болотине. Справа нам тоже стоянка не приглянулась.
        Река постепенно вошла в ущелье, и мы ломанулись вперед, чтобы вырваться из его объятий. Слева и справа берега круто обрывались в воду, о стоянке здесь не могло быть и речи. В итоге, из ущелья мы так и не вышли, остановившись под скалами левого берега прямо у воды. Место хотя и низкое, но более-менее сухое, да и надо-то всего одну ночь переночевать. Встали на стоянку в 19 часов. Ходовое время за день - 2 часа 45 минут.
        Из дров практически одна береза, елей немного, да и они к тому же все зеленые. Вечером ели жареный хариус, как обычно, уже впотьмах. После ужина, уже практически ночью, писал дневник при свете костра, спалив все приготовленные на завтра бревна, так как впечатлений от посещения скал было столько, что все писалось и писалось, пока не истлела последняя березина. На небе вовсю помигивали звездочки, правда, небо было ограничено узкой полосой ущелья. Из-за горы напротив пыталась выкатиться луна, но так и не смогла преодолеть крутую горку, я ушел спать.

        Утро выдалось ясное и необычайно теплое, +17°C, хотя вечером и ночью в ущелье был настоящий дубак. Явно наступило бабье лето. Вид в ущелье с утра такой неземной, что просто просится на фото, но, увы, пленки уже нет. Солнце, как ни пыталось, так и не смогло выйти из-за горы до момента нашего выхода, так что тент от палатки пришлось упаковывать сырой. Но это не беда, главное, что погода отличная, и мы можем наверстать упущенное - дойти наконец-то до устья и где-то там, как и запланировано, сделать дневку.
        Ориентиров никаких, поэтому решили выйти пораньше. Без пяти десять мы были уже на воде. Могли бы выйти на полчаса раньше, но я вспомнил про небольшие дырочки, что получили при проводке байдарки по мелководному перекату. Пришлось их заклеить пластырем, предварительно подсушив шкуру с помощью углей, так как солнце еще не вышло из-за горы. В ущелье идут сплошные перекаты, прерываемые короткими плесами. Через полчаса справа впадает река, причем с омутка отлично виден порожек перед устьем этой реки. Останавливаться и снимать все это на видео не стали, хотя порожек явно привлекателен, с большим перепадом уровня воды. Чуть ниже прошли неплохой порожек с крупным валуном в русле, проход легко читается с воды.
        Далее сплошь идут перекаты и порожки с короткими плесами между ними. Через 50 минут вновь появляются скалы, причем справа одна из скал стоит прямо в низине, словно обелиск, поэтому мы ее нарекаем Обелиском. Может быть у нее есть и собственное имя, но на этот вопрос скала ответить сама не может, а карты немы и слепы. На них вообще скал нет, да и притоков тоже, даже найденная пятикилометровка ничем помочь не может. В этом месте река делает явный поворот на запад, так как горы перегородили ей путь. Вот примерно и сориентировались по карте, так что нам пахать еще и пахать. Справа скалы выходят отдельными выступами среди леса. Вскоре появляются скалы и по левому берегу, они уже менее привлекательны. В районе скал и ниже проходим ряд перекатов, разделенных короткими плесами. Все это дело венчается тремя порожками, за последним мы встаем на перекус на правом берегу.
        Напротив нас находится небольшая скала, перед ней крутой омут, но отвлекаться на рыбалку - нет времени. Здесь есть уже готовое костровище. Судя по всему, сюда уже добираются местные рыбаки - костровище явно не туристское. Солнце хорошо освещает стоянку, поэтому вывесили носки на просушку, сняли сапоги и облачились в кеды. Лето, ах, лето! Хотя бы и бабье...
        На перекус опять жареный хариус. После перекуса пытаемся выжать из реки все, что можно. Перекаты все реже и реже, плесы все длиннее. Скала на перекусе была последней, теперь лишь изредка попадается высокий коренной берег, но уже без скальных выходов. Через 50 минут дошли до большого острова, прошли его правой протокой - здесь наиболее глубокая струя. В конце острова несложный порожек.
        В следующие 2,5 часа пути ничего кардинально не изменилось. Опять перекаты, прерываемые плесами. Но плесы становятся уже более продолжительными, а иногда и очень короткими. По берегам, которые становятся все более болотистыми, зачастила ива. Мест для стоянок все меньше и меньше. Уже пора становиться на ночь - то одно место не нравится, то другое.
        Вдруг справа замечаю отличный берег, но тут Катя говорит, что внизу стоит моторка. Неужели сейчас людей увидим и все узнаем? А последнего-то человека мы видели аж в устье Большой Сарьюги! Да, совершенно дикие малопосещаемые места. Сделав небольшую дугу влево, увидели бородатого мужика в штормовке, ловящего хариусов на перекате. Мужик с сигаретой во рту, весь в клубах дыма, держа спиннинг в зубах, как выразилась Катя, пытался мне объяснить, что до устья Шарью нам 7-8 часов ходу, а в километрах он затруднился ответить. Все в раздумьях, мы отошли чуть ниже этого места и увидели слева симпатичную стоянку на высоком берегу рядом с омутком. Похоже, это тоже рыбацкое место. Тут и решили остановиться, так как времени было уже около семи вечера. Ходовое время за день - 6 часов.
        Место довольно открытое благодаря тому, что здесь вырублено очень много мощных полувековых елей. И я завалил также довольно приличную елочку, обеспечив этим и костер, и места для сидения. Похоже, что это последняя наша стоянка на Шарью, так как все-таки не очень верится насчет 7-8 часов, тем более что идут-то они на моторе. Катя все пыталась услышать, и якобы даже слышала шум моторок на далекой Усе. Но я, как ни старался, ничего не мог услышать.
        Вечером варили уху, вечером же ее и съели. Опять впотьмах у костра долго писал дневник, вспоминая свои приключения еще на скалах. Сквозь ели взошла луна и осветила нашу поляну. Почти полнолуние.

        Проснулся где-то в начале восьмого от шума - кто-то переходит перекат, уж не олени ли? Натянув сапоги, выглянул из палатки. Да это ж целая стая уток спускается вниз по течению, изредка бороздя воду. Вот и создается эффект, что якобы кто-то переходит реку.
        Ну что ж, сегодня была запланирована дневка, но нужно все-таки идти. Вдруг мужик прав, и до Усы нам еще очень далеко. В крайнем случае, сделаем полудневку.
        С утра сегодня ясно, тепло, +15°C. Тент пока еще влажный от ночного тумана. Пока завтракали, он почти полностью просох. Так как решили собрать бруснику, растущую вдоль берега, то с выходом немного задержались.
        Вышли около 11 часов. Перекаты практически прекратились, да и ослабли совершенно, став более похожими на быстринки. По берегам пошел один ивняк, лишь слева в одном месте заметили более-менее приличный коренной берег. Там же стояла и моторка, людей поблизости не было. Увидели лишь несколько закидушек справа и пару сетей в стороне от лодок.
        Через час двадцать совершенно неожиданно из-за поворота показался крутой левый берег, на окраине которого стоит балок. Решили сходить наверх и уточнить свое местонахождение - а вдруг кто тут есть живой. Балок полностью разгромлен, внутри вскрыта даже вся обшивка. От балка тянется красивый сухой берег, справа от которого простирается огромное болото. Вдали за болотом синеют какие-то холмы. Уж не берега ли Усы? Но расстояние до холмов огромное. Рядом с балком сильно загажено, а на кусте болтается совершенно цивильный пакет. Заглянул в него, а вдруг там соль есть? Уже который день у нас наблюдается дефицит соли. В пакете оказались грибы, причем срезанные, по всей видимости, недавно. Ага! Значит, кто-то здесь бродит поблизости.
        На окраине болота исключительно крупная и вкусная черника, решили ее насобирать хотя бы на варенье. Где-то через час объявились хозяева пакета с металлическими сундуками за спиной, один из них был с ружьем. От них я узнал, что по прямой до Усы всего 4 км, а по реке идти придется 3-4 часа. Перед устьем есть еще один балок, где можно заночевать, сказали они. Насчет времени я немного засомневался, но, если учесть, как Шарью петляет перед устьем, то два-то часа уж точно идти придется. Пособирали ягод еще с полчаса и пошли искать место перекуса. У балка хотя и красиво, но уж больно стремно по крутому песчаному откосу таскаться с котелками.
        Остановились на перекус через 15 минут рядом с елями на левом берегу, увидев с воды готовое костровище. Рядом с костром обнаружились и дрова. Не успел развести костер, как вниз проследовали два мужика на казанке, с одним из которых мы разговаривали еще вчера. Отдохнув пару часов, пошли дальше.
        Практически сплошь по берегам заросли ивняка, вместо перекатов лишь быстринки. Местами пошли глубокие плесы. Устье Шарью уже явно ощущается, вот-вот оно должно появиться, что и произошло через 1,5 часа гребли. Перед устьем на правом берегу действительно стоит балок, явно обитаемый, как и говорили мужики.
        Ну что ж, погода ясная, час-то уж точно пройдем, а потом и встанем на ночевку. Напротив устья находится большой остров. Что-то Уса мне показалась уж очень мелкой и подозрительно неширокой, я ожидал чего-то большего от нее. Слева, после продолжительной низины, заросшей ивняком, показался довольно неплохой берег, переходящий вдали в болото. Можно бы здесь и встать, но решаем идти дальше. В болоте, совершенно неожиданно для меня, Катя распознала растущие сосны. Я присмотрелся. Да, действительно. И как это я сам не заметил.
        Через 50 минут совершенно неожиданно вышли в настоящее море. Вот она, Уса-то! А что же тогда до этого было? Я достал карту, посмотрел. Все ясно, мы, оказывается, шли по протоке Усы. А сама-то река, вот она!
        Мы пошли вдоль левого берега. Стоять здесь совершенно негде. Справа, на противоположном берегу, виден вполне приличный лес. Мы решили пересечь Усу, взяв курс на правый мыс, в районе которого хотели встать. То, что издали казалось красивым лесом, на самом деле оказалось откровенной болотиной, на окраине которой густо рос лес. Весь склон реки также был сырой от обильно сочившейся сквозь камни и песок воды. Но сухую площадку мы все-таки нашли и устроились более-менее удобно. Ходовое время за день - 4 часа 20 минут.
        Для костра я приволок верхушку от мощнейшей ели, которая висела над берегом. Хватило ее и на дрова, и на сидение. Вечером доедали остатки сгущенки с красной смородиной, собранной еще в горах. Впотьмах перебирали чернику, я в кромешной тьме варил варенье. На небо кроме звезд из-за реки красиво всплывала кроваво-багровая луна, становясь с каждой минутой все белее и принимая свои привычные очертания.

        С утра над Усой стоит мощнейший туман, холодно, +11°C. Варенье у меня получилось, как джем, очень густое. Пока готовил завтрак, Катя успела перебрать перебранные впотьмах ягоды, обнаружив кучу листочков в них, а также сварить варенье. Сегодня последний ходовой день.
        Отошли в половине одиннадцатого. Погода пока еще хмурится, но, похоже, что скоро растащит все тучи. В течение часа шли правым берегом. Затем, пока не было моторок, решили пересечь русло и идти слева от островов. По карте-пятикилометровке этот путь кажется более коротким. Взяли курс на небольшой остров, который явно выделялся на фоне острова Отавомади. Вскоре услышали шум приближающейся моторки и взяли чуть левее. При подходе к берегу заметили избу, до которой тянулся длиннющий песчаный пляж. Его мы тоже стали огибать, принимая уже правее и правее. В итоге небольшой остров, на который мы брали ориентир, оказался при нашем уровне воды зеленым холмом в окружении песчаного пляжа.
        Вскоре вошли в мелкую левую протоку с сильным течением. Ближе к острову Отавомади протока стала немного глубже. В общем, если идти до моста левой протокой, то курс лучше держать не на маленький островок, а почти на правый мыс Отавомади - так будет короче. Вдоль острова шли с полчаса, а через 10 минут дошли до второго длинного острова - Табликади, который заканчивается практически перед самым мостом. Когда проходили в начале первого острова - Отавомади, заметили вдали смутные очертания фермы моста. Сейчас же он был довольно близок, мы насчитали в нем 11 пролетов. Да, воистину монументальное сооружение.
        Близилось время перекуса, который хотели организовать на острове. Табликади, как и предыдущий остров, сплошь зарос крупным ивняком. Но, подходя к острову, мы неожиданно зашли в мелководный залив, и стали огибать все это безобразие. В итоге пришлось перекусывать на уступе левого берега, который оказался откровенной сырой болотиной. Вода сочилась и на самом уступе, что не создавало комфорта - ни сесть, ни лечь. Солнце растопило все тучи, и пригревало уже по-летнему. Разделись, но тут стала приставать мошка. Ближе к концу перекуса через мост прошел наш поезд, на котором завтра возвращаемся домой. Поезд остановился на левом берегу. К сожалению, мы из-за острова не смогли увидеть, стоял ли поезд на правом берегу.
        Полчетвертого вышли в сторону моста, который приближался как бы нехотя, как будто не желал, чтобы мы расстались с Усой. Да, последний переход, сушка, погода пока позволяет - все это навевало грустные мысли о краткосрочности отпуска и похода. И погода, в общем-то, нас не подвела, не смотря на то, что на дворе по местным меркам уже почти глубокая осень. Одно пока было неясно - на каком берегу будем садиться на поезд. Примерно через час слева открылся громадный пляж, от которого до берега не менее полукилометра. Выходит, что все группы отходят с правого берега. А вот и остров закончился - судя по обилию моторок и сараев на правом берегу, нам сюда и надо. Ходовое время за день - 3 часа 30 минут.
        На фермах моста, словно муравьи, копошились рабочие, видимо, что-то ремонтировали. Мы пересекли русло и причалили к берегу. На берегу тусовались какие-то пацаны с собакой у моторки, готовились к рыбалке. От них я и узнал, что поезд здесь останавливается. Пошел разведать место посадки и заодно присмотреть место для стоянки.
        Весь берег был утыкан сараями и сарайчиками, у некоторых даже есть небольшие огороды при них - что-то типа дачи. Все оставшееся пространство занимала откровенная болотина с буреломом - о стоянке не могло быть и речи. Я пошел в сторону платформы. Мост охраняется, охранная зона обнесена колючкой, хотя в нее, как я понял, можно спокойно пройти. Там даже машины проезжают, ворот как таковых нет. Да и колючка во многих местах уже оборвана. Казарма полуразрушена, но судя по огородам и по наличию стекол на некоторых окнах, она пока еще обитаема. От казармы идет деревянный тротуар и ступеньки - иначе на такую крутую насыпь не забраться. Вид сверху впечатляет - кругом сплошная болотина.
        Судя по утоптанности насыпи (платформы для посадки здесь нет) прямо с нее и садятся на поезд. Неудобно, конечно, но зато недалеко с вещами тащиться. Справа от насыпи каких-либо сарайчиков и строений не заметил, поэтому спустился вниз для разведки места стоянки и сушки. Здесь уже нет ступенек, но и спуск менее крутой. По песчаной дороге пошел в сторону реки. Вправо уходит дорога, видимо, на Усинск. Обошел весь берег. Более-менее цивильное место было занято лодкой, которую начали смолить, но еще не закончили. Да и к ней отворот от дороги есть.
        Место нашел среди густого ивняка, которым поросла вся охранная зона моста. Полянка была достаточная, чтобы поставить палатку, место для костра есть, и посушить вещи и байдарку есть где, тоже недалеко от костра. С дровами проблем нет, так как крупный ивняк периодически вырубают, и он, высушенный, валяется по кустам в изобилии.
        Быстро организовали лагерь, вытащили наверх байдарку, раскидали на металлической хреновине упаковку от байды и некоторые вещи для просушки. Жаль, что солнце уже низко и плохо греет, поэтому досушивать придется завтра. Стоим почти под мостом, сверху нас охраняет мужик с автоматом. Рабочие с моста уже смылись, завершив свою работу. Кстати, в кустах сильно пристает мошка, пришлось срочно разводить костер, чтобы хоть немного чадил, отгоняя назойливых тварей, которые за поход практически нас не доставали.
        Вскоре сушка прекратилась совсем ввиду захода солнца. Собрали все вещи, в основном их затолкали в палатку, только кости, шкура и немного не очень ценных вещей осталось лежать под тентом. По ту сторону моста активно кипит жизнь, у нас же все тихо и спокойно, лишь редкий поезд нарушит тишину в нашем лагере. Надеемся, что ночь пройдет без происшествий.

        С утра опять густой туман, даже моста не видно, растворился в тумане. Тепло, +15°C. Есть надежда, что все-таки туман развеется, и до поезда успеем все высушить и упаковать. Пока же занялись самыми неотложными делами, готовим завтрак, сортируем вещи по пакетам. Между делом решили до обеда устроить баню, что и осуществили рядом с костром, благо вокруг растут густые кусты.
        После баньки словно заново родились. А вскоре и солнце пробилось сквозь тучи, и тут главное - не зевать. Байдарка развернута - досушивается, вещи по возможности все раскидали для просушки, палатку тоже подсушиваем. Жизнь вокруг нас тоже закипела. Рабочие снова пошли на мост, полазили по фермам, но вскоре смотались с него. Изредка по мосту проходят пешеходы с берега на берег. Какая-то алкашка с торчащей из кармана бутылкой, судя по всему, местный житель, забрела случайно в наш лагерь, но была отправлена ни с чем.
        Приближалось время обеда, а вместе с ним подходила к концу упаковка рюкзака и байдарки. Заодно сварили еще и ужин в дорогу, так как неизвестно, где и как его проведем. Пообедали. Последние приготовления, прощание с гостеприимной рекой. В этот раз все у нас упаковалось в один рюкзак и байдарку. Все. В путь. Пошли на погрузку.
        Поднялись на насыпь, а там целая гора багажа - это, оказывается, рабочие уезжают в Печору. Ну, теперь нечего волноваться, мы уж точно быстрее их загрузимся. Кстати, пролеты моста они называют порталом. Между тем, рабочие стали подсчитывать, сколько им придется дать на лапу проводникам, чтобы те их запустили с такой горой матрасов, бидонов и прочего скарба. Чем больше они углублялись в подсчеты, тем явственнее стала зреть мысль, что работали-то они на железную дорогу и их должны доставить в Печору бесплатно. А уж когда перевели деньги на 0,5, то были просто шокированы получившейся цифирью. Помутившийся от расчетов разум предлагал начать банкет немедля. Но и велико было желание вырваться из этой дыры.
        Вскоре над лесом показался дымок тепловоза и запетлял зигзагами. А мозг все еще лихорадочно соображал - начинать ли банкет, или добираться до дому. Халява все же взяла верх, и буквально за пять минут до прихода поезда рабочие решили остаться.
        Я попробовал взять байдарку с деревянного помоста, но поскольку он был из пропитанных смолой шпал, то я, чтобы не испачкаться, подхватил байдарку на лету, и она по инерции перелетела через голову. Вторая попытка прошла успешно. Посадка без происшествий, прошла довольно свободно.
        Состав довольно длинный. В составе 4 общих вагона, остальные купе и плацкартные, которые в Печоре будут подцепляться к различным поездам. Среди них есть и вагоны, идущие через Киров. В вагоне народу очень много, но мы, в общем-то, устроились неплохо. Билетов тут никаких нет, все платят наличкой проводнику. Я решил все-таки дойти до Кировского вагона, чтобы узнать наличие мест. Да и пересадкой меньше все же будет. В одном из вагонов мило побеседовал с нашей проводницей, которая рассортировывала огромную кучу налички на более мелкие кучки по одной ей известной методе. О наличии мест она ничего мне не прояснила, а посоветовала дойти до своего вагона и узнать все на месте. Прохожу вагон за вагоном, и никаких наметок на плацкарт, все купе и купе, и главное, ни один проводник не знает, где какие вагоны в составе - каждый едет сам по себе. Зайдя в очередной купейный вагон, я понял, что с багажом нам столько уже не пройти, и пошел обратно, так и не дойдя до Кировского вагона.
        Как вы понимаете, беседуя с проводницей, я ее не осчастливил финансовыми вложениями, и, уже сидя на своем законном месте, ждал ее в гости, дабы заплатить за проезд. Но, судя по всему, она осталась довольна подсчетами, поэтому наши кошельки не похудели за эту поездку. Поезд, хотя и опоздал, но доставил нас в Печору.
        Сразу же заняли очередь в обе кассы, скинув барахло на видное место. Билеты купили без проблем. Ужин прошел довольно неплохо, каша только стрещала. Мороженое. Прогулки в окрестностях вокзала. Наблюдение за бегающим от уборщицы пауком кончилось смертью оного от каблуков одной очень впечатлительной дамы, а может и успел он увернуться, но больше мы его не видели.
        Ждем посадку.

        Посадка без происшествий. В первом часу ночи. Закинули вещи и спать. Сегодня вечером будем дома.
        Поход окончен. Очень красивый и насыщенный маршрут. Хотя и было только две дневки, но, в общем-то, не устали. Будет что вспомнить.
        Все ближе и ближе Киров. До свидания, Урал!

        В поход собирались спонтанно, хоть и за две недели. Бориса наконец-то отпустили на работе, хотя по графику его отпуск должен был начаться неделю назад, а мое официальное длительное время отдыха вообще значилось в феврале в связи со сменой места работы. На всякий случай прорабатывались варианты похода и паковки продуктов на одного. По электронной почте желающих составить компанию в путешествии так и не нашлось. Мною проводилась разведка насчет заработанных дней отпуска по факту отработанного времени и возможности быть отпущенной с работы без содержания, но результаты оставались неясными как о количестве дней, так и вообще наличии возможности. Борис торопил с результатами, так как намеревался растянуть паковку рюкзака на неделю, то есть с понедельника до пятницы - дня отъезда. Да и с билетами заморочки с каждым днем возрастали.
        Наконец-то в понедельник-вторник у меня все решилось, но билеты достались уже только до Котласа и только в общий вагон. Последние штрихи по продуктам, снаряжению... По ходу дела возникла мысль оригинального способа паковки, которым и решено было воспользоваться в связи с отсутствием провожающего на третье по обыкновению на двоих место. Кости байды было решено выделить отдельно и в "карандаше" транспортировать вдвоем, предварительно приспособив для этой цели веревки, которыми обматывался с обоих концов длинный багаж, фиксируя груз и служа одновременно ручками. Галоша - еще одна часть байдарки - укладывалась в свою родную упаковку, которая дополнялась на освободившееся за счет отделения костй место вещами, не вошедшими в рюкзак. Получалось два рюкзака и "карандаш" с костями.
        В пятницу предстояло транспортировать этот багаж на вокзал Кирова I, хотя Киров II, следующая остановка нашего поезда, был под боком, но нравы общего вагона были суровыми, а поспать ночью хотелось, так как за время пути предполагалась еще пара возможных бессонных ночей, и наша задача была захватить первыми верхние полки.
        Несмотря на продуманность деталей транспортировки трех мест багажа, "карандаш" было решено доставить на остановку троллейбуса во вторую очередь из-за непривычной тяжести рюкзаков, особенно необъятного по объему байдарочного. Зато загрузка в общественный транспорт прошла мобильно. Борис зашел в троллейбус с рюкзаком на плечах и с "карандашом" в руках, а я - лишь со своим багажом и, воспользовавшись моментом, пристроилась на сидении прямо с рюкзаком, чтобы не создавать проблем с его одеванием, тем временем Борис с остальным багажом разместился на задней площадке. Через пару остановок тетенька в джинсовом костюме, ожидавшая кондуктора с удостоверением на льготный проезд в руках, вдруг встрепенулась, сообщив мне, что приняла меня за мужчину. Наверно, болотные сапоги 42-го размера ввели ее в заблуждение, и добавила, что мой один рюкзак, хоть и тяжелый, но это для меня не груз, а вот если бы два таких, тогда это да! Сама-то джинсовая тетенька, судя по внешнему виду, свое инвалидское удостоверение заработала не на легкой работе. В ней самой едва можно было различить женщину: и без того худощавую фигуру скрашивал брючный джинсовый костюм, волосы были подобраны, а о лице позаботилась либо болезнь, либо старость.
        Котласский поезд подали, западло, на пятый путь. А ведь в прошлый четверг мы группу отправляли с первого пути этим же поездом. Перед нами встал выбор: то ли производить подъем-спуск совместно с багажом, добираясь до нужного пути через конфорс вокзала, то ли, рискуя здоровьем и нарываясь на штраф, форсировать пути. Борис смело шагнул на рельсы, убежденный, что с байдой его не остановят. Тяжелый рюкзак и мне не оставил выбора. Подвиг пришлось повторить.
        После объявления поезда "Киров - Котлас" по пятому пути вдруг поволоклись вагоны "Киров - Лесная" (надо сказать, что это совсем другая ветка), затем "Киров - Христофорово" и лишь через 6-7 вагонов такого безобразия состав продемонстрировал наши котласские вагоны. Оказывается, железнодорожники, сэкономив лишний путь, подали близкие по времени отправления составы "в одном флаконе", просчитав, что растащат их потом локомотивами в разные стороны в нужных направлениях. Вот теперь-то до нас и дошли слова парня с авоськами: "А поезд на Лесную на этом пути будет?"
        Мое молниеносное проникновение в вагон налегке обеспечило нам комфортный сон на вторых полках даже в общем вагоне. Надо сказать, что народ едва смог разместиться на нижних сидячих местах. Нижние боковушки впритирку едва вмещали четверых, на нижних в купе также разместилось гораздо больше, чем могло бы. Из разговора проводницы со своим знакомым выяснилось, что только в Кирове-I село 50 человек, а 24 на Кирове-II. Пожалуй, наша посадка на Кирове Котласском создала бы проблему не только для размещения нас самих, но и наших объемных вещей, учитывая плотность пассажиров нашего вагона.
        Почти сразу же после загрузки на 2-ю полку меня самой, а на третью моих гигантских болотников, после предложения газировки сердобольной тетенькой на мои сожаления о невозможности утолить жажду и лицезрения толп народа на Кирове - II, желающих также ехать на нашем поезде, меня сморил здоровый сон, который продолжался вплоть до нервных и многократных предупреждений проводника о последних минутах работы туалета, когда поезд миновал очередной пригород Котласа.

        За пару остановок до Котласа Южного Борис поднял меня, предупредив о миссии - во что бы то ни стало купить билеты до Косью, пока он выполняет обязанности носильщика всего нашего багажа. Я была освобождена от переноса тяжестей для того, чтобы прибыть в кассу поездов дальнего следования одной из первых.
        Моя дезориентация о месте нахождения нужных касс позволила мне быть только во 2-м десятке, что повлияло лишь на последовательность дальнейших событий, но не на результат.
        Очередь шла медленно. Желающие уехать на Воркуту, едва достигнув кассы, отходили в сторону и создавали дополнительную очередь в ожидании сведений о местах. Уже и касса грозилась закрыться на технический перерыв, а счастливых обладателей билетов в северные края так и не появилось. К тому времени, когда касса осуществила свою угрозу, мне до окошка оставалось всего 2 человека. Другая касса, которая должна была заменить закрывшуюся, вела себя как-то странно. Свет там зажегся еще задолго до времени открытия, но окно продолжало оставаться закрытым шторкой еще некоторый период своего рабочего времени, если верить расписанию его работы, вывешенному поверх шторки. Отвергнутые первым окошком "воркутинцы" и конец нашей очереди уже успели создать у все еще не открывшейся кассы значительное скопление народа. Таким образом, в надежде, что пока первая касса отдыхает полчаса, я успею отовариться во второй, пристроилась во вновь образовавшуюся очередь, но попала лишь в третий десяток. До прибытия поезда "Горький - Воркута" оставались считанные минуты, но с этим поездом не повезло никому. Заморочки с Адлеровским в расписании были истолкованы одной из будущих пассажирок как его полное отсутствие или отмену на сегодня. Тем не менее, билетов на него никто в кассе и не предлагал. Оставался, как потом выяснилось, наиболее подходящий для нас поезд "Москва - Воркута" (отправление около 11 часов дня).
        В разгар всей этой нервотрепки какой-то тип оставил свой чемодан с пакетом посреди зала, подключив это все к встроенной сигнализации, и ушел, как сказал сосед по очереди, единственный запомнивший хозяина чемодана, за очками. На оставленные без присмотра вещи никто бы и не обратил внимания, если бы ни противный звук, заронивший у мнительной очереди подозрение на теракт. Поступали предложения избавиться от голосистого багажа с помощью милиции, кассира, а также просто желающего вынести злополучный чемодан с пакетом из помещения. Желающих, как вынести багаж, так и сообщить куда следует, не нашлось, хотя очередь предусмотрительно освободила пространство вокруг сигналящего объекта. Подошедшему вскоре хозяину знатно досталось от перенервничавшего народа, часть из которого провела еще и бессонную ночь в котласском общем вагоне.
        Тем временем получасовой перерыв первой кассы близился к концу, а очередь во второй двигалась очень медленно. Без проблем отоваривали практически на любые другие направления, но кроме Воркутинского. В первую кассу меня уже не пустили в начало очереди. Эх, коротка у народа память! Становиться в конец и выстаивать еще одну очередь - вещь не очень приятная, да и бесполезная в сложившемся положении с билетами. Оставалось одно - ждать чуда в очереди во второй кассе. Неожиданно кассир предложила общие места на поезд "Москва - Воркута". Путем опроса определив желающих откликнуться на подобное предложение, пристроилась к выделившейся мини-очереди. Как выяснилось потом, другие билеты и не предлагались. Оставшиеся ждать лучшего ехали с нами в одном вагоне.
        Борис несказанно обрадовался билетам на московский поезд. Оказывается, это самый предпочтительный вариант, так как наше пребывание в Котласе продлевалось лишь на пару-тройку часов, а прибытие на нашу станцию ожидалось ближе к утру, что решало массу проблем, чего не скажешь про Горьковский поезд (куда податься бедным туристам в час ночи среди населенки и вдали от реки?) Ну, а что общий вагон, так и там можно ехать не хуже, чем в плацкартном, если вовремя подсуетиться.
        Слегка перекусили, поразвлеклись кроссвордами. Борис сделал несколько вояжей вдоль вокзала, прикидывая, где будет находиться наш пятнадцатый вагон, обратил внимание на группу туристов, но пообщаться не успел, так как начался мелкий дождик, и надо было спасать вещи.
        Та часть привокзальной территории, где находился наш багаж, надо сказать, была не самым теплым местом, хоть и защищенным от ветра с 2-х сторон - крыльцом и стеной. Но стоило выйти на открытый со всех сторон перрон, как можно было почувствовать, что воздух на самом деле гораздо теплее. Поэтому ожидание поезда рядом с вещами под крыльцом, даже сидя на лавочке, сооруженной из дощечки и двух кирпичей, было несколько дискомфортным.
        Напротив нас под деревцами расположилась группа казахов. Вокруг многочисленного багажа копошилось как минимум 5 мальчиков примерно одного возраста (от 3-х до 5-ти лет), и всегда дежурили двое взрослых - мужчина и женщина. Причем мужчина был, похоже, вечным дежурным, а женщины постоянно менялись. Пацаны развлекались, как могли, взрослые им особо и не препятствовали. Малышня успевала и поспать, и позабавляться пустой пластиковой тарой из-под газировки, и побегать вокруг вещей с тележкой для транспортировки багажа. Лишь перед объявлением поезда "Москва - Воркута" все мамы этого детского сада собрались вместе. Их оказалось трое. Одна из них стояла со мной в очереди, общие места на поезд "Москва - Воркута" ее, видимо, не устраивали, и она осталась ждать лучшей доли.
        Время от времени на себя обращал внимание сильно пожилой мужчина в рабочей робе, который о чем-то пытался договориться с казахами. Когда дело запахло прибытием московского поезда, переговоры велись уже при наличии почтовой тележки.
        Наш поезд опаздывал на 20 минут, предоставляя время для маневра с любым даже очень солидным багажом. Но никто не мог сказать, где ожидать наш 15-й вагон: с хвоста или с головы состава.
        С прибытием поезда мы поняли, что ждать поблажек от судьбы не приходится. Медленно отчалила тележка с многочисленным скарбом казахов в сопровождении мужчин - главы семейства и рабочего. Женщины подхватили детей и потянулись вслед за тележкой. Пришло время отчаливать и нам. И, навьючив свой багаж, мы двинулись вдоль всего состава. Наш 15-й во всей этой веренице вагонов оказался самым последним.
        Тележку казахов мы догнали уже у дверей нашего вагона, когда начался процесс ее разгрузки, соответственно был перегорожен наиболее доступный для посадки вход. Наша попытка просочиться в вагон с непопулярной стороны окончилась неудачей - сильно препятствовал маневрам "карандаш" с байдарочными костями, а под ногами путались вокзальные торгаши. Вообще число желающих проникнуть в наш вагон почему-то значительно превышало количество пассажиров, стремящихся попасть в остальные вагоны поезда. Отчасти виноват был табор казахов, задерживающих посадку своими погрузочно-разгрузочными работами.
        С местами в общем вагоне этого поезда нам повезло меньше. Очень небольшое количество вакантных мест успел оккупировать казахский табор, остальные размещались, где смогли. Дотащившись до конца вагона, обнаружила пустое купе у туалета. Но, скинув рюкзак на чуть ли не единственное свободное от людей пространство, встретила активное сопротивление пожилого мужчины, активно пахнущего с верхней полки носками. Он утверждал, что здесь все забито, а в настоящее время все ушли курить. Вскоре появились парни, занимавшие эти места, и помогли закинуть на свободные третьи полки наш багаж, а мужик с носками все выступал, напрашиваясь на скандал. Он даже не пошевелился, чтобы посодействовать с размещением багажа, хотя ему достаточно было лишь протянуть руку. Его даже не пугало, что наше емкое барахло могло вырваться из моих нетвердых рук и упасть прямо на него.
        Собрав вещи первой необходимости в пару пакетов, отправились искать пристанища по вагону, дабы не нервировать мужика с пахнущими носками. Людей было, что сельдей в бочке, но все же находились некоторые индивидуалисты, занимающие в горизонтальном положении единолично нижние полки, утверждая при этом, что держат места еще для троих. Примостившись на краешках неплотно заселенных нижних полок, мы все же не избежали враждебного к нам отношения соседей, со временем смирившихся с нашим присутствием. Пассажиров с одной стороны понять можно было - поночуй тут в таком бедламе, но с другой стороны - ехать-то всем надо, да и какие собственнические поползновения к полкам в общем вагоне вообще могут быть. В этом отношении народ, подсевший в Ухте, был намного проще: даже при самом плотном заполнении сидячих мест вновь вошедшему местечко все равно находилось.
        Где-то в соседнем вагоне разгуливал по верхним полкам кот, ехавший в сопровождении мальчика с нами до Котласа. Мальчик с котом попался нам по дороге, пока мы продвигались к своему 15-му вагону вдоль состава. В Котласском поезде этот усатый пассажир все больше перемещался по самой верхотуре вагона, попутно исследуя багаж, который, судя по реакции кота, обладал весьма интересными запахами. Животное под потолком совершенно не пугал снующий по вагону народ. Пожалуй, это было единственное существо, наиболее комфортно доехавшее до Котласа. Мест, в том числе и укромных, на теплых третьих полках для кота было больше чем достаточно.
        Котлас провожал нас настоящим ливнем, в который перерос безобидный осенний дождик, даже молния несколько раз сверкнула. Оставалось радоваться своевременной погрузке.
        Чай начинали пить навесу, но все еще неприязненно настроенные к нам, вновь подсевшим и увеличившим плотность народа на 1 кв. м. купе, соседи все же подвинулись и уступили столик, а потом и разговор понемногу завязался. Борис открыл благополучному на вид мужчине, разместившемуся с нами на одной полке с мальчиком младшего школьного возраста, страшную тайну, что карты, по которым мы должны будем совершить путешествие, с грифом "Генеральный штаб", и были заполучены благодаря интернету. В свою очередь мужчина просветил нас по части особенностей произношения архангельских и некоторых коми географических названий, большинство из которых звучит с ударением на первом слоге. Например, СУхона, КУзема.
        Интеллигентная бабушка с мелким киндером, расположившаяся на противоположной боковушке сразу на двух полках, видимо, прониклась к нам симпатией, так как предложила верхнюю боковушку, сместив ребенка к себе на нижнюю, чем я и воспользовалась, чтобы принять горизонтальное положение.
        Вообще, времяпрепровождение в поезде особым разнообразием не отличалось: сон чередовали с кроссвордами и приемами пищи. Борис еще изучал карту и писал дневник.
        После того, как в очередной раз мне не поддался японский кроссворд, я, присмотрев очередную свободную полку, вздремнула, но проснуться от пересыпа не удалось, так как над душой стоял Борис, интересуясь, когда будет произведен очередной прием пищи.
        Увидев наше пойло из майонеза и вермишели быстрой варки, посыпанное сверху рубленым укропом, соседи по купе по-быстрому смотались курить, чем сильно нам угодили.
        Ухта - последняя населенка, которую удалось рассмотреть засветло. Вагон остановился напротив вокзала, где крупными буквами красовалась надпись "Кафе". Само название станции, более невзрачное, мелькнуло уже при отправлении поезда. Было полное ощущение, что город находится в горах, хотя то, что мелькнуло за окном, трудно назвать городом - десятка два одно-двухэтажных домов. На заднем плане этого поселка горел огромный факел. Если сама населенка располагалась на плато, то все его промышленные сооружения и свалки покореженного металлолома находились поярусно на склонах гор, да еще и в окружении сопок отработанной породы.
        Вскоре горы с "лысыми" склонами из песчаника и галечника обступили железку вплотную. А на одной из них, когда от самой Ухты отъехали уже на вполне приличное расстояние, среди расступившихся деревьев виднелось огромное панно с изображением Ленина.
        В Ухте народ почти весь повыходил, а вошедшие на верхние места не претендовали, и мы улеглись спать уже до прибытия на нашу станцию, то есть до трех утра, попросив проводника, добродушного крупного мужчину, разбудить в районе нашей станции.

        Ночью значительно похолодало: то ли на север едем, то ли народ весь почти вышел. Вместе с народом улетучился и запах пота и несвежих носков.
        В течение дня о нашем чистом воздухе навязчиво заботилась тетенька из соседнего купе, время от времени предлагая нам открыть окно. Поначалу мы было поддались на ее провокацию, но лежащим, как на верхних, так и на нижних полках стало явно не жарко. Они пытались спать с полотенцами на головах, прикрывать кожаной шторкой окно, даже меняли направление горизонтального положения (головой к проходу). Но, промучившись таким образом, они все же решили окно закрыть. Тетка еще пару раз протявкала из-за перегородки, норовя склонить нас к открытию нашего окна, утверждая, что окно у нее в купе аварийное и не открывается. Но на этот раз мужик, лежавший еще до Котласа на нижней полке, предложил ей уступить свое место и одновременно исполнить ее просьбу ради эксперимента. Это подействовало на неугомонную пассажирку, и она успокоилась.
        Поскольку мне тоже, как и проводнику, поручено было бдить за остановками в преддверии ст. Косью, то я с регулярностью остановок будила Бориса и интересовалась, что это за станция. Но все же подъем организовал Борис. Он уселся с картой на пустой боковушке, отслеживая последовательность нашего продвижения через окно по одну сторону железки, а мне поручил следить за названиями станций из окна купе.
        Уже рассвело, но утреннее небо было пасмурным. В вагоне стоял полумрак, хотя, сколько помню, всю ночь в глаз светила на полную мощность лампа аварийного освещения.
        За окном пейзаж разнообразием не отличался. Низкорослые леса, стеной подступавшие к железке, сменялись огромным оврагом, на дне которого где-то в траве шумел ручей, затем картина повторялась с завидной регулярностью без какого-либо разнообразия даже в деталях. Иногда, правда, железка раздваивалась, поезд замедлял ход, и уже тут мелькали за окном светофоры, дорожные знаки, километровые столбы. На таких участках попадались и кое-какие станционные строения или их останки. После одного из таких участков дороги Борис засуетился насчет багажа, а когда все было готово, мы двинулись в тамбур.
        Едва поезд стал замедлять ход, Борис открыл дверь и хотел уже было откинуть подножку, как подоспел проводник. "Ну вот, уже все и без меня сделали", - разочарованно произнес он.
        На остановке моей задачей было соскочить на землю и принять багаж, так как спуск с вещами был затруднителен из-за отсутствия платформы (обычное дело на таких станциях), да и задерживаться на таких второстепенных станциях поезда обычно не любят. Но спешка была напрасной, поезд остался ожидать встречный.
        Борис сразу же подался на разведку, едва сойдя с поезда.
        Сквозь густой туман невдалеке от железки еле-еле проглядывал лес. Попав в осеннюю промозглость после душного вагона, захотелось одеться потеплей, чем я в эту паузу вынужденного простоя из-за отбытия капитана на разведку и воспользовалась. Где-то в тумане раздавались голоса грибников, а через некоторое время показались и они сами.
        Разведку пришлось проводить в 3 этапа. Перво-наперво встал вопрос, что имелось в виду в описании под словом "водокачка" и "новый дом". Протащившись с багажом сперва по грунтовке, затем по бетонке, вскоре заметили в тумане небольшое строение, которое стояло на пересечении нашей дороги и другой, перпендикулярной, состоящей из бетонных плит. Дорога из плит уходила в неизвестность, скрытую туманом, и этот домик был единственным строением на всем ее видимом протяжении.
        Это одноэтажное обшитое доской сооружение с треугольной крышей издали напоминало киоск. Стены его заботливо покрашены в ярко-голубой цвет, окна отсутствовали, но имелась дверца с замком на боковой стенке и небольшое отверстие с торчащей оттуда трубой на передней. Чуть ниже уровня трубы почти по всему периметру здания проходил наклонный карниз. Тут же, по передней и боковым стенкам, были пристроены лавочки. Как подсказывал нам опыт посещения северных, полярных поселков, назначение подобных сооружений - колонка для пресной воды, или проще, водокачка. Лавочки у стен были как раз предназначены для удобного размещения ведер и другой тары под воду.
        Но если это водокачка, то развалины деревянного здания, едва проглядываемые из тумана, вряд ли подходили под категорию нового дома, что явно не соответствовало описанию.
        Пока Борис в очередной раз разведывал дорогу, я решила предпринять новую попытку - сквозь туман обозреть окрестности. Стояла какая-то ненормальная тишина, а вокруг - как призраки, очертания разрушенных от времени домов. Даже мужчина, появившийся из тумана сквозь дымку водяной оптики, казался монстром из фильма ужасов, тем более что нес в руке что-то объемное, завернутое в одежду, рукава от которой болтались, навеивая массу неприятных и даже пугающих ассоциаций. Приблизившись на расстояние, неподвластное туману, он, как оказалось, имел вполне презентабельный вид.
        Вернулся Борис, и мы направились по бетонной, перпендикулярной железке, улице куда-то в туман. По ходу движения сквозь дымку вырисовывались одноэтажные деревянные дома пристанционного поселка, часть из которых уже приказала долго жить. У сарайчиков из конур испуганно выглядывали собаки, боясь напомнить о своем присутствии. Вскоре из тумана показалось довольно крупное здание - пятиэтажный дом из бетонных плит с архитектурой в духе советских новостроек - рационально и без лишних затрат на украшения. Отличное состояние дома производило впечатление только что построенного. Обычно таких высоких домов на севере не строят из-за болотистости почвы и огромной силы ветров. И этот пятиэтажник здесь, на севере, смотрелся как экзотика, а своей массивностью на фоне игрушечных избушек напоминал монстра.
        Но опять же, рядом с "новым" домом вообще никаких строений не было, не говоря о водокачке. А за домом проходила слегка приподнятая над землей ветка труб коммуникаций - последний оплот цивилизации. Сразу же за трубами начиналось чавкающее болото, далее скрываемое слегка отступившим от поселка низкорослым леском.
        Но, приглядевшись попристальней, справа от "нового дома" можно было все же различить сквозь туман нечеткое очертание высокого цилиндрического строения - водонапорную башню. Такие сооружения из красного кирпича - обязательный атрибут любой некрупной, но пожилой железнодорожной станции.
        Наша дорога имела продолжение вдоль торца дома, а далее, перевалив через трубы, по болоту уходила в низкорослый лесок, причем была достаточно хорошо натоптанная и даже наезженная. И, чтобы не плутать с нашим багажом по этому болотистому лесу, Борис в очередной раз отлучился с разведывательной целью в поисках наиболее рациональной заброски на реку Изъяю, прихватив с собой, тем не менее, самый тяжелый рюкзак. Я осталась с остальным багажом, который удобно разместился на деревянной площадке со ступеньками, подпираемой коммуникационными трубами.
        Тишина среди густого тумана нарушалась лишь звуками капающей воды, ударяющейся о металл. Это конденсат стекал с частей фермообразной металлической опоры, стоящей недалеко от пятиэтажного дома. Капли воды срывались с одной отвесной поверхности и, встретив на пути металлическое препятствие другой, ударялись, издавая звенящий звук.
        Иногда по шороху крыльев можно было проследить приземлившуюся ворону. В отсутствии на улице людей эти птицы бесстрашно разгуливали по вымощенному плитами пространству перед домами, интересуясь любым попавшимся им на дороге предметом. Из рядом стоящего пятиэтажника едва доносилась ругань вставших ни свет, ни заря жильцов. Вдруг на пустынной улице появился мужчина, сопровождаемый двумя собаками. Одежда выдавала его намерение посетить лес, а ружье - поохотиться. Рядом с хозяином собаки осмелели и потявкивали на все их окружающее. Одна из шавок, зло лая, даже пыталась сопровождать нас до реки. Но Борис спокойно сказал пару волшебных слов на счет отсутствия у нас для нее еды, и собака, сразу как-то примолкнув, решила вернуться.
        Дорога до реки была хоть и наезженная, но, поскольку проходила по торфяному болоту, хорошего ждать от нее не приходилось. Несмотря на гать из пиломатериала по всей ее длине, попадались места с жидкой черной грязью иногда и без дна. Кое-где, правда, благодаря выходу пород на поверхность и обилию корней деревьев, дорога обретала необходимую для нормального передвижения жесткость, хотя и некоторую неровность. Уже ближе к реке пошел откровенный кочкарник с высокими твердыми кочками, поросшими травой. Здесь же стали появляться первые строения - продолжение окончившейся за пятиэтажным домом и трубами коммуникаций цивилизации. Большей частью это были сараюшки - "гаражи" для лодок и прочего необходимого на реке инвентаря, но попадались и избушки с окошками. Многие домики были снабжены настилами для лодок, как горизонтальными, так и наклонными. Ими-то мы и воспользовались, чтобы перепаковать багаж для сплава. Надо сказать, что в отсутствии этих лодочных "эстакад" упаковка для нас среди кочек и высокой травы представляла бы некоторую сложность.
        Речка, будто крадучись, текла в тумане где-то рядом. Лишь стук друг о друга плавающих на привязи лодок выдавал движение воды. Если не считать этого единственного звука, тишина была изумительная, и неожиданные истеричные крики и всплески где-то рядом в тумане неизвестно чего пугавшихся уток заставляли вздрагивать.
        Погода стояла безветренная, и даже по ходу сборов сквозь туман пыталось проглянуть солнышко. Лишь капельки конденсата, оседая на вещах, создавали дискомфорт.
        Пару слов о местной конструкции лодок. На кировских речках обычно обходятся 1,5-2-х метровыми плоскодонками, в краях, близких к морю, и на крупных озерах пользуются мощными по размерам (в длину более 5 метров и в ширину около 3-х) лодками с округлым дном. Здесь же в ходу плоскодонки, если не считать фабричных миниатюрных металлических типа "юность", узкие, но длинные - более 5 метров.
        Сплав по Изъяю занял немного времени. Речка вроде и без суеты, но достаточно быстро несла свои воды. Лесистые берега не позволяли ей особо экспериментировать с направлением русла, в то же время подпитывая ее за счет прибрежных болот, потому и глубина речки не создавала для байдарки особых проблем, да и деревья-то в воду здесь падали нечасто, из последних сил зацепившись за болотину корнями.
        Впадение Изъяю в Косью трудно было не заметить, так как после лесного коридора перед нами возникло огромное открытое пространство отчасти занятое водой, а отчасти солидными по размерам песчано-галечными грядами кос и пляжей. Такая вот крутая хозяйка река Косью. Стоило покинуть нашу лесную степенную речку, как судно было тут же подхвачено течением новой реки, воды которой понесли его с бешеной скоростью. Косью была полная противоположность своей лесной сестры, напоминая повадками скорее горную речку. Воду имела чистую как слеза, и на достаточно большой глубине различался почти каждый камешек. Русло, особенно при низких берегах, твердых границ не имело, и то и дело менялось, оставляя за собой намытые гряды гальки и песка. При "безграничности" русла и огромной скорости течения Косью, тем не менее, не отличалась стабильной глубиной. Даже посредине реки можно было напороться на галечную отмель, едва прикрытую водой. Вот это-то и представляло при такой скорости воды для нас опасность. Не проследил вовремя за глубиной - получай стопроцентный киль, а до берега быстро не доберешься. Короче речка нас держала в постоянном напряжении. Проблему с определением глубины создавала и исключительная прозрачность воды, а мелькающие на дне камушки добавляли мандража. Два года назад борьба с похожей во многом на Косью речкой Пагой обошлась нам, однако, в сломанное весло.
        Несмотря на достаточную ширину Косью, маневрировать между отмелями и моторками поначалу приходилось с большим трудом, отчасти и оттого, что против такого сильного течения не угрести. Просчитывать траекторию движения байдарки приходилось заранее.
        По берегам среди леса маячили лодочные сараюшки. У левого берега стояла лодка, где-то в лесу дымился костерок, раздавались голоса. С нашим приближением голоса смолкли. Моторки то и дело курсировали туда-сюда. Прямо по курсу железнодорожный мост соединял два высоченных берега, являясь одновременно границей национального парка, кончавшегося по ту сторону моста. Поэтому пока что наше нахождение на участке до моста нелегально в отсутствие на руках оплаченного разрешения на пребывание. После моста мы бы уже никого не заинтересовали, но запрет на ловлю рыбы действовал и там.
        Как только речка дала возможность немного расслабиться, можно было заняться более подробным обзором окрестностей. Справа на огромном низинном пространстве почти у самого горизонта в просеке ЛЭП просматривались синие силуэты гор: Уральский хребет во всей красе. Сараюшки, облепившие было окрестности моста, кончились, и на "лысом" левом берегу стали появляться сперва отдельно стоящие деревца, а потом и зазеленел лес. Небо над Косью было исполосовано следами от реактивных самолетов, высотным ветром преобразованными в необычные узоры: казалось, приглядись - и прочтешь какое-нибудь слово или фразу.
        Укрывшись за островами от цивилизации, перекусили на камнях у воды под высоким, но подмываемым периодически берегом со сползающими вниз пластами мха. Кстати, наверху оказался неплохой черничник. И пока Борис ковырялся с костром, удалось набрать на компот.
        Солнце палило, как ошалелое. Пожалуй, можно было бы позагорать, если бы не холодный ветерок. На горизонте выше по течению чернела туча, которая и служила объяснением такому поведению солнца. Несмотря на то, что мы почти сутки принимали крещение вагонной жарой, палящее солнце для нас оказалось невыносимым. Состояние с каждой минутой становилось все более безответственным. Хотя, может, сказывалась и дорожная усталость, неполноценный сон, а теперь отравление большим количеством кислорода. Но на такой речке подобное наше состояние равнялась массе непредсказуемых неприятностей, могущих произойти с нами по нашей же вине, поэтому пришлось вести переговоры о пятнадцатиминутном тайм-ауте. Как ни странно, но переговоры оказались успешными, не успев начаться. А объяснение простое - с капитаном творилось то же самое. Только зеленый бережок с деревьями для отдыха Борису почему-то не приглянулся. Течение успело протащить прилично, и, пока раздумывали, пришлось выбираться на широченную полосу каменистого пляжа и тащиться метров пятьдесят до зеленой травки и редких кустов, не дающих тени. Здесь логика капитана оказалась мне непонятной, ведь там на берегу с деревьями было гораздо благополучней в плане затененности, да и байдарка была бы рядом. Здесь же смущало то, что наше судно, оставаясь у воды, находилось в некоторой удаленности от нас, а, однако, моторкам бороздить речку и поднимать волну, могущую позариться на нашу лодку, не запретишь.
        Все же получасовой отруб добавил сил. Первой проснулась я с диким криком: "Где байдарка?", - разбудив этим Бориса. Дальше погреблось легче. Вроде, как и жара спала, и туча не настолько страшна стала, хотя чувствовалось - что-то в природе затевается. Силуэты гор заволокло какими-то объемными облаками, и где-то там уже шел дождь.
        В уловах, заводях и на плесах, а также кое-где у берега на поверхности воды виднелся оранжевый налет. Версии были разные. Первая - вымывание пород. А что, речка с гор свои воды собирает. Вторая - отходы. Но тут что-то не вязалось, если учесть исключительную прозрачность воды. Версия пыльцы сразу была отметена, так как травы все уже отцвели. Решено было, что это ивняк, преимущественно растущий по берегам, что-то выделяет.
        По ходу движения пейзажи разнообразием не баловали. Берега попадались то крутые с редкими елями и березами, то пологие с огромными каменистыми пляжами, едва поросшими травой. Ивняк не брезговал ни какими берегами - рос везде. Правда, в местах, доступных для реки во время весеннего половодья, он был весьма скромных размеров. Да и деревья попадались лишь по краю обрывистых берегов. За елово-березовой зеленой стеной просвечивали подболоченные километровые луговины.
        До вечера шли без приключений, если не считать странных диких криков, издаваемых тремя пролетевшими у нас над головами птицами, которые выглядели - один к одному как чайки. Такие звуки вполне подошли бы для фильма ужасов. Самое интересное, каждая из трех птиц, причем одинаковых по окраске и державшихся одной стаей, кричала по-разному: от хриплых однообразных криков до гомерического смеха, но ничего похожего на курлыкание наших чаек.
        При детальном рассмотрении привлек внимание нездоровый коричневатый цвет елок. Хвоя на концах веток была покрыта оранжевой пыльцой, какая бывает при цветении ели, но цветоносом и тем более зарождающимися шишками и не пахло. Выходит - это какой-то паразит, тяготеющий к молодым ветвям. Причем старые деревья с клочьями свисающего мха, не имеющие побегов, его практически не интересовали. Теперь-то ясно, откуда оранжевый налет на воде. Что интересно, оранжевую воду у берега издали можно было запросто спутать с песчаным пляжем.
        К вечеру небо затащило тучами, что особо и не создавало проблем, так как дождем не пахло, ветер отсутствовал, а воздух все еще оставался теплым.
        Гор мы уже больше не видели и лишь по фантастическим формам сгрудившихся туч могли догадываться, что они, возможно, находятся именно в том направлении.
        Дело шло к ночи. Солнце, прикрываясь красно-фиолетовыми тучами, сигнализировало об окончании своего дневного цикла. При общей пасмурности сумерки не замедлили создать общий дискомфорт. Дело шло к стоянке. Ориентиров для прохождения на сегодня намечено не было, а о выполнении графика мы все равно узнаем только завтра. Стоянок особо тоже не попадалось. Рыбаков на моторках встречали до самого вечера. Кто-то рыбачил, а кто-то, отчаявшись, искал грибной "улов" на берегу.
        Наконец, после долгих колебаний Борис остановил взгляд на высоком берегу, с выдающимся мысом на крутом повороте реки. Прибрежный пляж позволял лишь выбраться из байдарки, на сам же берег предстояло еще забраться. Но, немного прогулявшись вдоль берега, мы нашли обжитую рыбацкую стоянку с уже проложенным к воде спуском-подъемом. Место было более-менее сухое - не в пример первому присмотренному. Да, конечно, о цивильности стоянки можно было еще поспорить. Чувствуется, народ расслаблялся на полную катушку. По всей поляне были расположены мини-помойки. Ну, да ладно. Палатку все равно было решено поставить в глубине берега в кустах, скрывающих от лишних глаз присутствие на берегу людей, а костер развели на старом костровище. Байдарку разместили рядом с палаткой, а багаж вполне умещался и в нашем временном жилище.
        В паузе между лагерными работами удалось, прогулявшись по пляжу вдоль обрывистого высокого берега нашей стоянки, пожевать немного малины, смородины и даже княженики.
        Когда ужин подошел к концу, в сегодняшней программе оставался еще невыполненным пункт написания дневника. Солнышко оставило после себя на облаках лишь багровый след, и на поляне нашего временного ночлега отчасти еще из-за деревьев становилось конкретно темно. Единственным источником света оставался костер. Борис смотался в палатку. Какая-то большая птица, похожая по силуэту на хищника, вылетела из ближайшей елки. Совсем рядом откуда-то с воды раздался дикий истерический вопль. Но это мы уже проходили сегодня днем, наслушавшись подобного от трех пролетавших над головой местных "чаек". Но обследование водного и околоводного пространства не разъяснили ситуацию. Заметных даже в сумерках из-за белой окраски "чаек" обнаружено не было.
        Стоило мне расположиться у костра для выполнения последнего пункта программы - написания дневника, как солидная по размерам птица, откуда-то вдруг взявшаяся, бесшумно пролетела надо мной, почти задевая крылом, затем попарила в полете над местом нашего ужина и опять куда-то скрылась. Теперь, присмотревшись, можно было разглядеть в мощном пернатом сову.
        Через некоторое время на воде раздался мощный всплеск. А затем вновь повторился дикий истерический крик. Надо сказать, что стемнело практически окончательно, и рассматривать, кто резвится в округе, было бесполезно. Дневник приходилось писать уже на ощупь. А между тем подумалось, что родиться страшилкам о леших и русалках в такой обстановке - раз плюнуть. Но тем временем загремела о корень валявшаяся на земле банка из-под кофе. Прикормленные рыбаками на устраиваемых здесь помойках мышки решали под покровом темноты свои проблемы. Вот и сова здесь неспроста крутится. Сумерки - самое время охоты, а ужин - вот он, у корней деревьев копошится. Пожалуй, рыбачков понять можно, запьешь тут от такой жути. Вот и результат, заметный, кстати, лишь при свете дня, - горы опорожненной тары из-под алкогольных напитков.
        Когда уже не стало сил совмещать написание дневника при постоянно потухающем костре со всей окружающей обстановкой, ломанулась в сторону палатки, едва не спотыкаясь о корни деревьев и наваленные на тропе бревна. Тут ждал сюрприз. Палатка оказалась задраенной с внутренней стороны. Так обычно делалось, когда "все дома", так как открыть замок снаружи в такой позиции практически невозможно. Судя по похрапыванию Бориса, он видит уже не первый сон, а попытки разбудить его в таком состоянии, исходя из опыта, практически равны нулю. Тут-то и порадовалась, что ногти еще не обрезала - молнию удалось отскрести. В палатке с трудом разобралась с грудой вещей, за которой посапывал Борис. Прикинув, что поиски фонарика займут массу дополнительного времени, решила разыскивать все необходимое на ощупь.
        Засыпалось тревожно. Все казалось, что на это место по старой памяти могут нагрянуть припозднившиеся рыбаки. И шорох травы, и скрежет падающего листочка о тент не давали полностью расслабиться. Каждый звук требовал объяснения своего происхождения. Наконец по тенту забарабанил дождь, подавив своим многозвучием лишние шорохи. Окружающая обстановка приняла более менее определенный облик в сознании, и удалось отключиться.

        Палатку решено было собрать сырой. Вообще слегка моросило. Холодно не было, а вот сырости хватало на все сто. С реки казалось, что туча упала на землю, окутав окружающее легким туманом. Потому и была лишь морось, а не дождь. Приглядевшись, можно было проследить перемещение в окружающем пространстве этой тучи. Изумрудно-зеленый лес по одному из берегов выдавал отсутствие влагосодержащего облака, в то же время краски, приглушенные дымкой, по другому берегу - его наличие. Кстати, леса на этом участке Косью, хоть и низкорослые, но попадались практически повсеместно, однако низкие берега позволяли убедиться в их подболоченности. Течение, надо сказать, несколько угомонилось, хотя тянуло все же солидно. Глубина здесь так же, как и в предыдущий день, была вещью необязательной.
        Через час после выхода со стоянки проплыли устье Кожима с деревенькой на берегу, что очень порадовало Бориса - один из ориентиров миновали вовремя. Тем временем погода совсем испортилась. К время от времени возобновляющейся мороси добавился ветер. Река заметно увеличила ширину своего русла, теперь прямые ее участки стали достигать нескольких километров.
        Однако усилившийся ветер выполнил и положительную миссию, кроме отрицательной - по раздуванию накопившегося за вчерашний день тепла. Тучи постепенно расступились. Одна часть огромной тучи, сплошняком покрывавшей небо, оказалась далеко впереди, в то время как вторая окутала дымкой все оставшееся позади. Над нами небо начало постепенно светлеть.
        Дно уже больше не мелькало начищенными добела камушками, потемнев от распоясавшейся флоры. Распознавать отмели стало еще сложней. А солидная скорость течения все же давала о себе знать по мельканию предметов, оказавшихся вблизи байдарки. И потому покой нам только снился. Берега были все также подболочены, что никак не вязалось с беспокойным характером реки.
        Однообразие окружающего пейзажа скрасили появившиеся острова. Разлившаяся в ширь река позволяла себе иметь острова с длиной не менее километра, на одном из которых на карте обозначено целое озеро.
        Ветру было где разгуляться, и он не преминул воспользоваться этим обстоятельством тем более, что коренные берега отступили далеко назад, предоставив простор бескрайним намывным отмелям и песчаным пляжам с редким неказистым ивняком. Все же, отыскав на горизонте высокий берег с елками, перекус решили сделать именно там. По мере приближения к намеченному издали объекту начинали понимать, что к елкам нам не попасть из-за огромной песчаной косы, а их скромное продолжение оказалось вырубкой, поросшей молодыми березками. Весь берег будто был сделан из песка, но по какой-то нелепой случайности все же порос деревьями. Мох, прикрывавший когда-то все это песчаное безобразие, был уничтожен вместе с лесом, и теперь лишь жидкая болезненная травка пыталась закрепиться на этом преобразованном пространстве. Но песок и редкая растительность не успели полностью скрыть творение рук людских. То тут, то там валялась проволока, останки каких-то механизмов. Все это кое-где уже подзатянулось песком и растительностью.
        Во время осмотра местности было обнаружено два костровища. Оба они имели в своей непосредственной близости огромные свалки, но отличались различной защищенностью от ветра. Предпочтение было отдано тому, что располагалось на небольшой полянке среди березок. То костровище, которое находилось на открытой местности среди песка, проигрывало тому, что среди деревьев, еще и в дровах.
        Судя по свалке, можно было предположить, что здесь было целое пиршество: помимо пустой вино-водочной тары, здесь присутствовали и пакеты из-под молочной продукции и соков, и пластиковая тара из-под майонеза, и пустые сигаретные пачки и т. д. Короче, большинство из этого мусора могло бы быть успешно сожжено.
        При контрольном прочесывании молодого березняка рядом с костром было обнаружено несколько молодых подосиновиков-подберезовиков. Это навело на соответствующие мысли. Пакеты, взятые под грибы, уже через короткое время заметно потяжелели. И первый раз за лето мы наелись досыта этого ценного продукта.
        Перекусили без особых приключений, если не считать казуса, получившегося после резки шпика. Сначала у Бориса защипало в глазу, как будто от мыла. Затем такая же участь постигла и меня. Во всем был виноват красный перец, в изобилии покрывающий поверхность "венгерского" продукта.
        Небольшие проблемы создавал иногда слегка моросящий дождь. Проникал изредка и пронизывающий ветер сквозь символическую стену березок. Мы поняли, какой кайф был на перекусе, лишь тогда, когда вышли к реке и подверглись испытаниям стихией в полной мере. Греблю по ставшей непомерно широкой реке разнообразили отмели, которые по хорошему течению все еще представляли опасность. Некоторые из них, правда, можно было вычислить заранее по рисунку воды и торчащим корягам, которые, порой, обосновывались и на середине реки.
        Были, конечно, и казусы с определением отмелей. Эдак, смотришь - чернеет впереди что-то. Не иначе остатки дерева половодье на середину реки занесло. И долго издалека эта чернеющая фигура имеет стабильные очертания, но стоит подплыть поближе, как она распадается на множество кусочков на поверхности воды, а то и вообще исчезнет из поля зрения, стоит лишь на секунду отвлечься, посмотреть в сторону. Очень скоро все разъяснилось. Одна такая фигура, принятая нами поначалу за останки дерева, на самом деле оказалась стаей уток. Дополнительный шум, всплеск наших весел, равносилен был для уток предупреждению об опасности, и птицы рассредоточивались, пытаясь спастись сперва бегством, а затем, прикинув размеры опасности и свои возможности, ныряли под воду. По сравнению с нашими утками на маленьких речках, здешние водные птицы в большинстве своем не занимались скоростным плаванием и не пытались спастись, взлетев. Они просто ныряли. Конечно, в различных местностях играли роль и глубина и открытость пространства, а также количество различных охотников. Птиц-хищников здесь было больше, чем достаточно, поэтому, спасаясь от одной неприятности, можно было попасть в переделку покруче прямо в полете.
        Пройдя водное препятствие, по всем признакам напоминающее Березниковский перекат (для такой реки это выразилось в небольшом, но постоянном волнении при очень незначительной глубине на грани отмели), слева заметили впадающую в реку протоку. Чуть дальше, судя по внезапно появившемуся крутому обрыву при до сих пор относительно низких берегах, в Косью что-то впадало. Где-то там ковырялся с сетями мужик на резинке. Борис, окрыленный, что ориентира достигли раньше, чем ожидалось по описанию, спросив по-быстрому местного, это ли Сарьюга, и, заручившись положительным кивком головы (рыбак держал сеть и в руках, и в зубах), ломанулся в ближайшее втекающее водное пространство, не доплыв до обрывистого берега. Ошибка разъяснилась буквально через 8 минут. Некоторое время мы усиленно упирались против течения, сосредоточив свое внимание на поисках хоть каких-нибудь углублений на дне для прохождения байдарки. Как ни странно, но в просвет за поворотом показался уже виденный нами несколько минут назад пейзаж Косью - Березниковский перекат. Оказывается, мы до сих пор преодолевали против течения именно ту протоку, в которую побрезговали зайти по течению. Уже возвращаясь, услышали звук моторки. Ну вот, придется еще и от моторки уворачиваться - итак глубины нет. Из-за поворота показался тот самый рыбак на своем пахнущем бензином плавсредстве. Судя по напряженности его лица при попытках чего-то нам сказать, едва слышный шепот - это был предел его голосовых данных. Прислушавшись, можно было понять, что он предлагал нам транспортировку на исходную позицию, где встретили его на резинке, и оправдывался, что мы друг друга не поняли. Крик его нам тоже было трудно услышать, когда он увидел, что мы направились совсем не к Сарьюге. Напоследок он предложил зайти к нему на чай. Он располагался тут же на острове, отсеченном от большой земли нашей злополучной протокой. Все это время, пока рыбак сопровождал нас на своей лодке, с берега наблюдала за ним и поскуливала, боясь быть покинутой, черно-белая лайка.
        Поблагодарив рыбака за приглашение, теперь уже, наконец, вошли в настоящую Сарьюгу. На этот раз рыбак проводил нас до самого устья. Большая Сарьюга, на первый взгляд, походила на обыкновенную болотную речку из-за коричневого цвета воды и отсутствия течения. Берега, хоть и высокие, но состояли из наносного песка. Из растительности самыми крупными были кусты ивняка, деревья отсутствовали. Лишь чуть выше по течению стали попадаться ели. Но и река к этому времени уже не была такой спокойной - между плесами стало обозначаться течение, которое сопротивления практически нам не оказывало при преодолении, гребли без особого напряга. Если на Березниковском перекате на небе были заметны попытки прояснений, а тучи, разойдясь вперед и назад по ходу нашего движения, лишь там где-то на горизонте поливали дождями, то на Сарьюге установилась равномерная пасмурность, пытающаяся взбрызгивать легким дождиком. Обзор неба сузился до ширины реки из-за высоких берегов и буйной прибрежной растительности, и прогнозировать погоду стало трудней. Одно можно было сказать, туча свинцового цвета, замаячившая в какой-то момент перед нами, не предвещала ничего хорошего.
        На берегу, случайно бросив взгляд на ивовый кустарник, заметили, что с растениями этого вида не все благополучно. На окончаниях некоторых веточек вместо привычной поросли молодых листочков сформировалась уродливая роза. И подобное встречалось довольно часто.
        У Бориса настроение было отличное, так как в график вписывались и даже с запасом. Как-то мне на глаза попался этот самый график. Там значилось, что по Косью проходимое расстояние составляет 35 км. Ну, с такой скоростью, да и вниз по течению - грех жаловаться. Но по Сарьюге же против течения нам предстоит пройти аж 70 км! А если учесть, что такой спокойной она вряд ли будет, когда запахнет горами... Да, наворочаемся!
        Борис засуетился насчет стоянки. Но вокруг был либо ельник с болотиной и размытыми берегами, либо луговины с ивняком, тоже не застрахованные от наличия избыточного количества влаги.
        Проплыв очередной ельник и устав ждать появления в очередной раз коренного берега, Борис собрался было встать на луговине с травой огромной высоты, кучей комарья даже при наличии мороси и непонятно каким выходом. Надо сказать, берег был достаточно крут и высок.
        Наконец, меня привлек противоположный берег с ельником и довольно сносным выходом. Борис поначалу отнесся скептически к моему выбору. Наверху оказалось обыкновенное мшистое болото, хотя и не сырое, к тому же, как выяснилось, оно было еще и ягодным (если походить, то можно было полакомиться морошкой). Как ни странно, подобное место стоянки Бориса устроило.
        Здесь в густом еловом лесу стемнело очень быстро. В палатке тело медленно погружалось в мягкий мох, теперь постель была намного ниже уровня поверхности на входе в палатку, и выбираться наружу было большой проблемой, да и вообще не очень-то и хотелось. Тишина была какая-то поразительная, давящая на уши: ни комарика тебе, ни шороха падающих хвои или листочка, ни чирикания птичек, дождик и тот, проходящий через "таможню" густых еловых веток, моросил как-то неслышно. Утки, обычно плескавшиеся с громкими криками, попадавшиеся то и дело по пути, почему-то обделяли это место своим вниманием.

        Утром грузились все также по дождичку. Поскольку это природное явление не отличалось постоянством, его удалось обмануть. Вычислив время передышки у дождя, перетащили из-под елки все в байдарку и прикрыли фартуком.
        Течение заметно усилилось, но проблем пока не создавало, так как преодолевали его без усилий. Пейзаж большим разнообразием не отличался, разве что деревьев по берегам прибавилось. Иногда речку, текущую между двух высоких берегов, вообще окружали мрачные еловые леса.
        Перекус Борис решил сделать на луговине, раз ночевка вопреки его желаниям прошла в лесу. Присмотрев приличный берег с хороводом из нескольких елок и берез, принялись выгружаться. Вот тут-то и поняли свою ошибку, посчитав, что на пологом с первого взгляда склоне берега должен быть удобный выход. Прикрытая высокой травой крутизна чередовалась с земляными разломами. Ступени, образованные сползающими с подмываемого берега пластами дернового покрова, были высотой около метра. Когда с таким трудом все же взобрались на приглянувшуюся луговину, в уютном хороводе деревьев обнаружили болотину с буреломником, а все пространство под елками занимало трухлявое бревно, поросшее мхом. Но, увы, было поздно искать новое место - время поджимало. Пришлось приспосабливаться и в таких условиях. Дождик, не досаждавший в пути, не преминул здесь, на перекусе, напомнить о своем присутствии.
        Картина подъема по Сарьюге оставалась такой же однообразной, если не считать, что речка чаще входила в коренные берега с настоящим еловым лесом.
        Как-то выйдя перекурить на берег с густым ельником и неплохим выходом (хоть и непостоянно, но упираться уже приходилось против течения), обнаружили костровище с хорошо сохранившейся банкой из-под сгущенки ("сухонской") - это был одновременно и весь мусор, оставшийся от группы. Судя по значительной площади примятого мха, недалеко от костра стояла палатка. Значит, здесь была полноценная стоянка. Миновав небольшую полосу леса, тянувшуюся вдоль берега, оказались на ягодном болотце. Черники и голубики было столько, что решили пособирать, и, не прилагая усилий, за короткое время набрали ягод на пару компотов.
        У Бориса было все рассчитано: перекус через три часа после выхода, сам выход с места ночевки тоже регламентировался, постановка лагеря на ночевку также приурочивалась к определенному диапазону времени. И вот, этот последний в списке временной интервал стремительно приближался. Короче, дело шло к стоянке. Мест для лагеря по мере подъема по Сарьюге становилось все меньше, еще меньше попадалось удобных выходов. Погода сильно подгадила, размыв крутые глинистые берега, на песчаные вообще было выходить опасно. Похоже, перед нашим появлением в этих местах здесь не один день лил сильнейший ливень. Единственный плюс таких погодных условий - обилие воды в реке, что облегчало ее форсирование против течения с минимальным количеством отмелей и позволяло максимально подняться на байдарке к истоку, отодвинув тем самым проводку.
        Дело шло к сумеркам, и нашему взору предстало на первый взгляд обжитое место. Выход был проблематичный, но здесь, действительно, была стоянка: костровище, место под палатку. Под елками было абсолютно сухо, несмотря на повсеместную сырость, и даже достаточно места для постановки палатки. Тут же под деревьями у бревен и меж корнями имелось множество норок и, как удалось убедиться в последствии, вполне обитаемых.
        Разгружать вещи приходилось, утопая в глине, потом с большим трудом удавалось избавиться от прилипчивых "платформ" на таком цивильном берегу, решение проблемы воды для ужина было сопряжено с такими же неприятностями.
        Хозработы завершались уже в полной темноте еще отчасти из-за пасмурности и надежного прикрытия еловыми ветками места нашего обитания. Свободу перемещения в потемках нарушали бревна - дрова, не сожженные предшественниками, торчащие из земли корни деревьев, а также неровности рельефа, сотворенные в процессе жизнедеятельности хозяйничающих здесь зверьков.
        Дождь время от времени напоминал о себе, создавая между тем проблемы желающим заняться дневником при свете костра - светлого времени для написания мемуаров катастрофически не хватало. Капельки, попав на бумагу, делали ее непригодной для письма, угрожали к тому же и уже написанному шариковой ручкой тексту. Оставалось одно - идти спать.
        С наступлением полной темноты жизнь у местной фауны значительно оживилась. Дикие жуткие крики хищной птицы сопровождались интенсивными всплесками воды, видимо, не очень крупного животного. Время от времени округа оглашалась испуганным криком утки, сопровождаемым разрезающими воздух звуками от взмахов крыльев.

        Утром дождик опять пытался промочить наш багаж, но ему не хватило прыти. Берег, растоптанный нами еще с вечера, раскис совсем и сделался непригодным для погрузки байдарки. Сапог теперь уже с легкостью проваливался в глинисто-песчаную грязь, и гораздо труднее его было высвободить оттуда. Подтащив заранее вещи к реке, свели погрузку по времени к минимуму.
        Почти сразу после выхода со стоянки нас ожидал за поворотом сюрприз - впадающий в Сарьюгу болотоспокойный ручей. Кто бы мог подумать, что мы стояли рядом с ориентиром. Вообще с ориентирами здесь, на Сарьюге, была проблема, так как временные промежутки между некоторыми составляли иногда целый ходовой день, а то и больше, и потому было особенно приятно узнать вдруг, в каком месте карты ты находишься.
        Дождик, видимо, не собирался сегодня с нами расставаться, но надо отдать ему должное, особо и не усердствовал. Китайские одноразовые плащи мы держали наготове, но погода так и подала повода для применения средств защиты, хотя сперва по мелочи, а в итоге солидно отжалась на штормовках. Облачность была сплошная, и улучшения ожидать не приходилось. Но было тепло. Поэтому, можно сказать, больших проблем с погодой не было.
        Борьба с течением принимала ощутимые размеры. Равнинные участки еще попадались и были своеобразным отдыхом после траверса перекатов. Проводка, как способ преодоления силы течения, отвергалась напрочь. Высокие берега, кочкарник и прибрежный кустарник не позволяли беспрепятственно по ним передвигаться, волоча за собой по воде байдарку. Движение по реке, упираясь в берег веслами, и маневрирование между суводями были пока единственными вариантами облегчения нашей судьбы при подъеме против течения.
        Для перекуса место специально искать не стали. Все равно везде было сыро, а истощенный дополнительными усилиями для гребли и далеко неидеальными погодными условиями организм требовал восполнения жизненных сил. Борис заверил, что с дровами проблем не будет, и мы предприняли попытку выползти на берег. Ноги, правда, противно погружались в вязкий ил, но выход зато был не слишком крутой. На перекус пристроились под единственной елкой прямо на склоне берега. Наверху было хоть и ровное пространство, но сплошняком заросшее высокой травой (эх, сколько влаги по дождю!) и порослью ивового кустарника. Вообще это была огромная луговина, местами даже очень подболоченная. Учитывая особенности места нашего перекуса, приготовление салата и заправки для супа пришлось вести на луговине, а костер прекрасно вписался и на склоне. Тут же под елкой у костра удобно лежало бревно, притащенное водой по весне, что позволило сушиться и во время приема пищи. Единственное неудобство - трудно было найти для мисок с супом горизонтальную поверхность поблизости с костром.
        Погода, задавшая тон еще с утра, меняться, похоже, не собиралась. Борис ждал прямого участка реки, после которого должен быть очередной ориентир - развилка. Леса заметно поредели, представляя собой лишь полосу вдоль реки. Открытое пространство, мелькавшее в просветах, скорее всего, было болотом, так как кустарник и тот не особо стремился заполнить километровые слишком уж влажные луговины.
        Несмотря на то, что у Сарьюги была репутация необитаемой реки, следы пребывания человека иногда давали о себе знать, например, в виде здоровой двуручной пилы, приваленной на дерево у тропы, уходившей сквозь частокол заматеревшего кустарника.
        Дело шло к вечеру, а с ориентиром была все такая же напряженка. Борис уже подумывал о стоянке: да, кстати, тот лесок, что впереди с ровной высокой площадкой среди елок будет даже очень ничего. Кто бы мог подумать, что именно тот приглянувшийся бережок и будет той заветной стоянкой на развилке. Прямо по курсу втекала спокойная Лунвож, а напротив стоянки справа от нас шумела своими перекатами Сарьюга, намекая на то, что при подъеме против течения расслабиться нам не даст.
        Выход на эту отличную стоянку, действительно, единственную в округе, нашли не сразу. Лишь заплыв в Лунвож, обнаружили плацдарм, позволяющий разместить без проблем не только байдарку, а и четырехместный катамаран.
        Место для лагеря представляло собой микровысотку среди океана болот. Вокруг нашего бугорка то тут, то там били ручьи, возле которых располагалась чавкающая, хоть и заросшая травой низина. И потому без сапог можно было перемещаться на весьма ограниченном пространстве. Пока руки не дошли до установки палатки, перетащили вещи на сухое место к основанию спасительных елок, где густые лапы надежно защищали от превратностей погоды наш скарб. На стоянке было как минимум два костровища в метре друг от друга. Свое решили организовать как раз между этими двумя. Это позволило удалить костер на безопасное расстояние от места, где должна быть палатка, и перепланировать места под кухню и сушку вещей.
        Поскольку дневку неплохо бы потратить на сбор ягод - кто знает, как там пойдется впереди, - то решено хотя бы бегло изучить местность поближе. С ягодами оказалась напряженка, а вот рыжиков было не один и не два, как мы привыкли собирать в предыдущих походах. Борис занялся было дровами, но, прознав об уникальном грибном месторождении, все бросил и, вооружившись пакетом и ножом, пришел на помощь. Кто бы мог подумать, что грибы облюбуют кустарник, где и трава-то не растет. Тут же пособирали грибов и на жарку, и на засолку.
        Однако, дело шло к ночи, и надо было закончить хозработы с палаткой, костром и ужином до темноты, а тут еще и грибы прибавились.
        Впервые на Сарьюге был такой сильный ветер. Видимо, погода решилась на коренные перемены. Тем не менее, дождик взбрызгивал время от времени и, задуваемый ветром под елки в виде мелких капелек, попадал на боящиеся сырости вещи. Это подстегивало к организации ночлега как можно быстрее. Зато завтрашняя дневка позволяла отложить несрочные дела до утра.

        Подъем был поздний. Борис говорит, что с утра был дождик, поэтому он припозднился с завтраком. Несмотря на хмурое небо и некоторое падение температуры (с 13-14 до 10 градусов), баню все же решено было сделать. Женский день - сразу после завтрака, а после обеда - мужской. Пока я мылась, Борис обследовал окрестности на предмет ягодного болота и грибов. После бани меня ждали рыжики, собранные вчера вечером вокруг лагеря в непотребном количестве, а тем временем вернулся Борис. Его урожай - грибы, в том числе и засолочные. Насчет окрестностей. За нашим леском, где мы расположились лагерем, находилось огромное болото - что-то вроде сырой-пресырой луговины. Вот что представляет в большинстве своем пустое пространство, просвечивающее за полоской леса или кустарника по берегам Сарьюги. Ягоды обычно на таких болотах не произрастают. Выходит у нас на предмет сырья для варенья сегодня выходной.
        Борис пытался на развилке рек порыбачить, но мероприятие оказалось пустой тратой времени, и вот тогда он и решил заняться более продуктивным промыслом - грибным.
        С целью наиболее полезного времяпрепровождения было проведено наиболее подробное обследование места стоянки. В результате этой экскурсии был обнаружен подберезовик прямо под корнями березы, наждак, шариковая ручка. Гриб под корнями был малодоступен, но рос буквально на глазах. Убежище становилось для него заметно маловато. Но грибов нам хватало, наждак вроде тоже ни к чему, а вот шариковая ручка очень даже могла и пригодиться. Чуть в стороне от поляны где-то у ручья торчала из земли штыковая лопата с коротким чернем. В другой стороне поляны валялась пустая винно-водочная тара, подзатянувшаяся землей из-за продолжительного здесь пребывания. "А-а, пили", - ехидно заметил Борис. Но потом добавил, как бы в оправдание: "Давно пили, зарасти все успело".
        К обеду запели птички, как будто предчувствовали появление солнышка. И оно не замедлило появиться, правда, до вечера не дотянуло. На солнышке оживились и кровососущие насекомые.
        Борис собрался-таки к ужину помыться. У меня дел у костра хватило до темноты с десертами, солеными грибами, блинами. Правда, удалось ликвидировать задолженность по дневнику, хотя до описания сплава дело так и не дошло.
        Погода менялась. Начал задувать ветер и довольно сильными порывами. Мелкий дождик тоже нас не забывал, видимо, тренировал нашу реакцию прятать вывешенные на просушку вещи.
        Борис обещал, опираясь на долгосрочный прогноз из интернета, снег в субботу. Сегодня был четверг, но ведь не в миг же должно было так похолодать, да и сместиться прогноз мог на день-два. Куски голубого неба в настоящий момент могли обернуться полным прояснением ночью, а, следовательно, и заморозком при нынешней осенней погоде.
        К ночи по небу потащило облачность, но, несмотря на это, заметно похолодало, что спровоцировало одеться перед сном по зимнему варианту. Слегка рябили перекаты, которые нам завтра предстоит пройти. Из-за светлого неба и значительно открытого пространства за счет расположения несколько выше окружающего ландшафта полной темноты не было. Где-то погромыхивал самолет. Надо сказать, что по мере нашего подъема, авиатранспорт стал летать чаще. Поначалу же Сарьюга нас баловала тишиной, создающей впечатление полной удаленности от цивилизации.

        Подъем на завтрак был тяжелым. То ли излишняя утепленность сыграла дурную шутку, то ли подпростыла после бани, то ли смена погоды так своеобразно отразилась на здоровье.
        День обещал быть солнечным, но ветреным.
        Река после развилки в корне изменила характер. Перекаты сменяли друг друга, песчаные и каменистые пляжи были нередкость. Иногда попадались откровенные разбои: речка делилась на рукава, между которыми намывала гряды галечника и песка, и какое-то время не могла принять более стабильные контуры. В самом начале нашего сегодняшнего пути в русле появились поваленные деревья, а чуть позднее - и настоящий завал, который протащили с трудом через ершистую елку. Большая глубина здесь не позволила воспользоваться болотниками, поэтому пришлось балансировать на поваленных деревьях, рискуя при любом неверном движении оказаться в воде.
        Течение стало сильнее и передышек нам почти не давало. Отмели тормозили движение. Вода стала чистая как слеза. Нырнувшая в перекате уточка, которая скорее увидела наше приближение, чем услышала из-за шума воды, так и не укрылась от наших глаз. Было видно, как птица словно игрушка перевернулась под водой вниз головой, и течение понесло ее ниже.
        Линия берега в начале нашего пути у развилки, по-видимому, постоянно корректировалась рекой. Сам берег ежегодно, судя по всему, еще и затапливался. Этим и объяснялось отсутствие там вдоль реки деревьев, лишь кустарник ивы мог приспособиться к таким постоянным преобразованиям. На подмываемых берегах еще удерживались своими мощными корнями лишь огромные ели, успевшие набрать силу до того, как оказались в непосредственной близости от русла Сарьюги, небольшие деревья и кустарник, которые реке и в ближайшее половодье не удалось смыть, были изломаны и потрепаны водой.
        Пологие прибрежные пляжи позволяли проводить байдарку на веревочке, чем мы и воспользовались, правда, с каждым поворотом пляж перекочевывал на противоположный берег, потому решено было проводить только по мелководью, где двигаться на байдарке было невозможно. Как-то проводя судно через наваленные в русле деревья, препятствующие движению еще отчасти из-за наличия в этом месте сильного течения, Борис упал, споткнувшись об одну из коряг, некстати подвернувшуюся под ноги, и его рука с часами оказалась в воде. Хронометр, терпеливо переносивший до этого чрезмерную влагу, тут встал. Видимо, резкая встряска для него была уже слишком. Лишь погладив и легонько потряся, мы привели часы в чувство.
        Для перекуса присмотрели невысокий намытый когда-то давно песчаный берег. Река здесь знатно похозяйничала, намыв дюны, чередуемые с оврагами. Но все это, правда, успело подзарасти кустарником. Наиболее крупные деревья обычно в состоянии были выстоять в случае таких преобразований. Вот, как и эта ель, из-за которой нам, собственно, и приглянулся этот берег. Надо сказать, она оказалась весьма кстати, так как дождик, несмотря на солнечную погоду, на перекусе был в своем репертуаре.
        Илистое дно речка после перекуса теперь уже окончательно сменила на каменистое из мелкого галечника. Временами, разбиваясь на множество рукавов, Сарьюга сильно мелела, приходилось проводить. Борис тащил байдарку по воде, я шла по берегу. Все же удобнее было идти на веслах, так и поступали, пока это было возможно, стараясь попасть в нарытые рекой на дне ямки среди общего мелководья.
        Во время моего продвижения по берегу на песке, промытом недавними дождями, попадались свежие кошачьи следы. Кто это: лисица, норка? Зверек, видимо, наследил во время ночной охоты.
        Среди низких коренных берегов с еловым лесом изредка, но стали появляться довольно высокие, напоминающие карельские, с небольшими камушками и мшистыми сухими болотцами. Здесь обычно были и ягоды, и грибы. На одном из таких бережков мы и остановились для 10-минутного перекура. На склоне краснела брусника, белый мох красиво расположился около полуметровых камней. Берег был крут, но растительность, спускавшаяся почти до воды, придала форму и жесткость своеобразным ступеням из песка и мелких камушков. Такой красивый берег не мог быть не посещаем когда-то туристами или рыбаками. И, действительно, наверху среди леса по примятому мху можно было определить место, где стояла когда-то палатка, а чуть поодаль расположилось костровище. Здесь удалось пополнить иссякающий запас грибов, хотя с ягодами оказалось сложнее. Они тут были, но не в таком количестве, чтобы тратить на их сбор драгоценное время.
        Пока Борис со здоровым тесаком "охотился" за грибами, им заинтересовалась сова. Она уселась достаточно близко, но на вполне безопасное расстояние, и принялась вглядываться в движущийся объект, то и дело поворачивая голову, создавая впечатление подслеповатости. Может птица еще молода и впервые увидела такое крупное существо, а может поблескивающий на солнце предмет привлек ее внимание?
        Такие мшистые болотца попадались нечасто, но располагались обычно на холмах, у основания которых река по весне обычно затапливала лес, оставляя после себя на все лето промоины, заполненные водой, и превращая в грязь лесную почву, едва прикрытую прошлогодней листвой. В таких лесах не росли ни трава, ни мох, а подгнивающие деревья, падая, образовывали непроходимый бурелом. Зато на этой мертвой земле у основания холма с "карельским" болотцем можно было отыскать месторождения рыжиков, волнушек и путиков.
        Воспользовавшись невысоким берегом с удобным выходом и окультуренным еловым лесом без буреломника и сучков для очередного перекура, обнаружили стоянку с костровищем и небольшой прямоугольной ямой глубиной примерно метр. Там на самом дне валялись несколько заржавевших от времени консервных банок. Но, судя по всему, этот "окоп" первоначально для мусора не был предназначен. Такие ямы мы встречали и на других стоянках, мусор там либо вообще отсутствовал, либо попадал по чистой случайности в виде опустошенной консервы или вообще фантика от конфеты. Видимо, это следы деятельности геологов.
        По мере продвижения против течения, в воде стали появляться заросли растения с крупными листьями, прозванного в народе лопушником из-за формы и размеров листа, напоминающего лопух. В нашей местности такие растения произрастают на песчаных пляжах, здесь же исключительно в воде. По мере подъема против течения лист лопушника все более крупнел, заросли становились все гуще, а толщина стебля, где располагался лист, уже могла соперничать с диаметром руки в запястье. Наиболее крупные экземпляры по высоте достигали плеча человека среднего роста. Во время движения по таким зарослям лопушник распространял терпкий запах, очень похожий на аромат растения типа восточной пряности, какой именно - вспомнить так и не удалось. Иногда заросли лопушника полностью перегораживали русло, препятствуя движению. Что интересно, сила течения на перекатах нисколько не препятствовала распространению этого растения, по-своему приспособившегося выживать в таких суровых условиях.
        Кстати, елки на Сарьюге выглядели значительно здоровее, чем на Косью. Зато оранжевая зараза частично поразила лопушник, расположившись на обратной стороне листьев. После прохождения через заросли этих растений полы штормовки принимали оранжевый оттенок.
        Стоянку для ночевки искали недолго. Приглянулся невысокий бережок с ельником наверху и песчаным пляжем у основания. Справа от этого уютного кусочка елового леса виднелась просека, расширяющаяся в сторону реки за счет небольшого болотца. Толстое поваленное дерево, успевшее порасти мхом, служило как бы границей между сырой формацией болота и сухой - ельника. Несмотря на отсутствие каких-либо явных признаков обитания когда-либо здесь человека, место создавало ощущение обжитого. При более детальном осмотре Борис обратил внимание на обрубленные сучки елок. Но как бы там ни было, палатка удобно вписывалась в уютном ельничке по краю берега, а костер решили развести по ту сторону бревна, на болотине. В этом случае упавшее дерево сыграло бы роль сидения. Вещи таскать далеко не пришлось, так как лагерь расположился по краю берега, за счет чего сэкономили массу времени из остававшегося до темноты.
        Параллельно с ужином пришлось заниматься и засолкой грибов, так как до следующей дневки они могли не дожить. Здесь в лесу стемнело очень быстро, некоторые дела приходилось доделывать при свете костра. Кстати, наши домыслы насчет стоянки подтвердились. Мягкий, быстро утаптывающийся слой болотной растительности у костра под весом ходивших слегка подсел и больше не смог уже скрывать схороненные под собой ископаемые. Неожиданно возникший под ногой твердый участок почвы в момент обратил на себя внимание. При свете костра блеснуло стекло. Твердый предмет, выкопанный из под приличного слоя болотного перегноя и мха, оказался целой и даже без трещин литровой банкой. Мягкая болотная земля заполнила ее изнутри, а дерн из травы быстро подзатянул ее сверху, сохранив в целости.
        Ночную тишину нарушал лишь постоянно шумевший перекат.

        Утро было солнечное, настроение - отличное, сил - немеряно. Тащились все больше пешком, в основном из-за обилия мощных перекатов. Лопушник разросся до такой степени, что стал представлять серьезное препятствие. Теперь возможностей поплавать на байдарке оставалось совсем мало - лишь на глубоких плесах. Удобных для продвижения пешком пляжей было немного, и перемещаться приходилось по воде. Болотники в такой ситуации оказались очень даже кстати. Река уже разбивалась на достаточно мощные по длине протоки, а лес или кустарник, покрывающий берега и острова, мешал оценить, какой из рукавов наиболее удачный для продвижения. А иногда, приняв наиболее широкую и глубоководную протоку за основную, можно было впилиться в настолько мелководный перекат, что движение по воде становилось уже совсем невозможным, особенно, если протока была перегорожена завалом или тупиковой запрудой.
        Как-то Борис, взяв камеру, ушел с ней разговаривать, а я решила попробовать поволочить судно по наиболее распространенным на настоящий момент препятствиям реки Сарьюги. Тащиться по перекату - одно "удовольствие", по лопушнику - другое. А вот когда совместишь оба эти "удовольствия", то - прямо масса ощущений. Но в любом из случаев байдарку уже за веревочку не потянешь. На перекате она начинает упираться и рваться из рук. И приходилось потратить немало усилий, чтобы переместить ее даже на небольшое расстояние, лопушник же тормозил продвижение не хуже любой отмели. Учитывая то, что это душистое растение любит расти по мелководью, оно было достаточно существенным препятствием для байдарки, которую приходилось тащить и так по минимальной глубине против течения.
        Для перекуса выбрали удачный лесок рядом с зарастающей мелким, но частым березняком просекой. Сухим в этом лесу оказался буквально пятачок, вполне для перекуса достаточный. Тут же на просеке набрали грибов. Воодушевленный этим обстоятельством Борис отправился поглубже в лес для пополнения нашего меню этим ценным продуктом в более достаточном количестве. В Кировской области благодаря издержкам лета грибов попробовать так и не удалось. Здесь же повезло - жареные грибы ели ежедневно практически с первых дней похода. Погода, как обычно в перекус, умудрилась взбрызнуть нас дождичком из проходящей тучи, при этом солнце скрываться и не собиралось.
        После перекуса Борис ждал встречи со скалами, но попадались все больше высокие берега карельского типа, правда, выглядели они гораздо солиднее своих собратьев - "первых ласточек". По всему видно, дело шло к горам, но скалами еще не пахло.
        К вечеру, так и не добравшись до скал, решили встать на каменистом пляже, поросшем деревьями и кустами, напротив огромной горы по другому берегу, на вершине которой даже от легкого ветерка шумели молоденькие осинки. Надо сказать, кроме елки и березы, других деревьев мы за поход еще не встречали, и это было первое приятное разнообразие во флоре Сарьюги. Миновав пляж из гальки и небольшую прибрежную полоску молодых деревьев и кустарника, очутились на небольшой полянке. Следы недавнего пребывания здесь людей были налицо. Неспроста глаз зацепился именно за это место, когда встал вопрос о стоянке. Полянка, некогда заросшая кустарником, теперь представляла собой довольно свободное пространство для перемещения. С трех сторон она была окружена кустарником и молодой порослью деревьев, а с четвертой - пожилыми елками, удобным укрытием для наших вещей от осадков. Еще одна деталь: полянка была настоящей плантацией рыжиков. Прежде, чем разместить свой лагерь, надо было собрать грибы. Рыжики росли и за пределами поляны. Прихватив свободные пакеты, отправилась собирать урожай, пока Борис искал сухие дрова для костра. Неожиданно пролился настоящий ливень, наполнив все в округе влагой. Солнце за горой скрылось быстрее, чем на равнине, сократив нам световой день. Ближе к ночи заметно похолодало, причем с намеком на заморозок. Дождь создал определенные проблемы с костром, а переработка рыжиков отодвинула время ужина, хотя для принятия пищи все было готово. Борис даже отказался подогревать кашу с тушенкой, так и ел холодную - очень уж хотелось есть. Когда добрались, наконец, до палатки, на тенте потрескивал ледок. Выходит - и в самом деле заморозок. Ночью пришлось даже вставать для того, чтобы утеплиться.

        Утро встретило нас ярким и теплым солнцем. Было даже жарко. Погода как бы извинялась за причиненные заморозком и ливнем неудобства. Борис даже ходил раздетым по пояс и загорал. Из-за повышенной влажности парило так, что было очень душно. Солнце сушило все, что ему ни подсовывали, а пекло так, что хотелось спрятаться в тень.
        Сегодня ходовой день начался с пешеходки по камням вдоль воды. Камешки стали попадаться, однако, покрупнее. На вершине горы все также напоминали о себе осинки. К воде подступали уже настоящие горы, в срезах берегов песок уже сменили камни, крупнеющие по мере нашего продвижения по реке, но на скалы они еще никак не тянули.
        Монолитные каменные выходы появились неожиданно. Сначала показался небольшой скалистый выступ на горе среди леса, затем каменные столбы. Но, миновав несколько поворотов реки, мы оказались в настоящем каменном ущелье. На поросших лесом горах скальник поначалу виднелся лишь фрагментами, тем не менее, все это очень впечатляло. Не долго думая, мы решили посетить одну из гор, подходившую достаточно близко к реке, с очень красивыми каменными останцами на вершине.
        Рядом с выходами скальника была сыпуха из разрушенных пластов горной породы, чуть дальше при продвижении вдоль склона шел камень, поросший травой и мхом, но он под ногами шевелился. А еще чуть подальше начинался уже нормальный лес. Склон был достаточно крут, и подниматься приходилось при помощи всех четырех конечностей, деревья и кустарник не только укрепляли на склоне разрушенную породу, но и помогали удержаться на наклонной поверхности. Несмотря на впечатляющую снизу высоту, на гору поднялись очень быстро.
        Лес на вершине горы изобиловал крупной черникой и грибами. Вид со скальника был изумительный. Сквозь деревья вдали можно было рассмотреть Уральский хребет во всей красе благодаря солнцу, которое как раз вышло из временной облачности. Мы в данный момент находились на гряде Чернышова, абсолютно автономного горного образования, расположенного примерно километрах в пятидесяти от видневшегося вдали основного хребта Урала. Где-то там внизу протекала наша Сарьюга. Выше по течению реки с нашей вершины открывалась целая череда причудливых скальников. Ветер и вода придали им формы зверей, людей и просто фантастических предметов. Некоторые скальные столбы, подходящие очень близко к воде, были снабжены гротами.
        Перекусив у подножья посещенной нами скалы, продолжили волок по реке, за поворотом которой панорама скальников неожиданно продлилась, хотя перед этим казалось, что теперь нас будут окружать лишь горы, покрытые лесом.
        В этот день из окружения скал мы так и не вышли. Массу времени заняла фото- и видеосъемка, а мелкие перекаты будто не хотели нас выпускать. Солнце, радовавшее нас до самого вечера, грозило вот-вот скрыться за горой. Как только возник вопрос о стоянке, на себя обратила внимание открывшаяся среди леса поляна. Судя по костровищу, мы здесь были не первые.
        На противоположном берегу возвышалась гора, перед которой находилась ровная луговина практически без кустарника и деревьев. Такие луговины не редкость были в межскальном пространстве. Воды снеготаяния приносили с гор разрушенную породу, воды разлившейся реки выравнивали поверхность, а заодно удобряли прихваченными по пути илом и почвой. Из-за ежегодного половодья немногие деревья и кусты выживали. Вот и получалось то, что предстало перед нами на противоположном берегу.
        В подобных ущельях вообще лес рос исключительно на горах. И даже, если у реки удастся найти ровную горизонтальную площадку под лагерь, то с дровами все равно будет настоящая напряженка. Здесь же в горах лес зачастую бывал подболочен, поэтому нам крупно повезло с этой полянкой. Лес и воды реки находились рядом, да и место было вполне сухим, хотя любая попытка посещения леса в тапках была все же сопряжена с проблемой сырых ног.
        Ужин на 50 процентов состоял из даров природы. Грибы - это был наш ежедневный рацион. Компот, а потом кисель сварили из красной смородины, собранной по дороге у подножья скал. Из черники с вершины одной из первых посещаемых скал планировался десерт.
        Солнце село, пейзажи скал в округе начали меняться. Борис остался у костра писать дневник. Ночные водные животные с приближение темноты вышли на охоту и вовсю плескались в лопушнике на мелководье недалеко от берега, не обращая внимания на присутствие людей.

        Утро встретило нас ярким солнцем, как будто давая возможность полюбоваться окружающими скалами. Между тем выяснилось, что за нашим леском в непосредственной близости от нашей поляны находится еще одна гора со скальником. На нее перед выходом решено было сделать экспресс-восхождение.
        Пока завтракали и собирались, какая-то огромная птица наворачивала круги в долине между скалами, привлекая к себе внимание истерическими, но протяжными и довольно жутковатыми криками. Ее какое-то время преследовала маленькая птичка, издавая звуки тревожные, но уже вполне птичьи.
        Упаковав байду, двинули на скалистую "соседку", которая с вечера было притаилась незамеченной в тени, теперь же стояла во всей красе, освещаемая солнцем. Подъем был недолгим, горка оказалась пониже тех первых, что попадались ниже по течению, поэтому и картина с вершины была более ограниченной, но все же несравнима с тем обзором, какой открывался снизу.
        С высоты можно было разглядеть за нашей горкой еще череду мини-скальничков. Здесь наверху был настоящий зной, погода стояла безветренная.
        Ну, что ж, надо было прощаться с этими каменными красотами и отправляться по перекатам и лопушнику вверх по реке. Со скалы очень хорошо просматривалась линия нашего движения по воде, и совершенно определенно можно было сказать, что впереди нас ожидал солидный порожек и перегораживающие русло заросли лопушника.
        Но напрасно мы думали, что вот так враз распрощаемся с горами. Они то и дело появлялись то слева, то справа, удивляя необычными формами каменных выходов, правда, уже несколько более скромными по масштабам. А река, попилив по луговине, снова и снова возвращалась к горам, порой наворачивая петли на фоне одного и того же пейзажа.
        Небо тем временем затянуло тучами, установилась ровная без намеков на прояснение пасмурность с кратковременным мелким дождичком.
        По описанию после скал через 3 часа должна появиться развилка реки с тридцатиметровым озером, и Борис рассчитывал дойти до нее еще до обеда. Но скалы не кончались.
        Так и не дождавшись нужного ориентира, встали на перекус на высоком берегу среди пушистых "кремлевских" елочек. Едва взобравшись по обрыву, обнаружили остатки стоянки то ли одной крупной группы, то ли нескольких небольших. Площадки с признаками некогда стоявших достаточно солидных по размерам палаток были удалены друг от друга. Несмотря на свою привлекательность с реки, место для лагеря было не самое лучшее. За елочками начинался сразу кустарник ивы, а полянки среди этого ивняка были слегка подболочены. Все же нам удалось разместиться достаточно сносно под крупной елью, укрыв от моросящего дождика вещички, которые расположили между не умещающимися в земле корнями под самой кроной.
        Пока готовился обед, Борис еще раз решил повнимательнее изучить описание. Тут-то и выяснилось, что не замеченное до этого предложение удлинит наш путь до развилки рек, левой и правой Сарьюги, как минимум на целый ходовой день. Выходит, ориентир следует ожидать не раньше обеда завтрашнего дня.
        Горки все продолжали появляться, но уже были значительно ниже. Моя пешеходка по берегу и мелководью лишь иногда прерывалась греблей. Земля на сухих луговинах как решето была источена норками, местами было изрыто так, что даже выворочен дерн. Интересная закономерность - количество норок возрастало по мере приближения к воде. Весьма возможно, что тупиковые норы - это просто-напросто следы оленей. Но мышевидных животных здесь было достаточно. Один из зверьков замешкался на прибрежной полосе, не успев спрятаться. Размером он был с упитанную крысу, вот только хвостик подвел - маловат оказался для полного сходства с этим видом грызунов. Кто это: лемминг, землеройка, а может вообще ондатра? Прошмыгнул у ног и мелкий зверек - размером с мышь. Кстати, норки были выточены по большей части под мелких зверьков. Тогда выходит, что крупный зверек забрел сюда поохотиться.
        Долина реки сильно расширилась. Теперь уже практически невозможно было наблюдать горы одновременно по обоим берегам. Но совсем исчезать горы не собирались. Стоило по одному берегу возвышенности сойти на нет, как уже другой берег украшала очередная. Каменные выступы практически не попадались, разнообразная растительность обильно покрывала склоны.
        Река баловала спокойными участками лишь в откровенной низине, и то очень редко. Перекаты стали вообще едва проходимы из-за своей мощи, а лопушник местами настолько перекрывал русло, что трудно было определить направление основной струи, а проводка по упитанным стеблям практически не отличалась от проводки по отмели. Все реже ноги ощущали жесткий галечник, запросто можно было попасть в плен илистого непостоянного дна, к тому же в темной воде и среди травы и ила не всегда можно было разглядеть такой неприятный сюрприз, как крупный камень. Бывало, что вода протачивала достаточно глубокие ямы в мягком, податливом дне при быстром и мощном течении, тогда проводка байдарки пешком была невозможна, и приходилось рассчитывать на собственные силы в гребле, продвигаясь вперед миллиметр за миллиметром.
        Время шло к вечеру. Подходящих мест для стоянок по берегам не попадалось. Слева подступала то и дело гора, затем речку с двух сторон окружили безлесые и достаточно влажные болота, поросшие ивой. Борис наметил крайний срок для поиска стоянки, дольше тянуть не было смысла, так как вечер уже угрожал скорейшим наступлением сумерек, а затем и темноты. Из-за непривлекательности мест в округе для возможных стоянок решили дождаться появившегося вдали ельника. Река уже представляла сплошной перекат. Капитана пришлось подкармливать курагой для подъема морального духа и подкрепления физических сил. Река между тем разбилась на рукава. Быстрое течение в мягком дне пропилило такую глубокую и протяженную яму, что пришлось извращаться - тянуть байдарку по воде за веревку с берега, протягивая гибкое приспособление в обход прибрежных кустов, в изобилии разросшихся на болотистой местности. На веслах же не позволяла идти сила течения. Борис к тому времени уже больше не бредил развилкой. Но неожиданно из-за прибрежных и островных кустов перед нами предстала ровная озерная гладь без намека течения, размеры русла в этом месте значительно превышали предшествующие. Вроде как озеро образовалось. Прямо по курсу нашего движения, но с противоположной стороны, в этот природный водоем, просачиваясь сквозь лопушник, впадала река. Слева озерцо продолжала довольно широкая протока, спокойствием воды напоминающая болотную канаву. Развилка! Кто бы мог подумать, что победа так близко! Уж сегодня-то этот долгожданный ориентир и не думали увидеть.
        Если верить описанию, то где-то здесь должна быть хорошая стоянка. Справа от нас вдоль берез берег был вытоптан до земли. Наверно, это место и имелось ввиду, а больше - негде, так как, не доходя до развилки, по берегам была откровенная болотина, а после - по левую руку располагался высокий и достаточно крутой берег тоже с болотом, но уже мшистым, ландшафт которого представлял собой ряд холмов местами с буреломником без малейшего намека на хотя бы единственную ровную площадку. Короче, выползли на тот берег, где вытоптано, и обнаружили останки костровища, примятые и вырубленные места под палатки.
        В описании еще отмечался такой факт, как активный клев хариусов в этом тридцатиметровом озерце. Разгрузив байдарку, Борис отправился проверять: соответствует ли описание истине по поводу рыбы, прихватив с собой удочку. На дорожку ничего не брало, это удалось проверить, еще находясь на плаву. Я тем временем занялась лагерем, ужином и костром.
        Откуда-то из прибрежных кустов можжевельника голосом Бориса раздавались то ругательства, то восторженные возгласы. Поскольку капитан уже достаточно долго не возвращался после того, как забежал за пакетом, то, похоже, что его крючком кто-то явно заинтересовался. Борис потом рассказывал, как испробовал различные способы ловли водившейся тут рыбы, и путем логического анализа нашел более приемлемый. В итоге пришлось убрать с лесы поплавок, а в качестве приманки пользовать части мясистого гриба. Рыба активно реагировала на движущуюся белеющую в темной воде приманку.
        Противоположный мшисто-болотистый берег был богат черникой и княженикой, которые росли прямо по обрыву. Пока варился ужин, удалось пополнить ягодные запасы черникой для киселей, компотов и десертов, княженика была отправлена в рот, да ее все равно было мало. Заодно по заявкам трудящихся с удочкой был прихвачен с этого урожайного берега огромный червивый подосиновик. Для рыбы он оказался очень даже лакомым кусочком.
        Уже в сумерках вернулся довольный рыбак. Его улов составлял 12 почти одинаковых по размеру хариусов. Решили во что бы то ни стало почистить рыбу, несмотря на сгущающиеся сумерки. Главное - успеть до темноты закончить этот процесс. Пока я ковырялась с рыбой на берегу, Борис мыл уже чищенную в реке. В итоге удалось даже попробовать, правда, уже в темноте жареной рыбы, помимо блюд, предусмотренных раскладкой.
        Конфеты, печенье искали уже с фонариком, компот, который должен был еще и стать киселем, несколько раз попадал под руку. Черный котелок едва был заметен в темноте. Наконец, посуду с третьим блюдом от соблазна повесили на крючок у костра. Но и эта мера его не спасла. Компот был все же разлит в районе костра, так и не попав ни в чью кружку, расстроенные, мы положили на место конфеты и печенье и отправились спать. Тяжелый был сегодня день.

        Борис волок продолжил по воде, а я отправилась по тропе, натоптанной на берегу, которая сильно срезала петли реки. Луговины, по которым шли тропы, в большей своей части имели ровную, без кочек, твердую поверхность с по-осеннему подсохшей травой, нисколько не препятствовавшей движению. Кустарник в таких местах, все больше можжевельник, был большой редкостью. Как и на предгорных заливных луговинах попадались редкие деревья. Правда, бывало, что тропа проходила и по лесу, а через пару часов стали попадаться высокие кочки, хотя места были вполне сухие. Иногда приходилось переходить реку и продолжать движение по другому берегу, чтобы успешно миновать довольно близко подошедшую к воде вдруг появившуюся горку. В таких местах речка вела себя очень даже неспокойно, превращаясь в шумный перекат или порожек, а горы удивляли порой самыми фантастическими формами скальников, правда, гораздо более миниатюрными, чем в предшествующие дни. Вот как тут судить: кончились скалы или нет? По солидно натоптанным тропам можно было сделать вывод, что народ тащился по берегу с вещами, не надеясь на мелководную Сарьюгу.
        Большую сложность в проводке байдарки представляли участки реки, где вода прорезала очередную скалу и организовывала солидный по мощи струи порог с глубоководными ямами. Иногда каменный монолит перегораживал реку, и воде приходилось делиться на мелководные ручейки-струйки, непроходимые для байдарки, как по ширине, так и по глубине, с силой воды, обратно пропорциональной поперечному размеру слива.
        Погода с утра не оставила ни малейшего следа от вечернего солнышка, установившаяся пасмурность без намека на прояснение иногда взбрызгивала небольшим дождиком. Вскоре тропа на берегу все чаще стала заходить в лес, хотя еще шла по вполне проходимым местам. Однако берега стали более подболоченными, тропа в таких местах часто терялась, кочкарник принимал совсем нешуточные размеры, источая булькающую воду в следах, продавленных сапогами. Еще проблемнее становилось продвижение, когда попадались заросли ивняка. Упругие ветви не очень-то позволяли пройти напрямую, а излишняя влага буквально плескалась под ногами, ко всему прочему обзор полностью перекрывался довольно плотными зарослями, хотя со стороны кустарник высоким не казался. В итоге, прокорячившись в течение получаса среди ветвей непокорного растения, можно было оказаться вновь на исходной позиции, так и не попав на намеченную впереди за пределами этих северных джунглей точку. Но на будущее урок был хорош, и теперь я предпочитала форсировать возвышенность, дать лишний крюк по луговине, чем терять время и силы в ивняке.
        Местность заметно поменялась. Пропал благопристойный лес без буреломника и ровные твердые луговины. По самому берегу шла болотина с сильно изматывающим кочкарником и ивняком. Спасали лишь высокие мшистые берега, которые шли немного в стороне от воды, но зато параллельно реке, где поверхность хоть была и пружинящая, но ровная, без кочек. По самой реке идти тоже уже не предоставлялось возможности. Сарьюга, набравшая воды с болот, была уже глубока даже для болотников, а от дна тоже можно было ожидать разных неприятных сюрпризов, скрытых от глаз темной водой. Раньше же можно было продвигаться прямо по руслу, ступая по надежному твердому галечному дну среди заметно поредевших зарослей лопушника.
        На глубоком участке реки Борис проводил байду на веревке, которую приходилось приподнимать над небольшими кустами, а вокруг более крупных экземпляров растительности обводить. Скорость воды здесь даже при всей полноводности реки нисколько меньше не стала. Однако местами все же появлялась возможность подгрести. На этом участке из-за превратностей ландшафта я ползла по берегу где-то сзади, преодолевая кочкарник. Обычно я срезала по луговине и, выйдя к реке, ожидала Бориса с байдаркой, после контрольной встречи продолжали движение: Борис - по реке, я где - по берегу, где - по воде. Теперь наступила его очередь ждать. Перекликнувшись очередной раз, чтобы оценить местонахождение друг друга, Борис дождался меня и предложил сесть в байдарку. Да, последние метры через ивняк, кочкарник и настоящую трясину, хоть и из мха, мне достались.
        Причиной нашей посадки в байдарку оказался неожиданный для этой реки продолжительный плес. Возвышенности по берегам постепенно сошли на нет, а берега представляли собой болотистую местность с редкими деревьями. По времени пора было подумывать о поиске места волока. Описание предлагало сориентироваться на границу окончания леса. В направлении нашего движения в диапазоне обзора пейзаж не отличался разнообразием: редколесье на болоте - сколько глаз видит. Что имелось в виду в описании под границей леса? Тем более что вдалеке то, что рядом воспринималось как редколесье, вполне могло сойти за полноценный лес.
        Внезапно река сузилась в основном за счет ивняка, перешагнувшего границу берега. Его упругие ветви практически перегородили русло и сильно препятствовали движению. Ко всему прочему поворот реки скрыл от глаз ее дальнейшее русло, и, казалось, что река просто растворилась в болотах. Плесы все чаще чередовались мелководными достаточно стремительными перекатами, которые дополнялись сужением русла и чрезмерно разросшимся кустарником ивы. А по берегам лес так и не кончался. Решили, что на месте волока непременно должен быть хорошо вытоптанный берег, по нему и будем определять окончание нашего продвижения по Сарьюге. Судя по свежим стоянкам, этой рекой прошла не одна группа, и место волока вполне должно быть заметно. Потому, преодолевая препятствия капризной Сарьюги, не сводили глаз с берега, находящегося от нас справа.
        Вытоптанный берег мы так и не увидели, зато справа появилась низкорослая березка, украшенная как новогодняя елка противнем и полуистлевшими тряпками - остатками одежды и фартука байдарки. У Бориса при виде подобного зрелища вырвался победный возглас, точно такой же, как и на развилке. По всей видимости, это и было место волока. Совсем рядом стекал в речку рыжий ручей, с руслом, также окрашенным в цвет ржавчины.
        Выйдя из байдарки чуть подальше этой приметной березки (там был наиболее удобный выход), обнаружили рядом с "новогодним" деревом костровище, две обработанных доски, используемых некогда для разделки рыбы-мяса, целое множество березовых стоек для костра: и тонких кривых, и толстых. Рядом с костровищем лежали не израсходованные на дрова бревна. По мере продвижения в глубь берега от березы с костровищем можно было заметить поляну - единственное в округе место, свободное от карликовой березки, крупные деревья тоже не очень-то претендовали на эту территорию. Все это пространство было покрыто мхом, при малейшем давлении на который выжималась вода, а при каждом шаге сотрясалась вся поверхность. Заметный с воды рыжий ручей, как ни старался, не мог ликвидировать здесь излишки воды.
        С берега река напоминала сточную канаву с темной водой. Навряд ли мы с реки заметили бы это обжитое место, если бы не береза. Разгрузив байдарку, и поставив ее на прикол, каждый пошел заниматься своими делами. Я разбиралась с продуктами и занималась с выловленной вчера рыбой. Борис, прихватив с собой компас, отправился разведывать тропу волока. Вернулся он почему-то совсем не с той стороны, куда уходил, и уж тем более не по той тропе. Создалось такое ощущение, что направление волока слегка отклонялось от перпендикуляра к реке в ту сторону, откуда мы прибыли по воде, т.е. предусматривалось некоторое возвращение назад.
        После обеда было решено отнести часть вещей на Шарью, чтобы облегчить себе задачу на завтра.
        Тропа волока начала свое движение между кочек, затем шла по воде, которая подтапливала в вытоптанных местах растительность. Здесь главное было нащупать под водой упругую поверхность - что-то вроде кочки, чтобы не провалиться на глубину больше допустимой. Чуть дальше ноги уже погружались в черную жижу, здесь тоже надо было знать, куда ступать. Далее подобное безобразие уже было снабжено фрагментами мха и кочек. Идти было все также проблемно, но все же поспокойнее, так как сейчас нога ступала хоть на какую-то, видимую для глаз, поверхность, пусть даже не очень надежную, а не погружалась в бездонную жидкость различной густоты. Надо сказать, что это была самая противная часть волока. Затем тропа выходила на торфяное болото и сливалась с вездеходной дорогой. Ноги погружались в мох, и идти можно было поуверенней. На участках, где вездеходная дорога заходила в лесок, можно было шагать по абсолютно твердой поверхности, привычной для ног, давая таким образом им отдохнуть. Хотя беспрепятственной дорогу в таких перелесках назвать было трудно. Иногда путь перегораживали поваленные прямо на тропу деревья, а ноги нет-нет да запинались за выпирающие из земли корни елок. Но идти было все равно поприятней, чем по мху.
        Надо сказать, что параллельно шло несколько вездеходных дорог. Они то сходились, то расходились. И желающие могли идти либо по мягкому мху, либо по разъезженной землистой колее, либо по твердым травянистым кочкам.
        Интересно было наблюдать за сменами пейзажей слева, насколько позволял характер дороги. Справа большого разнообразия не наблюдалось - череда деревьев различной густоты произрастания тянулась практически до Шарью. Слева же лесотундру сменила тундра без единого деревца, затем пошло то, что отчасти напоминало вспаханное поле: желто-зеленая поверхность болота была исполосована коричневыми бороздами. Может это какие-то разработки, а может просто колеи вездехода с вывороченными слоями мха? Затем снова шла лесотундра. Прямо по ходу движения пейзаж не очень баловал разнообразием, но внезапно открылась взору низина с подозрительным изобилием зелени и множеством берез, надо сказать, что здесь на болоте росли все больше елки. Едва свернув с нашей вездеходной дороги, увидели на двух подзаросших колеях березовые стойки, обозначающие костровище. С этого места было видно, что там, в низине, делает петлю наша река. Вода в ней была темная и неподвижная, и нам еще предстояло определить направление ее течения. Даже Борис, имея на руках несколько описаний и карты, вдруг засомневался в направлении нашего дальнейшего продвижения.
        Порадовавшись окончанию первой ходки волока, упаковали по мешкам принесенные вещи, собрали байдарку. Затем, разложив все таким образом, чтобы сразу не попалось на глаза, но в тоже время создало эффект присутствия, отправились обратно в лагерь с пустыми рюкзаками. Дорога была уже знакома, да и налегке шлось быстрее.
        Ужин, благодаря природным дарам, оказался чересчур обильным. Готовили до ночи, и сели есть только в темноте. Кстати эти две разделочные доски, привезенные какой-то из предыдущих групп и приставленные к "ориентировочной" березе, оказались очень даже кстати в отсутствии устойчивой и сухой поверхности. По этой же причине Борис пощадил одно из бревен даже при дефиците дров, так как даже его толстая сидушка не спасала от выступавшей на поверхности мха влаги. Учитывая сложности с костром, решено было основное блюдо ужина частично приготовить еще в обед. Разведенный среди сырости костер требовал постоянного внимания: чуть что, он потухал даже при наличии в нем достаточного количества дров. И потому рис на ужин начали варить одновременно с обедом, а, уходя на волок, оставили его преть над потухшим, но теплым костровищем. Но, даже имея готовое блюдо, провозились с остальными до темноты. Однако все съесть так и не сумели. Грибы и уху доедали утром. Борис хотел было оставить на утро и десерт, но я выразила свое желание съесть свою часть сейчас, и Борис, подумав, решил не отставать.
        Несмотря на общую темноту, небо долго оставалось светлым. Изредка слышался гул пролетающего самолета. Где-то совсем рядом слышались жуткие истерические вопли-позывные птицы-хищницы.
        Палатку поставили еще при свете дня на единственный в округе полусухой бугорок. Всю ночь, создавая страшный шум среди болотной тишины, шуршал подложенный под днище палатки полиэтилен. Видимо, палатку поставили на чью-то норку. Зверьки копошились в пакетах, сложенных под тентом, и гремели посудой.

        Утро прошло в сборах. На сегодня планировалось отнести на Шарью остатки барахла, упаковаться там и успеть пройти еще часть пути по реке. "Остатков" набралось много. Особенно объемной получилась упаковка от байдарки, которую предстояло нести Борису. Видимо, пожалев мою сорванную на прошлогоднем волоке спину, он спихал почти все себе, прихватив и те две доски, которые были найдены здесь под березой. Упаковка затягивалась, намеченное контрольное время выхода давно прошло, и Борис психовал и ругался.
        Груз у Бориса был действительно слишком уж тяжел. И неслучайно он по пути провалился ногой в одно из болотных "окон". Мне бы за подобное пришлось заплатить сапогом, так как благодаря большому размеру, обувь не совсем уверенно сидела у меня на ногах. И потому я тащилась как черепаха, проверяя каждый сантиметр ненадежной дороги перед тем, как ступить. По реке было идти проще, так как там вода прижимала сапог к ноге, здесь же норовила все больше снять. Борис после аварии пошел медленнее, и обогнал меня лишь к концу пути.
        Вскоре впереди зазеленели уже знакомые березки - волок успешно закончился. Байдарка в целости и сохранности лежала под елкой, а по спокойной поверхности Шарью расходились огромные круги.
        Обед после такой нагрузки - последнего рывка перед расслабляющим движением по течению - прошел как никогда в кайф. Едва поев, Борис, воодушевленный уловом в 12 хариусов на развилке, снарядил удочку и пошел вылавливать зверя. Крупная чешуя на тропе, по которой, видимо, велась погрузка на плавсредства, тоже говорила о наличии тут рыбы солидных размеров. Круги все расходились. Зверь успешно съедал подосиновик, пренебрегая крючком. Вояж на байдарке по омуту тоже результатов не дал. Зато при ловле с берега зверь в один прекрасный момент не побрезговал и крючком, откусив его вместе с приманкой. Вновь снаряженная снасть водного монстра не привлекала. Но по времени пора было уже выходить. Пока Борис рыбачил, я подготовила к погрузке все вещи и даже успела пописать дневник.
        Наконец мы, прикинув примерно направление течения реки, отправились покорять новую речку - Шарью. Появившийся внезапно мелководный перекат не заставил нас ждать, правда, подобное неудобство успешно компенсировалось обозрением красивой каменной стенки по одному из берегов. Заодно течение дало возможность нам убедиться в правильности выбранного нами направления по реке. Проволочив лодку по перекату, мы заняли обычные позиции в байдарке. Но долго усидеть на нашем плавсредстве не удалось. Появился через все русло лопушник, мелководные перекаты шли один за другим. Все очень сильно напоминало Сарьюгу, только течение уже не препятствовало движению. Затем вдруг лопушник исчез на какое-то время, а русло реки сузилось почти до размеров байдарки. Неумеренно разросшийся ивняк ветвями перегородил все русло. При этом течение оставалось таким же, как на перекатах. Благодаря крутым берегам и низкому уровню воды в речке, лодка проходила свободно под нависшими кустами, а уж нам приходилось продираться сквозь упругие ветви, весла здесь уж точно не нужны были. Вся эта картина оставляла ощущение, что спускаемся куда-то по сильно заросшей сточной канаве.
        Окружающий пейзаж рассмотреть было практически невозможно из-за стены ивняка. Лишь на небольшом расширении русла по промоине, где ивняк разомкнулся, удалось выбраться из байдарки на берег. Но чтобы оценить окружающую обстановку, пришлось еще выбираться и из подобия оврага, в котором протекала наша река. Огляделись: вокруг - болотистая тундра, море желто-красной карликовой березки, местами отдельные деревца елки, березы, расположившиеся на значительном расстоянии друг от друга. Прибрежный лес, появившийся было в начале нашего движения по реке, заметно отступил и появлялся иногда лишь в виде островков лесотундры, многочисленные обнажившиеся болотистые холмы ершились лишь карликовой березкой.
        Усевшись в байду, продолжили борьбу с неумеренно разросшимся ивняком, преграждавшим путь. Такими участками Шарью сильно напоминала Сарьюгу перед самым волоком. Отмели на такой узкой и сильно заросшей реке очень осложняли движение, и Борис ждал впадения притока, после чего река должна была вести себя попристойней, а на берегу появится место под стоянку. Но река не спешила облегчать нам участь. Несмотря на то, что течение должно было бы нам помогать в продвижении, шли мы очень медленно из-за отмелей, узких мест, образованных перекрывающим русло кустарником. Порой на резких поворотах из-за узости реки было проблематично развернуть байдарку. Но преодолевать по берегу болотную пересеченку, да еще и по карликовому кустарнику, все равно было сложнее, чем продвигаться в час по чайной ложке по этой сточной канаве. Тем не менее, время шло к вечеру, а при всеобщей пасмурности сумерки ждать себя не заставят.
        Вскоре удалось выйти на широкий участок реки с умеренным течением. Это позволило нам оценить окрестности на пригодность для стоянки.
        Взгляд остановился на удобном песчано-каменистом выходе в меру крутого и высокого берега. Наверху оказалось два островка сухой ровной поверхности, покрытой чахлой травкой, среди этого океана карликовой березки, под которой находился настоящий болотный кочкарник. Несколько деревьев, сосредоточенных тут же в одном месте, что являлось большой редкостью среди этой безбрежной тундры, были как раз кстати. Короче, лучшего искать было нечего, тем более что время поджимало, а так хотелось все сделать засветло. На одном из пятачков решено было поставить палатку, другой, тот, который ближе к деревьям, попользовать под костер. Сухие веточки с ближних деревьев для костра были очень кстати. Да, чуть вдалеке от лагеря валялась не первой свежести консервная банка. Значит, стояли здесь когда-то люди, может даже не туристы, а геологи.
        Пока мы занимались лагерем, какая-то большая птица, дико прокричав, уселась на дереве противоположного берега, наблюдая за нашими действиями. Затем она начала кружить над нами, едва не задевая крыльями палатку. Теперь можно было разглядеть ее и убедиться, что это сова. Через некоторое время появилась вторая сова, а затем и третья. Они кружили в окрестностях нашего лагеря, абсолютно бесшумно паря в воздухе. Совы то снижались, то поднимались выше, то пикировали в карликовую березку. Свою охоту они начали с наступлением сумерек, а когда стемнело, прекратили свои таинственные полеты. Погода стояла пасмурная, и трудно было определить, сразу ли после захода начали свою охоту эти пернатые хищницы, одно можно сказать, что - вовремя. В сумерках жизнь в тундре, похоже, начинала протекать с излишней суетой: то здесь, то там что-то шуршало в карликовой березке, чего не было замечено при свете дня. Возможно, добычей сов становились либо нерасторопные зверьки, вовремя не успевшие достигнуть своих норок, либо те, которые под покровом темноты решили сами заняться добычей пищи. Утром нам лишний раз удалось убедиться, что в плотных зарослях карликовой березки ключом бьет незаметная для глаз жизнь.
        Понаблюдав, как охотятся большие птицы, помучили костер, чтобы ликвидировать долги по написанию дневника, и, когда реанимировать огонь стало большой проблемой, Борис отправился спать. Я, сколько смогла, дописывала на ощупь.

        Утро было пасмурное. Более того, тучка не смогла удержаться на должной высоте и опустилась на землю, покрыв все окружающее влагой. Лицо ощущало сочащуюся из атмосферы морось. Все краски в округе сразу померкли за белесо-прозрачной пеленой. Лишь только появилась пауза в "мокром деле" упавшей тучи, Борис взял камеру и начал свой репортаж. Тишина стояла полная. Вдруг с противоположного берега, откуда-то из кустов, раздался дикий визг, похожий на поросячий. Место происшествия можно было определить лишь по направлению звука, так как в той стороне не шелохнулась ни одна веточка, ни один кустик. Вскоре визг прекратился, и в тундре воцарилось прежнее спокойствие. Из-за плохой погоды даже птички не пели.
        Грузились под мелким дождиком, с ужасом думая, как будем собирать на себя всю эту влагу с кустов в узких местах, когда пойдем по реке.
        Борьба с кустарником и мелководными перекатами продолжалась почти до самого впадения еще одной Шарью - Левой. Мы, оказывается, шли по Правой Шарью. Сразу же река приняла благопристойный вид и даже слишком. Перекаты исчезли, пошли продолжительные плесы, да такие, что было трудно определить направление, как течения, так и дальнейшего пути, когда, увлекшись рыбной ловлей, какое-то время покружишь по водной поверхности. Ширина русла утроила свои размеры. Отмели, однако, давали о себе знать. Надо сказать, что вода в этой реке, подпитываемой болотами, как и на месте волока, все еще оставалась темного цвета.
        По берегам карликовую березку стали разбавлять травянистые болотца с кочками, а на смену отдельно стоящим деревцам стали появляться настоящие березовые рощицы да подобие ельников.
        Борис хоть и расстроился из-за неудачной ловли зверя на месте волока, но надежды на удачу не терял. А что: темная спокойная вода, глубокие ямы - вполне подходящее место для обитания рыбы. Расчеты оказались правильными - на дорожку попалась щучка.
        Однако мелководные перекаты с иногда крупными камушками еще до слияния двух Шарью даром нам не прошли. Протаскивая байдарку во время очередной такой мелководной неприятности, Борис заметил подозрительно большое количество воды в байде. Я же не придала значения подобной вещи, так как лилось отовсюду: с неба, с кустов, с сапог, когда, вытащив лодку на глубину, приходилось на ходу в нее прыгать, с одежды, собирающей в свою очередь влагу и с кустов, и прямо из атмосферы. Лишь приглядевшись, заметила небольшой фонтанчик в моей носовой части. Тут я вспомнила, как что-то трещало у меня под ногой, когда шарахались по очередной мелководной быстрине. Оказывается, это был острый камень, который теперь уже всерьез занялся обшивкой нашего судна. Дыра создала некоторые проблемы. Вставать, чтобы клеиться при моросящем дожде, - означало потерю как минимум половины дня, едва начав движение со стоянки. Прикинув размеры катастрофы, решили заткнуть отверстие резинкой, вытащенной из-под основания носового кильсона. Стрингера должны были фиксировать это приспособление на нашей пробоине, а я - прижимать резинку для верности ногой до окончания нашего ходового дня. Утром Борис божился все заклеить.
        Речка, до сих пор протекавшая среди низменных болот, вдруг свернула к высоченному берегу. Холм был скрыт отчасти росшими на нем деревьями. Остатки снастей на кустах и вытоптанный берег выдавали здесь стоянку. И, действительно, там, на вершине этого высоченного холма стояла конусообразная хижина, основу конструкции которой составляли деревянные колья, ветви и полуистлевшая камазовская тентовая ткань. Внутри это жилище было снабжено двумя лежаками, приподнятыми над землей. Своеобразные кровати были устланы свежим еловым лапником. В самом дальнем углу приютилась печка-буржуйка. Рядом с хижиной на улице стоял срубленный здесь же стол со скамейками. Несколько пеньков в округе были обработаны таким образом, что можно было пользоваться ими как сидениями или мини-столами. На одном из них лежала расческа, будто ее хозяин на минутку отлучился со стоянки и находится где-то рядом. Скорее всего, это пристанище местных рыбаков, которые забрасываются сюда для ловли хариусов и щук. Населенки поблизости тут никакой, потому и лагерь такой основательный - не на день и не на два здесь останавливаются.
        К обеду погода стала разгуливаться. Омрачал наш сплав лишь лопушник, обычно означавший своим появлением мелководье, а значит, и проводку байдарки. По берегам уже чаще стали появляться горки, иногда сильно подмытые водой. Пласты почвы вместе с деревьями, кустами и всей остальной растительностью, не удержавшись на подмытых, обрушивающихся склонах, сползали вниз. Иные уже внизу успевали оформиться вполне приличным леском, а некоторые так и представляли собой буреломник из вывороченных деревьев, кустов и дерна. В срезах таких горок был в основном песчаник, но попадались и камушки, которые увеличивались в размерах по мере нашего продвижения вниз по реке.
        Перекусить решили в леске на берегу, который попался как раз во время очередной борьбы с лопушником и мелководьем. На фоне общей влажности берег, поросший хвощом, был сыроват, хороший костер и доски, упертые Борисом с места волока, позволили организовать обед в относительной сухости. От начавшегося было моросящего дождика вещи спасли стоящие неподалеку ели. Солнце, время от времени лениво проглядывающее сквозь тучи, ко времени нашего старта даже пыталось немного греть и сушить.
        Перекаты стали появляться чаще и теперь были даже вполне глубоководными. На кратковременных плесах Борис все также норовил попытать счастья с "дорожкой". Результат не заставил себя ждать. На крючок попался здоровенный хариус. Что интересно, уменьшив свой тройник еще на Сарьюге во время волока через березу, упавшую возле нашей стоянки на каменистом пляже с рыжиками, на один крючок, Борис ловил сейчас на двойник, но рыба не брезговала и двойником. А к концу дня Шарью подарила Борису огромную щуку, оставив двойник с одним крючком. Зато дальше - как отрезало, клевать прекратило напрочь, хотя в округе вовсю плескалась рыба. Речная хищница была настолько велика, что засунуть ее в байдарку потребовалась масса усилий, и не уместившийся в лодке хвост так и торчал из кормы.
        На завтра у нас намечалась дневка, и хотелось бы встать на хорошем месте. Но кругом была лишь откровенная болотина с зарослями ивняка, в благопристойных с виду березовых рощах оказывалось просто болото с кочками, открытые пространства представляли собой обыкновенную тундровую сырость, едва прикрытую карликовой березкой, а мшистые прибрежные горы, кстати, довольно крутые, хоть и имели при себе лес, но по сути оставались болотами. Дело уже вовсю шло к вечеру. Медлить с выбором стоянки было уже нельзя. И решили встать по соседству с одной из прибрежных гор. Стоянки здесь было даже две. Одна - на открытом месте рядом с заболоченным березняком, другая - у подножья холма в лесу. На второй стоянке хоть было и темновато, и не развернуться из-за сильно ограниченного пространства, и небольшой уклон чувствовался, но место опять же закрытое от нежелательных глаз, от ветров, от внезапно вдруг разбушевавшейся стихии. Дрова здесь были рядом, участок под стоянку по мере необходимости расчищен для свободного продвижения по лагерю от кустарника и молодой поросли еще нашими предшественниками, лапник, настеленный для сухости и тепла рыбаками или туристами-чайниками, правда, не очень-то нам необходим с нашей снарягой, но вполне мог сгодиться несколько для других целей. А со стоянки у березнячка было решено прихватить сделанные для сидения вокруг костра бревна и попользовать некоторые из них по предыдущему назначению, а кое-что пустить на дрова.
        Свинцово-синяя туча сильно ускорила наступление сумерек. Хариусы продолжали гулять в плесе напротив лагеря. Соседний берег представлял собой безлесую тундру, а прибрежный ивняк скрывал под собой огромные кочки с ручьями между ними. В нашем леске было сыровато, мрачновато, но относительно уютно.

        Сегодня дневка. По этому случаю подъем был не слишком ранний. Погода обычная - морось. После завтрака я решила предпринять разведку на предмет ягод. Борис остался писать дневник. Основное мое внимание привлекла гора, у подножья которой мы стояли. Хотя Борис еще вчера при осмотре стоянки и окрестностей резюмировал, что "там фигово", но хотелось проверить, тем более что высотные болота были посуше низменных, а мшистые еще и плодороднее на предмет ягод. Черника и голубика наверху, действительно, имелись, хотя и не в таком количестве, чтобы тратить время на сбор их для варенья. Тут же на холме привлекли внимание звуки, напоминающие музыку. И чем выше поднималась я по холму, тем отчетливее была слышна музыка, напоминающая классическую, иногда ее прерывал голос примерно такой же силы. Очень походило на радио. Видимо, на следующей высотке стоят. Учитывая, что населенка здесь отсутствует, дорог практически нет, людей забросил сюда вертолет. Спустившись на открытое болотистое пространство за холмом, музыку услышала уже совсем отчетливо. Почему-то подумалось, что если бы это были туристы, то наши пути где-нибудь все равно бы пересеклись, а также не имело смысла тащить несколько тяжеленных батареек через волок, чтобы потом заполнять свой досуг прослушиванием радио на полную громкость. На такое могли пойти лишь люди, багаж которых был доставлен без затрат собственных физических усилий. Остается предполагать, чем народ занимается, слушая так громко приемник - не рыбу же ловят.
        Да, кстати, пока еще завтраком не пахло, а я досыпала в палатке, то слышала какую-то очень красивую мелодию, выводимую флейтой, но тогда я думала, что - во сне, а оказалось - сквозь сон. Однако с нашей стоянки музыки не слышно было. Возможно такую шутку сыграла повышенная влажность, которая многократно отражает звук в лесу. Разбудил меня, однако, тот же поросячий визг, какой мы слышали на стоянке в тундре перед слиянием двух Шарью. Визг раздавался сначала с холма, а затем очень быстро переместился по другую сторону палатки, и доносился уже с болотистой низины. Выходит, что издавала такие звуки либо птица, либо животное, переносимое птицей. Животному даже очень ловкому и быстрому так не переместиться по пересеченке, если оно, конечно, не летает. Хотя имеет место и другой вариант - перекличка двух различных особей одного вида фауны.
        Тем временем я принялась обследовать на предмет ягод болото, находившееся за холмом. Сначала шли небольшие чахлые елочки, затем - ивняк с кочкарником, а чуть дальше - карликовая березка. И ни какого намека даже на ягодник на всем этом пространстве! Впереди виднелась то ли очередная гора, то ли продолжение нашей. А перед ней поблескивало небольшое водное пространство с лопушником: либо очередная петля нашей реки, либо ее старица. Поскольку болото было не слишком приветливым, тем более что никаких намеков на произрастание ягодников здесь даже не намечалось, решила для очистки совести добраться до березовой рощи. Здесь в очередной раз не пришлось пожалеть о том, что сапоги болотные. Маневрировать между высоченных кочек по журчащим под ногами ручьям - занятие не из приятных, а пробираться через упругий ивняк - такого и врагу не пожелаешь. Поэтому до березняка постаралась добраться наиболее коротким и безопасным путем. Пошарахавшись среди травянистых кочек уже в березовой роще, все-таки вышла на относительно твердую землю. Странный шорох над головой привлек мое внимание. Оказывается, по березкам порхали птички. Разглядеть их по-хорошему так и не удалось. Пока я стояла неподвижно, они хоть и приблизились, но на месте не сидели, перелетая от дерева к дереву и маскируясь в листве.
        Больше ползать по болоту не было ни желания, ни сил, и, добравшись до стоянки, откуда мы позаимствовали бревна, по уже натоптанной тропе отправилась в лагерь.
        Но Борис по поводу известия о стоявших где-то по соседству меломанах тревоги не проявил. Время шло к обеду. По расписанию на этой дневке должна быть баня, но эта мысль особого энтузиазма не вызывала из-за общей атмосферной влажности повсюду и сомнительной теплоты воздуха. После обеда, резюмировав - "что за дневка без отдыха", решили поспать с полчаса, но проснулись лишь через два.
        На ужин пошло недоеденное на обед второе блюдо. Надо сказать, что обилие рыбы и грибов в совокупности с запланированными на этот день продуктами никак не вписывалось в содержимое наших желудков. Поэтому сэкономленный сегодня ужин отлично перенесли на тот день, когда второе блюдо на обед было ошибочно не запланировано. Когда уже начало темнеть, Борис вдруг вспомнил про дыру в байдарке и отправился на берег ее заклеивать. На каменистой косе, поросшей травой, где лежала наша байдарка, было значительно светлее, чем в лесу у подножья холма на нашей стоянке. И Борис совмещал там длительный процесс приклеивания заплаты с написанием дневника.
        Я заторопилась, надо было засветло подготовить для жарки грибы. Ужин затянулся и закончился почти в полной темноте. Костер догорал, дрова кончились, искать их теперь в кромешной тьме - пустая трата времени и сил. Мыли посуду и доваривали кисель на завтра из остатков компота уже при кратковременных вспышках костра, оживляемого лапником, служившим стоявшим здесь до нас людям подстилкой. Отыскивать его тоже приходилось на ощупь. Неотремонтированная рыболовная снасть - "дорожка" - на глаза попалась слишком поздно, потому так и осталась вместо тройника с одним крючком.

        Сегодня день знаний. И, как положено быть празднику, день был солнечным. Гора сменяла гору, под каждой из которых ожидало нас по перекату, местами смахивающему на небольшой порожек. Потом к берегу начала подступать тундра. Шарью все больше бежала, а плесы становились все короче. Здесь уже речка развернулась во всю. Не особо считаясь с основным руслом, она оставляла за собой старицы, делилась на рукава. Огромные каменистые пляжи, местами поросшие травой и неказистым ивняком, попадавшиеся то и дело, были наворочены рекой, и при повышении уровня воды затоплялись полностью, судя по изрытому пространству. Впадающие в Шарью ручьи принимали уже солидные размеры, хотя карта их игнорировала, которая, как потом выяснилось, была 10-киломитровкой. Огорчало и то, что эти впадающие мини-речки не являлись никакими ориентирами.
        Для перекуса выкроили небольшой кусочек тундры среди елок и низкорослых березок, с трудом найдя площадку, пригодную для предобеденных манипуляций. Повезло, что небольшой пятачок среди деревьев оказался без зарослей карликовой березки, хотя остальное пространство в округе, сколько глаз видит, было сплошняком занято этой полярной растительностью. Подъем с воды предстоял по обрывистому и высокому склону, забираться приходилось с трудом. В глубине нашего берега виднелись остатки высотки, подходившей чуть ниже по течению к воде. Туда-то и отправился Борис, прихватив с собой видео и фотоаппаратуру, пока я занималась предперекусными приготовлениями. Сама высотка, ее склон и все, что находилось под склоном, представляло собой пространство, заполненное лишь карликовой березкой, выше ее растительности не наблюдалось - настоящая тундра. Кстати, в том месте, где высотка подходила к реке, на склоне, что пониже, виднелась полузаросшая вездеходная дорога. Любые следы деятельности людей, пусть даже много лет назад, в такой глуши воспринимались как близость цивилизации.
        После перекуса речка и не подумала поменять характер, продолжая резвиться порожистого вида перекатами. В "срезах" прибрежных "гор", обрывами выходящих к реке, все больше среди почвы и песка попадались камни, по мере нашего продвижения вперед все возрастающие в размерах, а позднее и вообще принимающие монолитные формы.
        Иногда "горы" по берегам за счет многократных оползней принимали довольно оригинальный вид. Одну из проплываемых "гор" так и прозвали "трехэтажной". У подножья основного холма расположились две возвышенности с деревьями, образованные оползнями, а еще ниже и ближе к реке, не нарушая симметрии тех двух, еще одна помоложе, но уже лишь с кустарником, довершая общую сотворенную природой композицию. Лес попадался изредка на высотках, а в низине произрастал лишь узкой прибрежной полоской, в остальном преобладала оранжевая тундра с редкими, сильно разбросанными на огромном пространстве, деревцами: низкорослыми березками и небольшими елочками да островками серебристого на фоне всего этого великолепия ивняка. Оранжевой была тронутая осенью карликовая березка. На сухих местах общее многообразие цветов дополнял кипрей, покрасневший от северных утренников. Тут-то и дошло, что в тундре наступила настоящая осень. А ведь до сих пор лишь желтые прядки на фоне общей летней зелени напоминали об осени.
        Постепенно река скатилась куда-то в котловину, высоченные холмы - "горы" - куда-то исчезли, вокруг полого вздымалась тундра. Вдруг в реке неожиданно возник огромный камень, белый, будто выгоревший на солнце и отмытый дождями, и вода приостановила свое течение. Большие подводные камни незадолго до этого валуна уже стали попадаться: нет-нет да ширкнет по днищу что-то, несмотря на солидную глубину. Но этот валун будто граница чего-то неведомого нам. И действительно, проплыв совсем немного, увидели возникшую перед нами стену. Река тактично сворачивала на 90 градусов, протекая далее вдоль этого препятствия. Солнце уже клонилось к закату, и не сразу удалось рассмотреть, что перед нами не обычный обрывистый берег, поросший деревьями, а самая настоящая скала, ко всему прочему еще и отвесная. Камень скалы был совсем черный при неудачном вечернем освещении, но оживляли массив лишь желтопрядые березки; чахлые елочки не очень выигрывали на темном фоне, но красиво смотрелись пушистые нижние их ветви, стелящиеся по отвесному камню, будто и не принадлежащие своим низкорослым хозяйкам. Противоположный берег был низким, но и его уже будто кто-то забетонировал: пляж представлял собой каменный монолит, слегка прикрытый мхом и кустиками травы, а чуть дальше рос кустарник, и почва была более податливая - травянистые кочки и мох покрывали землю сплошняком.
        Вскоре по ходу движения и на противоположном берегу появилась стенка, такая же высокая и отвесная, но еще более поросшая деревьями, скрывающими скальник, и потому менее эффектная и впечатляющая, чем первая. Вода в реке оживилась и поволокла наше судно по каменистой "стиральной доске", состоящей из крупных булыжников, ладно еще не острых. То и дело приходилось вылезать из байдарки и снимать лодку с камня или проталкивать прямо по "речной мостовой", несмотря на то, что глубина иногда бывала выше колена. Похоже, мы попали в каменный коридор: стенки возникали то слева, то справа. И вдруг у очередного поворота реки прямо перед нами (по правому берегу) возникло совершенно монументальное зрелище. Две огромных скалы причудливой формы возвышались, перегораживая реке дорогу. По левому берегу с каменной набережной простиралась болотистая тундра с редкими деревцами, оформлявшимися по мере удаления от реки в лесок. Перед скалой шумел порожек. Борис, так долго ждавший скал, отправился и на разведку, и на экскурсию одновременно. Время шло к вечеру, солнцу оставалось светить совсем немного, и пора было подумать о стоянке. Оставив байдарку на камнях, я отправилась осматривать окрестности скалы. Борис ушел вперед по противоположному берегу, благо болотники позволяли форсировать реку. Вскоре, сопоставив с ориентирами свое местонахождение, решили встать на правом берегу. Пологий каменистый пляж в предгорье вполне годился для этого. Противоположный берег со скальной стенкой, сменившей на очередном повороте реки тундру, украшенной каменными останцами самой необычной формы добавлял экзотики в окружающий пейзаж. Один из останцев, прозванный нами по началу "шпилем", поразительно напоминал большой (а может указательный) палец, поднятый над остальными, сжатыми в кулак.
        Место нашей стоянки представляло собой пространство, периодически затапливаемое водой при половодьях, и потому из растительности там приживалась лишь небольшая травка и мох. Деревцам, больше похожим на крупный кустарник, позволено было расти небольшой полосой чуть выше, за ними начиналось пространство, состоящее из беспорядочно набросанных остроконечных камней - осколков от возвышающейся чуть дальше скалы. Именно на эту скалу и отправился Борис за дровами для костра. Он срубал сухие елочки у отвесного склона и бросал их вниз - своеобразная транспортировка. С лагерем и ужином проковырялись до темноты. Борис взялся перерабатывать избыток грибов в консервы, мне предстояло изжарить часть гигантской щуки, пойманной на днях, и хариуса довольно крупного размера. Жареную щуку предстояло съесть сегодня, а хариус планировался на завтрашний перекус.

        Утро туманное... Но скорее не туман, а морось и легкая дымка покрыли все окружающее великолепие. Тучка в очередной раз не удержалась на небе и упала на землю, не успев пролиться дождем. Сейчас она источала неистраченную влагу в виде еле заметных глазу капелек, которые и дождем-то было трудно назвать. Но влага есть влага, она проникала везде, оседала на всевозможных предметах.
        В нашу сегодняшнюю программу входило посещение скалы, возвышающейся за палаткой. На противоположном берегу останцы имели более фантастические формы, но были сильно порушены и потому недоступны. Следующим пунктом нашей программы было осуществление намерения осмотреть Четвертые ворота - группу скал, находящихся на одном из притоков Шарью. Борис утверждал, что их еще никто не посещал - все почему-то проскакивали. Поскольку этот приток должен быть где-то рядом, отсюда исходило, что наше продвижение по реке будет непродолжительным. Но, тем не менее, впечатлений за этот день будет больше, чем достаточно.
        А тем временем по крутому склону, поросшему кустарником и чахлыми деревцами, мы взобрались на каменный постамент у места нашей ночевки. На вершине был настоящий лес с подстилкой из мха, но все же камень выбивался из-под навязчивой опеки флоры уже почти над самой рекой.
        Да, ради такой картины стоило подняться на высоту птичьего полета. Тундра со своими ландшафтными изысками открылась перед нами, еще раз подтверждая гармоничность природы. Отсюда со скалы было видно, где кончается оранжевое господство карликовой березки, и начинаются островки с меньшей заболоченностью, обозначенные белыми круглыми кочками мха ягеля, которые располагались примерно на одинаковом расстоянии друг от друга - будто кто специально украсил светло-зеленую поверхность крупным белым горошком. Наиболее сухие места можно было определить по их ярко-красной окраске, которую давали разукрашенные осенью заросли кипрея, заполняющего все пригодное для своего произрастания пространство. Надо сказать, что солнце хоть как-то смущенно и попыталось проглянуть, но все же присмирило распоясавшуюся тучку, благодаря чему дымка мороси больше уже не мешала обзору всего этого великолепия.
        Налюбовавшись красотой противоположного берега и запечатлев увиденное на фото и видео, направились к месту спуска. В лесу не раз приходилось обходить воронки естественного происхождения - карстовые провалы. Ведь фундаментом этого пружинящего мшистого покрова был разрушающийся камень. Но, несмотря на это обстоятельство, здесь был настоящий лес с грибами и ягодами. Основными деревьями этого леса, как повелось на всем протяжении нашего пути от самой Косью, являлись ель и береза, а кустарниками - ива и можжевельник. Спуск не занял много времени, хотя на белом мху, покрывающем сырой камень, можно было запросто поскользнуться, а склон был достаточно крут, хотя и не высок - по крайней мере, так казалось. Миновав слегка наклонное пологое пространство беспорядочно набросанного камня - останков некогда величественной скалы - и полосу кустарника, оказались на ровной горизонтальной монолитно-каменной поверхности, поросшей травой и мхом - месте нашей ночевки.
        Кстати о кустарнике. Кустополоса состояла из березы и ивы, редко елки. Пригляделась к кустарнику: ну, где такое еще увидишь, чтобы рядом росли в виде куста метровой высоты два вида березы. Одна из них с листочками обычной европейской березы, а другая - с листочками карликовой. Если первая для своего европейского сородича была уродливо маловата, то вторая для аналогичного вида - настоящий гигант. Здесь я уступаю место для комментариев биологам.
        Противоположная "набережная" сильно выигрывала перед нашим берегом: прямо из каменного пологого монолита, отвесно уходящего в воду, с десятисантиметровой высоты в речку били струи небольших родничков - будто кто-то открыл краны и предлагал умыться или выпить воды. Что интересно, с вечера мы ни на что подобное даже не обратили внимания, хотя исползали весь берег, и это добавляло эффектности "шарьюнскому чуду".
        Перед отплытием решено было обобрать красную смородину для компота и киселя. И хотя ягодник находится где-то по пути следования, до него проще было дойти пешком, чем волочить байдарку, правда, это оказалось гораздо дольше, чем предполагалось. Кустарник находился хоть и у реки, но практически на одном из уступов скалы, обрывающейся в воду, и, чтобы добираться до него, соответственно пришлось и "ноги замочить".
        Затарившись сырьем для компота и киселя как минимум на 3 раза, продолжили сплав, стараясь заранее вычислить, где черные подводные валуны готовят нам ловушку. Река дробилась на рукава, то и дело скрывая свое русло в лопушнике. Пришлось даже проволочь судно, пока река не обозначила глубину полоской воды, свободной от поднадоевшей порядком травы. И не успели мы выйти на "большую" воду, как по левому берегу скрытый до сих пор лопушником впал ручей - стартовый пункт нашей радиалки.
        Байду оставили нас ожидать в лопушнике на камнях реки Шарью, а сами отправились на осмотр Четвертых ворот. Болотники, хоть и тяжелы для пешеходки, но оказались совсем кстати. В них нестрашна была сырая трава неприличных размеров, а ручей можно было переходить хоть где, выбирая наиболее удобную дорогу. Натоптанных троп здесь не было, мы были первопроходцами, что несколько усложняло задачу. По левому, пусть и относительно твердому берегу, неудобная высокая трава кончилась, а начавшаяся вязкая болотина не очень располагала для траты на нее времени и энергии. Продвижение же по дну ручья сильно затрудняли острые беспорядочно расположенные каменные пласты и лопушник, поэтому решено было двинуть по правому берегу. Высокий, мшистый, с негустым леском он имел цивильный вид и производил впечатление вполне пригодного для наиболее беспрепятственного пешего передвижения. Но вскоре выяснилось, что "привлекательная" высотка уводила нас куда-то в сторону даже от ручья, не говоря уже о воротах. Пришлось спускаться в низину, целиком состоящую из кочек со скопившимися между ними излишками болотной жидкости. Непомерно тормозил движение ивняк, хоть и невысокий, но достаточно густой и упругий.
        Наконец, удалось отыскать относительно сухой участок низины. Кочки здесь, конечно, попадались (ну, куда от них денешься?), хотя и не так часто, но уже, во всяком случае, под ногами не чавкало, и не приходилось прикидывать возможную глубину погружения в податливую травянисто-мшистую массу, что вполне реально угрожало моим сапогам, на два размера превышающим ногу, остаться здесь навсегда.
        Стоило по левому берегу появиться скале, как впереди также замаячила возвышенность с каменными выходами. Вскоре ручей вывел нас к двум красивейшим скальникам, расположившимся по обоим его берегам напротив друг друга. У Бориса сразу созрело: "Надо сползать". По разломам таких "горок" разрушенный камень, устланный мхом, частенько обживали деревца и кустарник. Но все это лишь отчасти скрепляло разрушающуюся и сыплющуюся породу. Под ногами некоторые камушки "шевелились", угрожая камнепадом. Исходя из всего этого, подъем был страшно неудобным. Как бы компенсируя проблемы с поверхностью, скалистая "лестница" была снабжена своеобразными перилами в виде вертикального склону каменного пласта, который с "наружной" стороны уходил вниз отвесной стеной. Так и доползли до вершины, соскальзывая по сыром мху, скатываясь по "живым" камушкам и цепляясь то за каменный парапет, то за попадавшиеся на пути кусты и деревья.
        Вершина представляла собой достаточно ограниченное пространство, неизбалованное деревьями, покрытое белым мхом с редкими кустиками пожелтевшей карликовой березки, местами зеленела толокнянка. Эту красочную картинку дополнял лишайник-золотник, единственный сумевший обжить серый, омытый дождями камень наиболее выступающих частей скальника. Противоположная скала была не менее красива, но зато более неприступна. И эти две скалы стояли одинокими островами среди океана безбрежной тундры - абсолютно горизонтальной равнины, будто осколки былого величия некогда красовавшегося каменного хребта. Оранжевая тундра с серебристым рисунком ивняка, с желтыми разводами берез и зелеными вкраплениями елочек поражала своим великолепием. Счастливые эти птицы - такую красотищу сверху наблюдают. Короче, пофотографировавшись на одной из опасных точек (здесь, главное, вниз не глядеть), обследовав визуально окрестности на предмет очередных каменных красот, мы покинули скалы Четвертых Ворот. У подножья горы Борис пошел разговаривать с камерой, одновременно предупредив, чтобы я не маячила перед объективом. Я же решила умыться чистой как слеза водой из ручья, мимо которой трудно было пройти после темноватой болотной жидкости, текущей в Шарью.
        Обратно двинулись по своим же следам, но уже обходя мшистую высотку стороной. Борис приотстал, чтобы снять на ручье пару порогов. Представилась возможность пройтись по лопушнику, вдыхая его терпкий, такой знакомый аромат, но и на берегу рядом с водой всегда можно было найти удобный для ходьбы участок пусть не совсем ровной, но твердой каменистой поверхности.
        В устье ручья на левом берегу виднелось что-то вроде луговины с осколками цивилизации - печки-буржуйки и металлической бочки. И не случайно. По описанию 1986 года где-то здесь была изба.
        Немного отплыв от устья ручья, присмотрели бережок для перекуса - по времени было пора. Рассмотрев массу вариантов, решено все же было расположиться на небольшой горизонтальной площадке между стремительно набирающим высоту склоном идущей вдоль берега гряды и рекой. Пока Борис прогуливался в сторону очередного видневшегося прямо по курсу скальника, я возилась с икрой щуки, пытаясь снять с нее пленку, и бдила за готовящимся в котлах обедом. Трапеза ожидала нас шикарная, не в пример пройденному нами по воде расстоянию. Помимо обычного ежедневного супа и салата из огурца, зелени и остатков помидор, сегодня полагалось еще второе из гороха, жареная рыба и подвергнутая горячей обработке икра. Десерт можно было кушать прямо с куста красной смородины, растущей не очень далеко от места перекуса.
        При дальнейшем продвижении по реке создавалось ощущение, что мы находимся в ущелье, хотя шедшие по обоим берегам каменные гряды маскировались лесом, кустарником или просто травянисто-мшистым покровом. Сквозь деревья воровато, будто из засады, выглядывали каменистые проплешины, а иногда целые скульптурные композиции. Течение было приличное, дно то и дело напоминало нам и байдарке о себе в лице своих темнокожих квартирантов с каменной начинкой, и потому не всегда удавалось разглядеть во всех подробностях берега.
        Надо сказать, что небольшой ручеек, текущий от Четвертых ворот, сильно повлиял на цвет воды Шарью, сделав ее несколько светлее, чем обычно. Но проблема "стиральной доски", несмотря на это обстоятельство, оставалась открытой - чувство глубины все также терялось.
        Как обычно, уже к вечеру неожиданно показались монументальные сооружения, сотворенные природой. Здесь скальные фигуры напоминали ворота замка со сторожевыми вышками и монолитными каменными стенами, особенно по левому берегу. По правому - из-за леса виднелись останцы солидных размеров, но в своих лучших традициях у Шарью было самое интересное скрывать за поворотом.
        По обоим берегам виднелись следы недавнего присутствия здесь людей, хотя для стоянок места были никакие. Но, если слева на в меру болотистой местности наши предшественники ограничились лишь костерком, то на правом даже баловались банькой, каркас которой маячил на песчаном пляже, а на склоне в лесу, тоже несколько заболоченном, на небольшом горизонтальном пятачке располагалась сама стоянка. С дровами здесь была проблема. Стоять - еще куда ни шло, но топить баню - безумству смелых…
        "Замок" создавал далеко неошибочное впечатление неприступности, зато по скалам правого берега удалось провести экскурсию. Уже карабкаясь по уступам, нетрудно было заметить, что горы стали выше. Каменные ступени различной высоты со следами естественного разрушения могли в любой момент по трещинам рассыпаться на камушки. Борис как-то легкомысленно ползал по этой ненадежной "лестнице", опасно "зависая" на фрагментах скал с отвесными стенками в поисках наиболее интересного ракурса для фото и видеосъемки, при этом бросая не используемую в данный момент аппаратурубез сколько-нибудь предохраняющих от удара чехлов в самых неприспособленных для нее местах - на миниатюрных площадках останцев с отнюдь не ровной, а порой и наклонной поверхностью.
        Лесок на горе был богат черникой, голубикой и грибами. Поскольку последнего продукта было навалом везде, то упор делался на сбор первых двух. Ягод на каждом кусте было настолько много, что пятнадцатиминутный их сбор вылился по объему в 3 будущих десерта. Но леса на вершине горы был лишь небольшой участок, а просвечивающее сквозь него пустое пространство - царство одной только карликовой березки. Наша гипотеза подтвердилась уже за очередным поворотом реки. В этом месте высоченная скала плавно переходила в небольшую возвышенность, покрытую карликовой кустарниковой растительностью.
        Собирая ягоды, слегка закружились и, выйдя, как мы считали, в нужном направлении, стали спускаться чуть в стороне от тропы, по которой поднимались. Здесь при спуске нас ждал неприятный сюрприз. Белый мох, покрывающий камень, создавал ощущение растительного покрова, а значит, и сцепления для подошвы сапог, на самом деле стал неожиданным источником дополнительного скольжения по сырому гладкому камню и чуть не наделал нам проблем. С горем пополам дотянули до леса, дальше, опираясь на деревья и кусты, спуск пошел веселей.
        На левом берегу на повороте русла реки "крепостная стена замка" подходила к самой воде, демонстрируя на срезе наклонные плиты, которые напоминали слои огромного каменного "пирога". Огромный кусок скалы откололся от отвесной стенки и валялся одной частью в воде, а другой - опирался на то, с чем был когда-то единым целым. Рядом с таким камушком ощущаешь себя насекомым у сапога великана. А, очутившись между наклонной стенкой скалы и этим осколком в месте разлома, добавляется еще и чувство подавленности.
        Стоило присмотреться к промытому водой "осколочку", как можно было "прочитать" некоторые странички доисторических событий. В твердых кремнистых породах на тысячелетия на светло-сером фоне застыли древние обитатели дна доисторического моря: ракушки моллюсков, животные, похожие на гигантские туфельки с волосиками по краям, на примитивных рыб и т. д. Все они попали в какую-то катастрофу и теперь оказались увековеченными благодаря внезапной кристаллизации в тот момент окружающего их пространства.
        Конечно, поползав какое-то время, мы, возможно, обнаружили бы еще много всего интересного, но внизу ждал нашего прохождения порог, а там пора бы позаботиться и о стоянке - время обязывает.
        Поскольку день был теплый, то воздух, остывавший среди камня медленней, парил, наводя на мысль о предстоящей холодной ночевке. Похваставшись своими каменными диковинами, Шарью сменила пейзаж на тундру по обоим берегам. Карликовая березка как бархатным оранжево-красным покрывалом укрыла безлесые уже заметно пологие склоны гряд - некогда лихих остроугольных отвесных скальников. Вскоре гряда по одному из берегов понизилась до болота с зарослями ивняка, а по другому - спрятала свой склон за лесом.
        Под место для стоянки оказался вполне пригодным левый высокий, ровный, но открытый берег. Но на правом чуть ниже по течению так заманчиво желтели березки, а две белеющие издали стойки казались остатками костровища - чем не стоянка, что захотелось попытать счастья. Но разведка в лице Бориса донесла, что березовая роща находится в кочкастом болоте, а две стойки - отмытые дождями и выгоревшие на солнце сухие стебли дудника. В здешних местах диаметр стебля зажировавшего дудника мог достигать размеров ствола молоденького дерева. Пришлось вернуться к первому варианту стоянки. Хорошо, что в этом месте на реке плес, а то в борьбе с течением оставили бы последние силы. Раздразнившись идущими на воде кругами от ужинавшей рыбы, Борис попытал счастья с "дорожкой" тем временем, пока метались между стоянками туда-сюда-обратно, но рыба брезговала блесной, да и, судя по уже слишком скромному солнечному освещению, пора было заниматься лагерем.
        Левый берег оказался достаточно крутым, хотя и не таким высоким, как показалось на первый взгляд. Узкая полоса прибрежной песчаной косы в воду уходила довольно круто, становясь склоном бездонной ямы. Ноги вязли в песке и медленно съезжали в эту зияющую яму, поэтому, что разгружать, что набирать воду приходилось максимально быстро и каждый раз с разных мест.
        Природные ступеньки из съезжавших с берега в разное время кусков дерна позволили поэтапно поднять вещи на уровень будущего лагеря.
        Сухих мест на этом огромном безлесом пространстве с несколькими деревьями и отдельными участками кустарника оказалось немного. На небольшом пятачке расположили и палатку, и костер, но, сделав шаг в сторону с этого пятачка, можно было услышать под сапогами плеск воды. Елка и несколько берез, произрастающих в соседстве с нашим лагерем, в качестве дров нам совсем не пригодились, так как на берегу в отличном состоянии валялась сухая пиленая береза. Видимо, здесь когда-то до нас была стоянка. Сухой можжевельник и ивняк на разжигу вполне сошли. Да, если бы не пиленая береза, пришлось бы пользовать зелень - с сушинами здесь напряженка. Да, вот еще гнилушками можно было бы поддерживать костер, но при этом рассчитывать только на жар, а не на свет.
        Как ни старались, а ужин полностью готов был лишь в темноте. В этот раз дополнительным блюдом к раскладке была уха из голов доеденной в обед рыбы.
        С палаткой тоже пришлось поторопиться. В сумерках уже сложно было контролировать наличие в вещах и продуктах зверьков, которых было здесь великое множество. Едва стемнело, как кто-то из обитавшей здесь живности проник под перевернутую байдарку, и через некоторое время раздался громкий топот по брезентовой деке. Зверек, попав в ловушку замкнутого пространства, похоже, бегал по кругу, тщетно ища выход. Наши крики пугали его еще больше, одного он не понимал, что в темноте мы его тоже боялись, а так бы давно освободили из случайного заточения. Вскоре после того, как посветили в направлении байдарки фонариком, топот по деке прекратился. Утром квартирантов под судном обнаружено не было.
        Откуда-то из-за гор выше по течению реки между очертаниями дальних деревьев показался таинственный свет, достаточно яркий, но немного смазанный, благодаря облачности. Через некоторое время на небо выплыло желтое расплывчатое пятно. Борис привел в состояние готовности камеру и прокомментировал такой вот оригинальный восход луны, как прилет НЛО.
        Интересно, что любой звук, превышающий определенный предел громкости, отдавался сочным эхом. Еще при свете дня можно было разглядеть, что мы стоим среди гор в центре огромного амфитеатра, а может колодца.

        Утро встретило нас легким туманом, по счастью, не дождливым. Причиной скорее была вся эта болотина, находящаяся на огромном пространстве за палаткой, которая еще вчера начала усиленно остывать, создавая стелящееся по земле облако.
        В байдарке за ночь так никто и не поселился, зато Борис признался, что принял меня, возвращающуюся после ночного моциона, за зверя, рвущегося в палатку, и уже начал было принимать меры. Я спросонья помню все происходящее не очень четко, но вроде инцидент был какой-то. Дело было так. Стоило мне по возвращении начать расстегивать молнию на палатке, как Борис лихорадочно начал стучать по фронтальной стенке, отгоняя непрошеного гостя от своего жилища подальше, и лишь через некоторое время все разъяснилось, и мне удалось попасть в палатку и продолжить сон.
        День обещал быть солнечным.
        Проплыв пару порожков и описав сложную траекторию, попали к очередным каменным "воротам" - то ли к Нижним, то ли к Средним по описанию. Эти скалы были еще выше предыдущих. И уже при взгляде с вершины одной из горок стало захватывать дух, как на первых скалах на Сарьюге. Сверху все окрестности были, как на ладони, можно было даже примерно определить район места ночевки. Да, тундра с высоты птичьего полета была хороша. Наша байдарка, пришвартованная в заводи, образованной рекой, с такой высоты смотрелась игрушкой. Отсюда, сверху можно было увидеть, что в эту заводь среди северной растительности впадает ручей, а ни какая не старица, как казалось с воды. Более того, с высоты и траекторию-то этого притока можно было рассмотреть.
        Противоположная скала, покрытая местами белым мхом и редкими кустиками карликовой березки, прихваченной осенью, смотрелась очень живописно - мелкий оранжево-желтый узор на серовато-белой поверхности.
        Довольно ясно просматривался порог, бьющий под скалой. К сожалению, с воды выглядело все иначе. Зато внизу видно, что и траектория движения, намеченная сверху, требует корректировки - ну, как же предусмотреть все подводные сюрпризы.
        С горы четко просматривались ступени порога, которые преодолевала вода. Подобную лестницу образовывали пласты, являющиеся общими для горок с каждого из берегов. Смотрелось все так, будто этот каменный слоеный пирог много тысячелетий назад кто-то задумал поставить на ребро, да не дотянул до вертикали. А тут еще река, видимо, нашла трещинку и задумала пропилить себе русло в этом слоеном монолите, образовав из одной горы две, но осталась небольшая полоска камня там, под водой, соединяющая оба берега - единственное напоминание о некогда совместном существовании обоих скал как одно целое.
        Из байдарки можно было наблюдать дно реки между двух скал - сплошной монолит, местами едва прикрытый водой, которая в свое время наломала дров, вернее камня, а теперь была не в состоянии заполнить сооруженный самой же каньон.
        Масса вещей говорила, что на горе мы были не первыми посетителями. Но натоптанные тропы то возникали, то пропадали, некоторые из них проходили по самому краю. И это наводило на мысль, что до нас здесь были лишь звери, но свежесрубленное дерево у самого обрыва (и что не сделаешь для лучшего обзора и удачного кадра!) подтверждало недавнее присутствие здесь людей.
        Надо сказать, что ходовой день только начался, а нами уже потеряно около часа ходового времени на посещение этого возникшего на пути каменного шедевра. С горы было видно, как нас догоняла какая-то дымка, несмотря на солнечный день. Что ждать от этого облака, полного будущего конденсата? Тем не менее, удачно преодолев порог и выйдя из каменного коридора, прикинули, что по времени пора было думать о перекусе. После переката перед очередной горкой на повороте река решила сделать передышку, образовав по пути небольшой омуток совершенно без течения. Тут вовсю плескались хариусы. То здесь, то там расходились круги, а особо темпераментная рыба пыталась даже выпрыгнуть из воды. Борис выгрузил на твердый сухой, хотя несколько наклонный бережок (каменные остатки роскоши некогда крутых горок) все необходимое для перекуса, наладил снасти и отправился на противоположный низинный берег рыбачить. Солнце как-то ненормально парило. С дровами проблем не было. По сухому руслу ручья, которое проходило совсем рядом от места перекуса, без проблем можно было проникнуть как в лазейку за непроходимую изгородь деревьев и скрученного кустарника. А там и маленькая елочка, вымытая паводком, и береза, сломанная стихией, - все это вполне дошло до кондиции и уже годилось на дрова. На всякий экстренный случай под рукой имелся и отживший свой век можжевельник. Костер из-за отсутствия солидных дров получался хоть и не совсем постоянным, но его жара хватило, чтобы за короткое время по сухой и жаркой погоде приготовить обед. Борис на позывы откликался, но на обед не торопился. Видимо, клев шел по полной программе. Наконец, после какой-то неудачи с едва клюнувшей, но уже сорвавшейся рыбой, он все же решил сделать перерыв на обед. После перекуса, пока я ковырялась с мытьем котлов и дообеденным уловом - 11 хариусов, Борис решил продолжить рыбалку. К сожалению, на оставленную на этот раз на моем берегу камеру так и не удалось заснять момент удачи рыбака. Рыба также гуляла по омуту, пожевывала кусочки гриба, которые Борис предлагал ей на крючке, но клевать упорно отказывалась. Короче, после обеда, можно сказать: "как отрезало".
        С места перекуса было видно очередную гряду. Она располагалась как раз по тому берегу, где мы обедали, на очередном повороте реки. На первый взгляд освещенная сквозь дымку солнцем каменная стенка выглядела стареющей, будто затянутой паутиной. Строительный материал рельефных пластов на склонах скорее напоминал песчаник, чем камень. Ну, вот, подумалось, последняя ласточка.
        Из байдарки уже снисходительно, по обязанности рассматривали то, что маячило перед глазами почти три часа перекуса. Но солнце наконец-то вышло из-за тучки, и тут случилась метаморфоза. Кроме того, при нашем перемещении вдоль этой гряды сменился и угол зрения. Совсем не простая оказалась эта горка. Такой красоты мы еще не видели. Природа постаралась вовсю, чтобы удивить. Во-первых, все это оказалось целиком из самого твердого, что ни на есть камня, во-вторых, каменную резьбу теперь уже с другой точки никак нельзя было назвать примитивной. Загадочный полукруглый в сечении желоб ровно, как по линейке, расположенный сверху вниз, с абсолютно гладкой поверхностью дна и стенок каким-то непостижимым образом образовался на склоне, рождая массу догадок о своем происхождении. Неужели вода так искусно постаралась.
        Но это еще не все. Самое интересное и неожиданное эта гряда приготовила нам за поворотом. Никто ведь и предположить не мог, что мы будем обедать в каких-то пяти-десяти минутах сплава от Окна. Этой скалой Борис бредил чуть ли не от самых первых "ворот" Шарью. Окно было одним из ориентиров. Наше отставание увеличивалось ровно на то количество времени, на какое эта необычная скала показалась позже намеченного по графику.
        Скала Окно представляла собой "лысую", безлесную гору, покрытую по склону лишь мхом и травой. Отдельные каменные останцы различной формы как часовые охраняли ее ровную наклонную поверхность. Но своим названием она обязана каменному останцу, расположенному в средней части горы. Центральная часть этой несколько плоской каменной фигуры начала разрушаться под воздействием природных факторов. Но лиха беда начало. Образовавшееся отверстие под тем же воздействием приняло внушительные размеры, образовав фигуру, напоминающую собой окно. Это отверстие можно заметить лишь в то случае, если осматривать гору со стороны, так как при прямом взгляде видно было лишь ребро "рамы" Окна. Но даже, если скала Окно не демонстрировала своего необычного отверстия, сама гора издали смотрелась довольно оригинально, и ее трудно спутать с какой-либо другой, по крайней мере, на этом маршруте.
        Восхождение на эту замечательную гору в обязательном порядке решено было предпринять. Хотя склон был всего, может быть, градусов 45, но взбираться без возможности подстраховаться за дерево или кустик было очень тяжело, еще труднее было спускаться. И это отсутствие крупной растительности усиливало ко всему прочему страх высоты при взгляде вниз. В случае головокружения и подержаться-то было не за что. Короче, шляться по таким горам надо с исправным вестибулярным аппаратом. Все же на вершине был какой-никакой лес, что позволило в более спокойной обстановке полюбоваться окрестностями. Внизу противоположный берег украшала оранжевая тундра с отдельно стоящими деревцами, долина ручья выделялась благодаря серебристому ивняку, две колеи вездеходной дороги вели к воде, на песчаной косе валялся какой-то бесформенный предмет из листового металла приличного размера. К сожалению, лес Борис обследовать не дал, поскольку по реке почти не прошли - итак, все сплошные экскурсии.
        Не осталась без внимания и сама скала, напоминающая окно. Основные кадры были сделаны именно с ее непосредственным участием типа "тундра в Окне" и т. д. Каждый член нашего экипажа был запечатлен в этом каменном проеме с лицами различной напряженности. О скале, которая была расположена на наклонной поверхности, частично представляющей собой сыпуху из мелких камешков, трудно сказать, что она легкодоступна. "Раму" Окна тоже представлял камень не первой свежести, благодаря многочисленным трещинам на поверхности скалы без особых усилий можно было расшевелить почти любой камушек, хотя бы для того, чтобы взять на память.
        Спускаться было сложно. Здесь пригодились по полной программе все четыре конечности. Самые тяжелые части тела приходилось располагать как можно ближе к поверхности склона. Болотники, хоть и давали какое-то сцепление, но лишали ноги возможности чувствовать поверхность земли, сыплющиеся из-под ног камушки подкрепляли чувство неуверенности в своих силах. Борис со своим исправным вестибулярным аппаратом спустился при помощи одних только ног, не касаясь руками земли, и теперь поджидал меня, подсмеиваясь над соблюдением мной техники безопасности при спуске.
        Не успели обогнуть Окно, как внезапно появившаяся по левому берегу каменная гряда, большей частью скрытая лесом, продемонстрировала нам скалу Шпиль. Поскольку дело шло к вечеру, и композиция находилась частично с теневой стороны, солнцем освещена была лишь верхняя часть остроконечной фигуры. Но время поджимало, и потому полноценная остановка около этого чуда природы и его детальный осмотр в график не вписывались, хотя кадр для истории сделать успели.
        Горы все также сопровождали наше путешествие по Шарью, подходя к реке то по одному, то по другому берегу, а то образовывали ущелье. На их каменных склонах вовсю располагались деревца, разрастался кустарник, закрывая собой холодный камень, а порой и саму гору от любопытного взора. Такие горки попадались часто. Но какая-то прозрачность, даже при достаточном количестве деревьев, привлекла внимание при быстром взгляде на гряду с правого берега. Неужели и здесь, по склонам гор практикуют вырубки. Оставшиеся на склоне деревья большей частью являлись сушинами, лишь кое-где попадалась молодая поросль. "Пожар был", - эта версия Бориса казалась наиболее правдоподобной. Тем более что "прозрачность" леса прекращалась за какой-либо водной преградой в виде ручья в расщелине, либо сильно заболоченной низины или наоборот после очень высокой без растительности стенки. "Скорее молния, чем костер", - сказал Борис, развеяв очередные домыслы насчет "прозрачной" горки. Такие горы с горелым лесом изредка и дальше попадались.
        Тем временем, увлекшись состоянием леса на склонах гор, мы не заметили, как вода вынесла нас к очередным "воротам". Огромные отвесные стены этих каменных монументов даже не допускали мысли быть посещаемыми из-за своей неприступности. Солнце, успевшее уже порядком склониться к горизонту, в настоящий момент даже и не пыталось проникнуть в это мрачное ущелье. Каменный монолит на дне реки в этом месте был виден во всех подробностях. Отсутствие хоть какого-то отдельно лежащего на дне камня говорило о том, что вода разрушила все, что смогла, и унесла с собой, а оставшаяся каменнаятвердыня разрушению пока не поддается. Пока я осматривала достопримечательности по правому берегу, перейдя вброд реку, Борис снимал на фото и видео этих каменных монстров на левом берегу. Неожиданно раздался вскрик отчаяния. Оказывается, кончилась последняя пленка. Лишней пары кадров, которые обычно сверх нормы заначивает производитель, рассчитанных на Усу, на этот раз не оказалось, соответствие имевшихся в наличии кадров с указанным количеством на коробочке оказалось абсолютно точным. "Мотает", - разочарованно произнес Борис, глядя на свой "автомат", и добавил: "Теперь проще стало, осталась одна камера". Жалко, что наших снимков Усы не увидит никто. Но, видно, не судьба.
        Солнце уже особо не скрывало, что скоро исчезнет за горизонтом, и потому следовало торопиться, чтобы удачно встать. Борис поставил очередную максималистскую задачу - выйти из гор до ночевки.
        А река будто взбесилась: еще перекаты, еще пороги, ну и отмели время от времени. Но вот до такой изощренной подлянки нужно было додуматься. Стоило Шарью вырваться из каменных клещей очередных "ворот", как она разбилась на рукава, заполнила свои русла лопушником и показала свое дно, едва прикрытое тонким слоем воды. И уже в начале переката при таком раскладе пришлось вылезать из байдарки и волочить свое судно прямо по камням, хоть сердце и обливалось кровью из-за непременного появления на шкуре царапин и сдиров при таком волоке. Хорошо, если вдруг попадалась хоть незначительная ямка, то можно было бы без усилий проталкивать лодку по воде, но такое было крайне редко. Стремительно уходило время и силы при минимальном продвижении вперед. Солнце клонилось к закату, а Борис ругался, волоча упирающееся судно, уже понимая, что из гор, скорее всего, нам так просто не выйти.
        Наконец, преодолев отмель, удалось немного проплыть по желобу из камней, на следующем перекате речка готовила очередное испытание - подводный каменный мешок, которой "вплавь" проскочить так и не удалось, и пришлось заняться проводкой. Попробуй тут сориентируйся среди обилия торчащих камней и отмелей.
        На повороте реки по одному из берегов открылся чудесный каменистый пляжик, поросший травой и мхом, с парой костровищ, кучей мусора и кроссовками на дереве, еще вполне носибельными, хотя и без шнурков. Палатку, по всему видно, ставили в лесу на мху в сырости. Но это было все же понадежней слегка покатого, жесткого, хотя сухого и поросшего травой каменистого пляжа.
        В какой-то момент взгляд зацепился на пролетающей птице. В ее очертаниях было что-то знакомое. Ворона! Только она вся черная. Наверно, скорее ворон. Ну, вот и птицы "наши" пошли. А то весь поход, кроме сов и разжиревших и округлившихся до формы шара трясогузок, заметно выигрывающих против "наших", хлебнувших цивилизации, по яркости в окраске и размерам, а также неизвестных нам птичек с пингвиньей окраской и негромким щебетанием, других пернатых до сих пор не встречали.
        Река тащила быстро, но камушки то и дело норовили зацепить за днище байдарки. Приходилось утраивать внимание на предмет внезапного появления отмели, поскольку при солидном течении могло затащить на подобное препятствие прилично, а выбираться на большую воду - потеря драгоценных минут. Тем более что река втекала в какое-то сумрачное ущелье, конца которому пока что впереди было не видно. Здесь солнце уже можно было считать севшим. Любопытная сова уселась на верхушку дерева, находящегося почти на вершине горы по левому берегу, и беззастенчиво наблюдала за нами. Пора было вставать на ночевку, тем более, что от сумрака ущелья до ночи совсем недалеко. Из гор уж, видно, выбираться завтра придется. Если до сих пор по обоим берегам шли отвесные склоны гор, обрывающиеся еще круче у воды, то, наконец, нам повезло - слева открылся пологий каменистый предгорный пляж, поросший травой. Ровность нашей стоянки гарантировала вода, хозяйничавшая здесь каждую весну, а также мшисто-травянистая растительность, которая хоть тонким слоем, но успевала покрыть холодный и твердый камень. Чуть дальше шел небольшой пляжик и по правому берегу, но сыровато там было, да и пониже, чем на нашем, а за дровами без специального альпинистского снаряжения вряд ли сходишь из-за подступающей вплотную отвесной скалы.
        По нашему берегу от склона горы нас отделяла полоска хоть и не совсем солидного, но леса. Короче, выбранное нами место стоянки было единственно пригодным для ночлега на данный момент.
        Сумрак все сгущался с утроенной скоростью, несмотря на то, что на устройство лагеря не было потрачено ни одной лишней минуты и не допущено ни одного лишнего движения. Пока варился ужин, шла разгрузка байдарки и установка палатки. Заметно похолодало - все-таки горы. А после жаркого дневного солнца такое похолодание воспринималось как заморозок. Стрелка термометра маячила около трех-пяти градусов.
        Несмотря на рекордное время обустройства места ночевки, дела доделывать пришлось при свете фонарика и костра. Лес, освоивший гористые склоны обоих берегов, то и дело оглашался истеричными криками крылатых ночных хищников.

        Солнце так и не проникло в наше ущелье, хотя, судя по освещенным далям впереди по курсу и вершинам гор по берегам, где-то было. И все же при свете дня по ущелью шлось веселей.
        Вскоре по правому берегу высотка ушла куда-то в сторону, причем склоны ее стали уже значительно положе, зато левый берег порадовал скальником типа "горы в миниатюре". Солнечные лучи уже беспрепятственно попадали в нашу байдарку и, если бы ни холодный ветерок, устроили бы настоящее пекло.
        Между тем река сменяла за перекатом перекат, а горы или уходили в сторону в виде заросших лесом гряд, или постепенно сходили на нет. Речка резвилась как несколько дней назад выше по течению, намывая свежие галечные пляжи; пологие берега, едва возвышающиеся над уровнем воды, поросли уже настоящим лесом, а не тундровым редколесьем. На одном из таких берегов была замечена обжитая стоянка, кстати, совсем недавно покинутая. Попытки отыскать там соль не увенчались успехом, хотя барахла там оставалось немало. Зато чуть в стороне, в лесочке, встретилась целая плантация рыжиков, но дефицит соли вынудил к самому тщательному отбору кандидатов на засолку. А если пройти еще немного дальше вдоль берега, то можно наблюдать, как река, отдыхая после переката, на повороте образовала глубокий, темный омут. Рыба здесь резвилась вовсю, и, теряя чувство меры, выпрыгивала из воды, и очень даже солидных размеров. Хариуса не смущали даже весла байдарки, но на блесну он так и не позарился.
        Скалы нет-нет да попадались, то по одному берегу, то по другому, иногда образовывая короткое, но сумрачное ущелье.
        На плесовых участках частенько жировали утки. За одной стаей мы наблюдали достаточно долго, тем более, что этому способствовали некоторые обстоятельства. Птиц было чуть меньше десятка. Заслышав по воде приближение байдарки с людьми, они поспешно перелетали, но вперед, по ходу нашего движения, садясь опять же на воду. Так им приходилось перемещаться несколько раз по мере нашего приближения. Глупые птицы не могли сообразить перелететь против течения, чтобы их не догоняли. Между тем какой-то пернатый хищник, до сих пор сидевший на верхушке одной из елей чуть в стороне от реки, наблюдал за этой утиной стаей, ожидая своего часа. Встревоженный внезапным перемещением "дичи", он решил, что надежнее, видимо, кружить над добычей, чтобы не потерять ее из виду, заодно и паникой воспользоваться. Переместившись на новое место, утки разбились на две стаи. Самая многочисленная улетела вперед несколько дальше. Две уточки поотстали и плавали каждая сама по себе на приличном друг от друга расстоянии. Может это были специальные утки-камикадзе, отводящие от остальных опасность. И, действительно, на хищную птицу эти две отставшие утки действовали как приманка. На одну из них, самую удаленную, и спикировала хищница. Но не тут-то было, утка в этот момент нырнула под воду и там была уже недосягаемой. Так продолжалось несколько раз. Особенно охотница ловила момент взлета уток, так как в воздухе добыча была доступнее. Но утка успевала опять нырнуть под воду. Вскоре утомленная хищница, предприняв еще несколько попыток завладеть уткой, уселась опять на вершину елки в стороне от реки, а потом и вообще решила, что охота на суше более благодарное дело, чем на воде, и начала кружить над лесом, оставив уток в покое.
        Тем временем река, вырвавшись из каменных тисков, разлилась, обмелев до безобразия. Землю и песок ей вымыть было раз плюнуть после разрушения каменных монументов. Теперь надо было опасаться не огромных булыжников, а песчаных отмелей и подводных мини-островов из некогда прибрежного дерна. Стоянки появлялись теперь уже на любом более-менее удачном месте. А такие места в равнинной лесной местности редкостью никогда и не были. Судя по оборудованию некоторых из них, рыбачков здесь бывает немало. Здесь можно было найти черную от копоти посуду, некоторые кухонные принадлежности, которые турист, если совсем не чайник, на себе не поволочет; некоторые приспособления для рыбацких палаток. Обилие стеклотары и различного бытового мусора создавало ощущение близкой населенки.
        Перекус решили провести в леске (наконец-то!) у порожка и огромного камня, как оказалось, последнего скальника на нашем пути. Эх, жалко, что фотоаппарат не в форме. Красив, уж больно, камушек.
        У леса на деревьях удалось развесить на сучках одежду, требующую просушки, тем более что солнце не только светило, но и грело как летом. Костер был разведен на старом костровище в основном за счет валявшегося неподалеку мусора, сухого лапника, находившегося прямо над головой, а также за счет палок и упавших деревьев, которых в округе было больше, чем достаточно.
        Солнце впервые за несколько дней полноценно просушило наш гардероб и некоторую часть багажа, ставшего уже привычным на перекусе дождика так и не было. Под порогом обратил на себя внимание пляж тем, что он полностью песчаный. Еще с утра по берегам был лишь галечник.
        Постепенно река вошла в относительно высокие берега, поросшие лесом, а чуть позднее сделалась несколько уже. Но все так же вода перебирала камушки на дне.
        Борис, сожалея, что не удалось порыбачить в хариусной яме, пытался раскинуть снасть по пути, но течение было довольно быстрым, да и рельеф дна не очень-то располагал: ямы сменялись отмелями, и снасть теряла свою эффективность, и ко всему прочему тянулась по дну, рискуя зацепиться. Кроме того, глубоководные плесы слишком быстро сменялись каменистыми перекатами с отмелями и лопушником. Приходилось даже выходить из байдарки и делать проводку. Вся эта рыбалка чуть не закончилась потерей блесны. В момент, когда леска оборвалась, байдарку уже успело отнести течением далеко вперед. Пришлось возвращаться, в надежде найти ценную снасть. Но свет падал не совсем удачно, и серая металлическая рыбка на каменистом дне была практически незаметна. Лишь тонкая, как волос, леска, развивающая в воде, выдала местонахождение блесны. Несмотря на то, что спасение снасти пришлось производить на середине реки, издержек в виде сырой одежды не было, так как болотников хватило, а болтавшаяся в воде леска позволило погрузить руку лишь на минимальную глубину. Но отсутствие клева даже при благоприятных условиях дало понять, что придется распрощаться с рыбными днями, по крайней мере, на ближайшее время.
        Река, пользуясь мягкостью окружающего ее грунта, наворачивала петли, дробилась на рукава, оставляя после себя многочисленные старицы, намывные песчаные пляжи, очень похожие со стороны на плывуны. Камень на дне мельчал, песок стал преобладать. Несмотря на то, что ширина реки стала значительно уже, воды в русле оставалось все также мало. Постепенно высокие берега, то песчаные наносные, поросшие ивняком, то коренные с елово-березовым лесом, окончательно ограничили речное пространство, и река присмирела. Дно теперь полностью стало песчаным. Хотя течение было не такое сильное, как прежде, но отмелей все также приходилось сторониться.
        Время близилось к вечеру, а со стоянкой была проблема. Ивняковые наносные берега были проблематичными из-за отсутствия дров и неудобными из-за крутости выходами. А коренные берега с настоящим лесом с елками, привлекательные на первый взгляд, оказывались замаскированным или болотом, или буреломником. Когда солнце оставило после себя на небе лишь красноватое зарево (надо сказать, что погода продержалась целый день на уровне), к реке по правому берегу подошла небольшая возвышенность, поросшая молодым березняком - последствие вырубок. Тропа заметно огибала бугор с белым мхом, признаком сухого места, и усиливала впечатление обжитости. Но стоило присмотреться, и можно было заметить под берегом моторку, а чуть подальше то и дело закидывал спиннинг бородатый рыбак. Первый человек за столько дней! Последний раз людей видели лишь на Косью в первый день нашего путешествия по воде. Да, поднимались рыбачки по Шарью за хариусом, судя по следам, до самых скал. Мотор на такой реке - плохой помощник. А моторку по отмелям да против течения тащить не легче, чем байдарку. К тому же от ближайшей населенки до устья Шарью около 30 км. Но, видимо, шкурка выделки стоила.
        Борис, воспользовавшись встречей с местным, решил уточнить расстояние по времени до Усы. На это бородач с ухмылкой ответил, что около 7-8 часов. Такой расклад можно было принять за удачную шутку. Посмеявшись в ответ, что сегодня точно не успеть, принялись между собой обсуждать: то ли по своим силам судит, проволочив моторку против течения, то ли нашу посудину не дооценивает. По расчетам Бориса оставалось идти около 4 часов, ну, в крайнем случае, 6. Но как бы там ни было, нужно было как можно быстрее искать стоянку.
        По счастью, на противоположном берегу метрах в двухстах-трехстах от стоянки местных показался приличный выход с вполне обжитым, хотя и очень уж высоким берегом. Наверху оказалось оборудованное костровище, масса дров, сухое место под палатку, густые елки от непогоды - ну, что еще надо. Конечно, и здесь не обошлось без свалок, но весьма скромных, по сравнению с предыдущими стоянками. Таскать вещи на высокий берег по песчаной тропе было достаточно проблематично, зато палатку можно поставить прямо на мягкую перину белого мха, а у костра позволить себе такую роскошь, как бревно для сидения. Борис прямо-таки балдел от такого количества хорошущих дров.
        Сумерки сгущались. Главное, засветло перебрать ягоды и приготовить продукты на завтра согласно раскладке. Наконец-то удалось уломать Бориса на использование в качестве сырья для десерта излишков красной смородины вместо привычной черники. Поход шел к концу - не везти же сгущенку обратно.
        Не замедлила отметить свое присутствие традиционная обитательница обжитых рыбаками мест - сова. Особо явно она себя не демонстрировала, а лишь наблюдала за нами и хвостатой своей добычей, обитавшей между корней деревьев. Судя по следам на песчаном берегу и разрытым норам, врагов у мышей было вполне достаточно - то ли лиса, то ли ласка уже попытали счастья. Людей же мыши особенно не боялись - бегали по берегу, занимаясь своими делами, понимая, что их враги близко к человеку не подойдут.
        Кушать пришлось уже в темноте, а тем временем из-за леса по нашему берегу поднималась полная луна, словно огромный, хотя и не достаточно яркий фонарь, явившийся на смену солнцу. Все окружающее при лунном свете потеряло свою определенность и стало каким-то серебристо-призрачным, хотя пеньки и стволы деревьев вполне можно было разглядеть.
        После ужина Борис продолжил героическую эпопею прошлых вечеров по написанию дневника при свете костра, тем более что с дровами здесь был полный порядок. У меня желания таким образом погеройствовать не появилось, но и уснуть при луне, светящей сквозь шторку в палатке, как-то не получалось. Моцион между засыпаниями оставил какое-то жутковатое ощущение. Скрыться от Бориса в освещенном луной и прореженном в свое время рыбаками лесу было проблемно, а вот заблудиться - нет. К тому же, казалось, что в погруженных в ночную тень местах кто-нибудь притаился, страшный больше из-за неопределенности. Надо отметить, что пеньки попадались различные по высоте. Видимо, и по снегу здесь народ шастает.
        Борис, выйдя ночью на моцион, заметил при лунном свете странное колыхание одного из высоких пеньков невдалеке. Если бы я, выйдя следом, не заметила отсвет при взмахе крыла и не поняла, что это сова, то, наверно, сильно испугалась.

        Хотя ночь и была ясной, но особых неприятностей в температурном отношении не причинила. Небольшой туман лишь слегка напомнил о своем существовании. Утренний моцион позволил рассмотреть еще одного рыбака помимо бородатого. Значит, вдвоем поднимались по Шарью порыбачить. Пока мы почти 3 часа занимались лагерными работами, рыбаки времени даром не теряли, ежеминутно забрасывая снасти с переменным успехом.
        Второй рыбак, появившийся в поле нашего зрения лишь сегодня, был дежурным по веслам и перемещал лодку вниз по реке по мере успешности клева или его отсутствия. Наша неспешная возня с завтраком казалась дикостью в сравнении с их иступленной ловлей, начавшейся еще до нашего подъема. Судя по всему, и перекус они соображали на ходу, соорудив костер прямо на песке по ходу движения и согрев воду в небольшом котелке, похожем на консервную банку. При этом хозяйством занимался лишь один, второй не выпускал из рук спиннинг.
        Место нашей стоянки было богато брусникой. Может ее и не так много было, но в таком количестве ягода за время похода попалась впервые. Борис клюнул на идею с общественным вареньем и выделил для сбора ягод время, а сам тем временем занялся погрузкой. В принципе такая ягода могла прекрасно доехать и в свежем виде в оставшиеся 3-4 дня похода.
        Байдарка была уже на плаву, когда, вглядываясь в воду, случайно заметили движущуюся тень солидного размера. Приглядевшись, на фоне песка, свободного от всяческой растительности, можно было заметить "пасущегося" хариуса. Борис решил голодной рыбине продемонстрировать свою снасть - вдруг не побрезгует. Движение блесны действительно заинтересовало хариуса, но хватать ее с маху он не собирался - приглядывался. Лишь только блесна останавливалась, рыба испуганно уплывала. Правда, как-то она все же решилась попробовать на зуб металлическую рыбку, но крючка с успехом избежала. Подосиновиком на крючке тоже не удалось обмануть водоплавающее, тем более что кусочек гриба соскакивал с крючка во время движения и доставался рыбке без металлической начинки. Такое вот кино наблюдали мы в прозрачной шарьюнской водичке при погрузке.
        Темные тени хариусов мелькали на фоне песчаного дна без намека растительности и в процессе нашего движения. Рыбаки тем временем, где на веслах, а где на моторе медленно продвигались вперед, беспрестанно орудуя спиннингом. Бородатый как-то своеобразно подсекал рыбу (заметил Борис как специалист), уже отточенным движением снимал с крючка и клал в матерчатую сумку, висевшую у него на таком же матерчатом широком ремне через плечо и расположенную сбоку чуть пониже пояса таким образом, чтобы свести затраты времени и движений до минимума.
        И опять сплав по спокойной, почти без течения воде, где небольшие ямки довольно часто чередовались с отмелями, поэтому особенно расслабляться не приходилось, хотя отсутствие проводок нас все же разленило.
        За очередным поворотом показалась еще одна моторка и целая вереница закидных. Все указывало на полное отсутствие поблизости хозяев. Цивилизация, однако, пошла, люди. Сплавившись еще немного, приблизились к высокому красивому берегу с балком и карликовой березкой. Балок имел вид заброшенности и необитаемости. В непосредственной близости можно было оценить степень сохранности этой хижины-вагончика. Двери отсутствовали, внутренняя обшивка наполовину была разрушена, и куски пенопласта, служившие утеплителем, были выломаны и валялись вокруг, а, приглядевшись, можно было заметить отсутствие даже части стены, благодаря чему наружу можно было выйти не только через дверной проем. Создавалось ощущение, что здесь имел место погром. Теперь тут можно было разве что лишь кратковременно прятаться от погодных явлений, но для жилья и ночевки помещение в таком состоянии оказывалось совершенно непригодно. Свалки, состоящие из предметов обихода человека - одежды, обуви, бытового мусора - были и вокруг балка и внутри. Тут же у домика кто-то устроил туалет. Словом, все "прелести" цивилизации налицо. А место было, действительно, красивым, если закрыть глаза на все эти безобразия. Каменистая площадка, уходящая вдаль перпендикулярно реке, с островками белого мха, редкими деревцами и оранжевой карликовой березкой была окружена с одной стороны обыкновенным лесом, состоящим из ели и сосны, с непроходимым буреломником, с другой - многокилометровым болотом практически без деревьев, но зато с плотными зарослями карликовой березки. Короче - кусочек тундры. Граница между каменистой площадкой и болотом оказалась плодородной в смысле черники и голубики. Прикинув, что это наш последний шанс попользовать сахарный песок, взятый для этой цели, занялись сбором ягод. Обидно будет привезти домой груз, не пригодившийся нам в течение всего похода. Ну, не повезло нам в этом сезоне с ягодами. Кто знал, что они на этом маршруте растут лишь на скалах, где наше пребывание было запланировано очень кратковременным.
        Короче, Борис, несмотря на отставание по графику, пошел на определенные временные жертвы ради ягод. Хотя сколько до Усы - неизвестно. А определить по пятикилометровке наше местонахождение было достаточно сложно.
        Занятая сбором ягод, я почувствовала, как содрогается мягкая мшистая поверхность, будто под тяжелыми шагами, но не придала значения, пока посторонние звуки, последовавшие следом, не заставили насторожиться. Вслед за голосами появилось двое мужчин довольно крупных габаритов - видимо, хозяева желтого пакета со свежесобранными грибами, висевшего на кусте у балка. Один из мужчин был с ружьем. Обратил на себя внимание и их металлический короб - отличная тара для грибов и ягод. Борис, увлеченный сбором ягод и не только в пакет, казалось, ничего не замечал, но на позывные отреагировал, и с фейсом, перемазанным черникой, направился к мужчинам. Из разговора с местными выяснилось, что до Усы напрямую осталось каких-то 5 километров, по воде, скорее всего, выйдет побольше, что в устье имеется еще один балок, пригодный для ночевки, и что это тундровое болото вряд ли выходит на Усу. Заодно, мужчины поинтересовались о месте нахождения "казанки" с двумя пассажирами и направились вдоль берега вверх по течению реки. Похоже этим двоим и принадлежала "бесхозная" лодка с вереницей закидных.
        Добрав свой молочный пакет, Борис решил прекратить разбазаривание ходового времени, и, собрав по пути запримеченные раньше маслята, направился к лодке. Едва заплыли за поворот, Борис посмотрел на часы - время перекуса. Для этого мероприятия был выбран невысокий открытый берег с неширокой полосой густорастущих елей. Отсутствие нижних сухих веток выдавало присутствие здесь некогда людей. Место действительно когда-то служило стоянкой со всеми плюсами и минусами. Но для перекуса здесь не было никаких препятствий - вода и дрова были в полном порядке.
        Борис снял обувь, поставил ее к костру, воспользовавшись почти летним теплым солнцем, развесил по сучкам носки и разложился на солнышке во всех смыслах. С места он больше не двигался - лень было. Пришлось перемещать перекусный стол в его сторону. Кроме того, он, оборзев, вязался из-за каких-то капелек, попавших на его сапоги, доставал из-за неправильного положения его обуви у костра относительно друг друга после падения - перемещения из неустойчивого положения в устойчивое. Лишь излишки карамели и сала поменяли направление его мыслей. Солнце припекало совсем не по-осеннему. Тем временем нас обогнала "обитаемая" моторка и почти без остановок, судя по звуку, зажужжала в сторону Усы. Следя за уровнем звука, можно было оценить, какое количество петель нам предстоит преодолеть по Шарью до устья.
        Однако река, несмотря на близость более крупного водного пространства, глубже и шире становиться не собиралась. Правда, течение прекратилось напрочь. По берегам ивняк, превратившийся из кустарника в деревья, произрастал в виде темных и мрачных лесов, правда, из-за отсутствия нижних веток и лишней растительности на лишенных солнца площадях, вполне проходимых. Берега, несмотря на своей наносной характер, стали значительно выше и круче. Любой звук в этой части реки отдавался гулким эхом, будто из колодца. Дно Шарью и ее песчаные пляжи потеряли свою привлекательность из-за скользкой темно-зеленой растительности, покрывшей придонный и прибрежный песок плотным слоем.
        Уса появилась как-то неожиданно. Просто из-за поворота открылось более широкое пространство, чем обычное русло реки. Приглядевшись, на правом берегу можно было различить балок, который, судя по свежим следам на песчаном намывном берегу, был уже посещен людьми. Возможно его временными жильцами и оказались обогнавшие нас рыбаки.
        Уса между тем подхватила нашу "посуду", но отмели у берега не давали расслабиться. При приличном течении байдарка шла буквально на грани. У Бориса все же закралось сомнение: что-то узковата эта Уса, по описанию она - в несколько километров шириной, даже если учесть, что правый берег некоренной, а всего лишь огромный остров или полуостров. Где-то напротив устья на высоком месте правого берега стояла деревня Макариха и имела в былые времена свою пристань, которую частенько посещал пароходик. Но никакого следа от населенки не осталось. Тишина стояла необычайная: ни моторка, ни катерок не нарушали спокойствия судоходной реки. Неужели так здесь замерла жизнь. Объяснение всему этому появилось лишь спустя час нашего сплава.
        Дело шло к вечеру. Пора было подумать о стоянке, тем более что, судя по характеру берегов Усы, пригодных для этого мест было немного. Слева вдалеке показался сухой по виду бережок с березками. На него-то Борис и положил глаз. Пологие берега обычно оказывались огромными песчаными пляжами с отдельно стоящими кустами ивы, а высокие - обыкновенными болотами, хотя и поросшими леском, к тому же и выходы у таких берегов могли оказаться вязкими.
        Но что-то удержало от стоянки в березовой роще. Может маячившее вдали тундровое болото с намеком на ягоды, на краю которого вполне могла быть организована стоянка? Но болото с деревьями сменило болото без деревьев. Одного взгляды было достаточно, что понять, что никакие ягоды не смогли бы нас сподвигнуть на такую жертвенную стоянку. Разглядывая болото по левому берегу, впервые заметили, что стала появляться сосна вместо привычных ели и березы, правда, не сразу это осознали.
        Берег болотцем уходил на мыс, а там река будто поворачивала, отодвигая берега друг от друга. Тут-то и разъяснилась наша ошибка. То водное пространство, которое мы только что освоили, Усой вовсе не было. Это всего лишь протока, что-то вроде продолжения Шарью. В настоящую Усу мы только что вплывали. А значит и то время - шесть часов хода до моста - должно считаться не от балка, а от настоящего момента. И кто отвел от нас те стоянки в протоке - вот бы пилить пришлось завтра. Вот оно и объяснение затишью на судоходной реке. Теперь же жужжало то тут, то там - успевай уворачиваться. По берегам показались знаки, необходимые для определения фарватера при судоходстве. Судя по уверенному движению моторок практически в любой части реки, отмели - здесь большая редкость.
        Все же о стоянке надо было подумывать, так как солнце уже находилось в непосредственной близости от линии горизонта, балуя нас последними лучами, а голубеющие дали реки подергивались легкой дымкой, грозящей перерасти в туман. Левый берег, благодаря бесконечному песчаному пляжу с редкими кустиками ивняка, был непригоден для стоянки. Надо было перебираться на противоположный синеющий берег, на котором наличие леса все же обнадеживало.
        Наш траверс на противоположный берег продолжался полчаса. За это время пришлось испытать немало неприятных минут. Пути с жужжащей вдали моторкой могли пересечься в любой момент, а мы могли оказаться незамеченными для избалованных отсутствием препятствий в русле пассажиров этих быстроходных посудин. Кроме того, направление и скорость нашего движения сильно корректировались солидным течением Усы.
        Разведка приглянувшегося нам берега выявила совсем неутешительное положение вещей, но, тем не менее, поправимое. Лес оказался сильно заболоченным. Вода там откровенно стояла на поверхности, невзирая на толстую прослойку мха. Безлесная часть берега, расположенная ближе к воде, представляла собой каменисто-песчаную поверхность и тоже была далеко не идеальна в отношении сырых мест. Первое же попавшееся место, поросшее травкой, оказалось небольшим болотцем. Поэтому решили ориентироваться на ровность поверхности: что ж, придется ночь и на жестком покантоваться. С костром было меньше проблем. Отличными дровами нас снабдил заболоченный лес. Борис опять расщедрился на бревно для сидения, что было весьма кстати, так как всюду был песок. Те дощечки с волока здесь по той же причине оказались не только полезными, но и необходимыми.
        Тем временем солнце уже село. Но мы все же надеялись на отсрочку наступления полной темноты благодаря огромному открытому водному пространству, которое, отражая малейший свет, "освещало" окрестности. Почему-то Борис решил сварить варенье непременно сегодня. Однако перебирать ягоды пришлось при свете костра. Ожившая с наступлением сумерек луна в выискивании листочков и веточек среди черных ягод была плохим помощником. Я тоже поддалась на провокацию - перебрать собранный у балка урожай. Но варить решила все же завтра при свете дня, тем более что с котлами была напряженка. Вскоре стемнело совсем. А в котле булькало варенье, грозясь убежать или пригореть. Промежду делом прикинули, как обстоят дела с излишком-недостачей продуктов. Поход-то близился к концу. Конфеты, печенье - они, конечно же, и в поезде пригодятся. Чая у нас осталась целая пачка, даже не распечатанная. Виноваты в этом кисели-компоты. Крахмал благополучно кончился на последнем киселе и даже без больших злоупотреблений. Лишний картофель прекрасно уходил в вареном виде на поезд, тем более в месте нашей посадки с магазинами будет проблема, а заначено на питание в поезде по минимуму. Сухари вроде как остаются, несмотря на их неумеренный расход в последние дни. Ну, вот еще сахар остался. Но это из-за отсутствия должного количества ягод на варенье да и времени на их сбор. Надо отметить, что вроде как продуктов взято в меру по сравнению с походом на Полярный Урал два года назад. Тогда вот пожадничали - столько на двоих набрали, что почти с половиной продуктов вернулись домой.
        Наша ночевка и в этот раз не обошлась без обычного присутствия ночной охотницы совы. Но досаждать она нам особо не стала, хотя интерес мы для нее все же представляли.
        К ночи подул с воды холодный ветер. Небо вызвездило. Не на шутку похолодало. У Бориса дубак напрочь отбил желание заниматься дневником, хотя костер горел хорошо, и с дровами проблем не было.

        Подъем был ранним. А может просто казался таким из-за молочного тумана, который с очень большой неохотой приоткрывал нам окружающее пространство. Подняв меня до завтрака, Борис напомнил о моем стремлении разделаться сегодня с вареньем. При свете дня выяснилось, что ягоды придется перебирать заново. Можно себе представить, чего наварил Борис, перебрав продукт при свете костра.
        Помимо варки варенья все было как обычно: завтрак, упаковка рюкзака и палатки, загрузка байдарки. Сегодняшнее утро, как и сборы, показались самыми длинными за весь поход. Как будто в этот последний ходовой день хотелось продлить наше путешествие, отодвинуть по времени момент достижения нами финиша маршрута, который нас ожидал у одного из самых крупных усинских мостов.
        Однако ко времени нашего выхода из тумана показался противоположный пологий песчаный берег. Но общее состояние погоды оставалось пасмурным и влажным. Солнце не торопилось согреть промерзшую за ночь землю и вступить в единоборство с этим несущим сырость и промозглость "молоком". Надо отдать должное, что нашему продвижению и обзору вполне приличного расстояния туман уже особо не мешал. Движение пока решили продолжать вдоль того берега, где ночевали. Прибрежный пейзаж своей желто-зеленой гаммой красок напоминал о наступившей осени. Небольшая стая уточек, принятая нами издали за корягу, торчащую из воды, решила рассредоточиться, чем и выдала себя. Испуганные птицы, нырнув задолго до нашего подхода к ним, выныривали прямо из-под весел, что пугало их еще больше.
        Тот мыс, на который мы так целенаправленно плыли, на глазах стал рассредоточиваться. Это сыграло с нами злую шутку большое расстояние. Но ощущение, что, двигаясь вдоль правого берега, мы описываем огромную дугу, не проходило. Пятикилометровка подтверждала наши ощущения о лишней петле. А хозяин пятикилометровки, потерявший карту еще на первых скальниках Шарью, также прочертил примерный маршрут по левому берегу как самый короткий. Однако место нашей посадки на поезд должно было находиться где-то по правому берегу. Надо было решаться, так как вскоре должны были начаться многокилометровые острова. Последнее описание скромно умалчивало как об особенностях продвижения на этом участке маршрута, так и о расположении посадочной платформы относительно моста. Но известно, что одиннадцать лет назад поезд посадил группу туристов у моста справа от реки.
        Короче, решили пока держать курс на ближайший небольшой остров, показавшийся на горизонте, чтобы не заплутать в этих огромных усинских пространствах. Вскоре нам стали ясны все преимущества и недостатки выбранного нами курса. Приятно было осознавать, что моторки хоть и жужжат где-то рядом, но по другую сторону островов - у правого берега. Очень скоро причина этому выяснилась. Стоило взглянуть за борт, как можно было увидеть, что байдарка движется, едва не касаясь дна при достаточно большой скорости течения: знай, правь, чтобы о мель не споткнуться. Но огромная песчаная коса по левому берегу, казалось, притягивала к себе. Сами того не замечая, мы едва не очутились в плену песков. Прямо по курсу песчаная отмель полукругом преграждала нам путь, а один из островов, к которому мы держали путь, находился не среди усинских вод, а среди песков - уровень воды был слишком мал. Пришлось срочно корректировать общее направление движения байдарки, при этом следить, чтобы судно не село на мель, маневрируя по небольшим углублениям. На большую глубину выбраться так и не удалось, но движение стало более безопасным, хотя полностью расслабиться река не давала, готовя очередную ловушку с очередной песчаной косой и мелководьем.
        Справа от нас - один за другим - расположилось несколько островов. Дело шло к перекусу, и удалось присмотреть на одном из них неплохое место с вполне сносным выходом. По мере приближения к намеченному месту вспугнули утиную стаю, мы даже не придали значения, что птицы облюбовали бухту благодаря стоячей воде. Тем не менее, дно приближалось, а берега все не было. Тут-то мы и обратили внимание, что песчаная коса, незаметная издалека, не замыкалась благодаря лишь небольшому водному коридору и образовывала внутри себя небольшое озеро, где скапливалась вся грязь - издержки стоячей воды. Кроме того, скопившийся у берега, да и в самом озерце ил был вязким. Попасть в этот бассейн означало еще и лишний крюк, если все же удастся избежать вязкой отмели. Короче, пришлось в срочном порядке выбираться из этого лабиринта, пока не успели зайти слишком далеко. Однако места для маневра оказалось уже слишком мало, и пришлось повозиться.
        Хотя борьба с отмелями и продолжалась, но берега с обеих сторон стали значительно выше и круче, что утешало, так как при таком раскладе, по крайней мере, у берега должно быть глубоко. Хоть нам и не повезло с местом для обеда, но необходимость в перекусе все же не отпала. И на этот раз решили остановить свой выбор на "покрутевшем" левом берегу. Выход там был вполне сносный - уж по островкам-то травы и кускам дерна можно выбраться. Наверху шумел вполне солидный лес.
        У берега оказалось действительно глубоко. А глинистая его подошва была совсем невязкой, хотя мы и подстраховались, пристав к более заросшему травой участку. Слегка заметное небольшое течение давало понять, что с проточной водой нет проблем. Однако вода по чистоте заметно уступала шарьюнской, но, раздвинув взвесь, можно было добиться ее вполне сносного качества.
        Склон берега изобиловал ступенями с ровной горизонтальной поверхностью, и, разместившись на одной из них, к лесу решили не подниматься из экономии времени. Поход за дровами в этот с виду приличный лес подтвердил правильность нашего решения - там оказалось болото с огромными не просыхающими лужами воды. Для вещей выбрали ступеньку посуше, а костер развели на мшистом участке, где при малейшем надавливании выделялась влага. Откуда-то появилось солнышко и пригрело так, что, несмотря на сентябрь, об осени совсем думать не хотелось.
        Обед состоял из множества блюд по случаю конца похода. Действительно, пора бы и доесть все, что было запланировано - не везти же обратно. Сегодня собирались покончить с кетчупом и салом. Печенье и конфеты уже дозволялось есть без меры. Дожили! Борис не выдержал такой атаки его желудка и съел лишь обычную ежедневную норму.
        После холода и сырости сегодняшнего дня на солнце нас разморило. Надо сказать, что был уже четвертый час дня - вроде, как и дело к вечеру. Но расслабиться на таком месте перекуса - на склоне берега да с избытком наземной влаги - было сложно. Родники сочились всюду, пусть не слишком явно. Оставалось одно: загрузка, видеосъемка - и вперед.
        Вскоре показался мост. Различная окраска его пролетов делала видимыми лишь отдельные части сооружения, в которых издалека с большим трудом угадывался контур объекта, соединяющего оба берега. Сквозь ажурные фермы виднелся движущийся предмет, выпускающий вверх клубы дыма, - судя по всему, какая-то самостоятельная единица железнодорожного транспорта. Вообще вся эта картина походила на игрушку, и из-за размеров, и из-за отсутствия звуков в связи с сильной удаленностью.
        Надо сказать, что в ясную солнечную погоду Уса выглядела намного приветливей и привлекательней. Пейзажи теперь скорее радовали глаз, чем наводили тоску.
        Появление моста в зоне видимости многое определяло. Тут же Борис по описанию и карте прикинул километраж, а с ним и приблизительное время нашего прибытия на стоянку. Вроде как даже и успевали к намеченному. При свете дня нам предстояло переделать массу дел, чтобы завтра спокойно успеть собраться к поезду. Тем временем мост приближался, и надо было прикидывать, в каком месте переправляться к противоположному берегу. Борис решил все же руководствоваться описанием 11-летней давности, хотя наблюдения за поездом показали, что этот железнодорожный транспорт не обижает остановками ни один из берегов. Кроме того, выяснилось, что выбраться на левый берег можно было, лишь преодолев огромные песчаные дюны, располагаться на них никак нельзя было, так как это желтеющее пространство могло оказаться плывуном, да и до платформы заморочно добираться. С переправой к правому тоже тянуть нельзя было, так как с одной стороны многокилометровые острова могли оттянуть аж за мост нашу переправу - что лишняя петля к тому же против течения, да и с отмелями между островами было не все благополучно. Перед нами стояла задача просочиться к правому берегу, да так, чтобы не попасть под моторку - где-то там совсем рядом они стартовали.
        Ну, вот и все, окончилось наше трехнедельное плавание. Байдарка врезалась носом в пляж берега, с которого завтра мы отбудем домой. До сих пор мост с воды мы разглядывали лишь в анфас, теперь он предстал перед нами в профиль, уходящий своими одиннадцатью пролетами к далекому противоположному берегу.
        Теперь было видно, что на мосту ведутся ремонтные работы. И рабочие со страховочными монтажными поясами ползают по самой верхотуре ферм моста, то ли проверяя что, то ли ремонтируя. Нарушал рабочую обстановку лишь подошедший поезд, который свое появление у моста обозначал сигналом и останавливался в ожидании, когда ремонтники покинут объект, затем медленно, как бы осторожничая, продвигался по этому одиннадцатипролетному гиганту. Лишь только затухали вибрации моста после прошедшего поезда, как снова возобновлялось жужжание механизмов, а по ажурным конструкциям карабкались игрушечные человечки.
        Байду вытащили на песок. Борис отправился на разведку нашей стоянки. Мне оставалось наблюдать за окружающим. На песке теснилось множество разномастных моторок в разной степени ухоженности. Некоторые стояли даже с мотором. Привязаны к колышкам, символически вбитым в песок, тоже были не все. Похоже, здесь царил коммунизм. Среди прибрежных кустов виднелись сарайчики - "гаражи" лодок.
        Какие-то подростки в который раз пытались завести моторку, высаживая в очередной раз не хотящего оставаться на берегу песика. Все трое по очереди затягивались единственной сигаретой, натянуто матерились. Видно нецензурная брань не стала еще частью их языка, а просто хотелось казаться взрослыми. Да и с моторкой, похоже, умел управляться лишь один из них. Наконец, моторка завелась и понесла их вверх по Усе, а песик, обнюхав в округе следы, попытался бежать параллельно по берегу, но вскоре вернулся и, усевшись на крылечке одного из деревянных домиков, видневшихся среди кустов, остался ждать.
        Тем временем вернулся Борис, разведав, что весь прибрежный лес - болото в чистом виде, а более-менее сухие места обросли избушками с огородами и сарайчиками.
        Но вскоре место для стоянки было найдено в лабиринте кустов ивняка у самого моста, но по другую его сторону. По счастью, для палисадников и парка моторок мост служил своеобразной границей. Кстати, никаких следов стоянок предыдущих групп обнаружено не было.
        Из-за ограниченности пространства, незанятого кустарником, решено было костер и палатку расположить в различных местах. Борис уволок сушить байдарку на открытое пространство в лучах уже почти заходящего солнца, которое, отжарив на перекусе, теперь уже почти не грело. Мое участие в сушке заключалось в развешивании гермомешков по придорожному металлолому и бетонным блокам, то ли оставшимся после строительства, то ли привезенным для ремонта моста. Вообще, сегодня предстояло максимально подготовить вещи к завтрашней упаковке, а может кое-что и упаковать, чтобы сэкономить время на массу других дел. В первую очередь надо было разобраться с солеными грибами. Молочные пакеты, служившие тарой для этого продукта, вполне подходили для свободной транспортировки их в котелке в байдарке, но, к сожалению, не могли гарантировать беспроблемной перевозки этого продукта в рюкзаке, пусть даже и в котелке. При наличии герметичной тары в виде пластиковых бутылок можно было решить вопрос транспортировки при минимальных издержках и с массой преимуществ.
        Все бы ничего, но осложняли положение полчища мошки. Весь поход мы отдыхали от кровососущих, а тут... И откуда они взялись? В итоге вынуждены были разводить костер, поскольку лишь дым мог спугнуть мошку. Пришлось, однако, топить зеленью из ивняка, которая имела свойство при ослабленном внимании тушить костер обилием выделяемой влаги. Оставалось грибами заниматься между периодическими "реанимациями" костра. При этом руки щипало от соли, в которой за последние дни мы испытывали некоторую нужду из-за неумеренного расхода на эти же грибы, а с водой были сплошные проблемы. Сперва надо было добраться до реки по щебню, едва не спотыкаясь о набросанную проволоку и другой мелкий строительный хлам, - от нашего лагеря это не меньше пятидесяти метров. Затем, едва ступив на илистое дно, приходилось некоторое время ждать, пока осядет поднявшаяся муть. Правда, чуть подальше (еще метров 20-30) лежало несколько здоровых камней, которые позволяли, по крайней мере, хоть воды зачерпнуть без сюрпризов. Все эти заморочки отнимали массу времени, и ужинать пришлось практически в темноте. С наступлением сумерек Борис свернул едва подвялившуюся шкуру байдарки. Атмосфера уже не сушила, а скорее сама пыталась отдавать влагу. У реки к вечеру заметно похолодало. Похоже, байду придется досушивать дома. Судя по сегодняшнему дню, полдня будет туман, а самое теплое время наступит как раз во время нашей посадки на поезд.
        Кисель, который на завтрак варили с вечера, был готов. Проблема была лишь с его размещением. Близость людей заставляла "подальше положить, чтобы поближе взять". И вещи, хранившиеся до сих пор на улице, перекочевали в палатку. Лишь сложенную шкуру и кости в карандаше укромно разместили под тентом. Какое счастье, что мы до сих пор не привлекли ни чьего внимания. А где-то совсем рядом ходили, разговаривали, гремели, стучали. Ночь прошла вполне спокойно.

        Сегодня последний день похода, если не считать дорогу. Печально, но сборы на этот раз окончательные.
        Молочный туман почти полностью скрывал мост, освобождая ежечасно лишь по пролету от своей непрозрачной пелены. Но, несмотря на такую сомнительную видимость, то и дело стартовали моторки.
        Самая главная наша задача на сегодня - упаковаться до отправления четырехчасового местного поезда. Пока что для упаковки рюкзака готовы лишь бутылки с грибами, вареньем и небольшим объемом в силу объективных причин неизрасходованных продуктов. Мука у нас, например, осталась из-за дефицита масла, которое неумеренно расходовалось благодаря обилию грибов и даже рыбы. Тормозили весь процесс упаковки котлы, которые помимо завтрака должны были принять еще участие и в приготовлении обеда, и некоторых блюд на поезд. Ко всему прочему на сухом ивняке костер отказывался самостоятельно гореть и требовал к себе отдельного постоянного внимания. А работы хватало и без того. Требовалось расположить вещи и продукты по мере их необходимости в дороге. Кроме того, надо было разобрать пару странных пакетов, которые мы провозили в байдарке весь поход, так и не воспользовавшись их содержимым. Может, по счастью, не наступил тот экстремальный момент, для которого и были приготовлены эти пакеты. К тому же выяснилось, что по недогляду в один из пакетов попала вода, и его содержимое требует просушки. Короче, барахла хватало, и разборка предстояла крутая.
        Сразу после завтрака у Бориса возникла мысль: а не помыться ли? Все же в цивилизации не стоит появляться пропахшим дымом. Тем более, что одна помойка была пропущена - та самая, которая должна была состояться в ту вторую дневку, так бестолково попользованную, на которой не успели ничего полезного сделать. А больше возможности помыться в пути, видит бог, не было - напряженный график. Возражений насчет мытья не поступило, но встал вопрос: где устроить баню? Большого выбора не было - разве что в кустах. Утро было туманное - на него вся и надежда. Высотные работы при таком "молоке" не проводились, да и народ нашим здесь присутствием не очень и интересовался. Надо отдать должное кустарнику - он был достаточно густой. Но все же Борис предложил мне побыть пока в палатке, чтобы не терять времени на поиск более укромных мест.
        Пока я с пользой проводила время в палатке, вскоре нарисовался Борис, балдеющий от свежести. Немного подумав, я решилась на баню тоже. Единственное "но" - сырые волосы - не очень удобная вещь в дороге. Поэтому решила обойтись без мытья головы. Пока Борис облачался в чистую одежду в палатке, я успешно закончила свою помойку. Полного комплекта цивильной запасной одежды у меня не имелось, поэтому от запаха дыма избавиться удалось лишь "частично", но кайф после мытья действительно был. Борис же на случай поезда имел цивильную спецодежду, которую решил сразу же и одеть, полагая, что к костру до отъезда не будет иметь никакого отношения. Вот тут-то и вышел казус, который стоил мне затрат массы драгоценного времени. Оказывается, его спортивный костюм, напитавший влаги еще из тумана р. Изъяю, и так до сих пор и не просушенный, заплесневел. Бело-зеленая поверхность с черными вставками покрылась "трупными" пятнами, контрастными расцветке. Белая ткань теперь была в черную точку, а на черном появилась легкая "проседь". Местами белый налет очень проблематично было оттереть, и потому пришлось стирать в теплой воде с хозяйственным мылом, пригодившимся впервые за поход в полной мере. Посудой для стирки была выбрана миска (по счастью, после бани остались излишки теплой воды, которую из-за длительности процесса приходилось подогревать, тратя массу времени на костер и дрова), полоскать пришлось таскать на речку. Очень кстати оказались те камушки в воде, которые позволяли не задевать стираемой вещью илистой мути. Хотя плесень отстиралась и не вся - от самой крутой, хоть точки да остались, - зато отошла многолетняя походная грязь, особенно это было заметно по белой отделке. Выстиранные вещи отжали насколько было возможно и вывесили на уже пробившемся сквозь туман ленивом осеннем солнышке, чтобы хоть немного проветрить - ехать-то уж все равно в сыром придется.
        В итоге до поезда оставалось всего ничего, а рюкзак был не уложен даже на половину. Борис же занимался упаковкой байдарки. Рюкзак ожидал полной готовности котлов для своего нижнего отсека, которые в свою очередь были еще необходимы для приготовления обеда, а, судя по количеству блюд, задействованы были все три. Для меня после недавнего завтрака обед казался какой-то прихотью, но Борис, несмотря на многочисленные провокации, от обеда не отказывался. Короче, опять возня с затухающим костром, а потом и заморочки с мытьем. Параллельно приходилось заниматься разбором мелочевки по мере нужности, чтобы ускорить процесс плотной утрамбовки, за которую отвечал Борис.
        Как бы там ни было, а собрались мы вовремя. Какая-то пожилая пара - мужчина и женщина - в поисках собутыльников забрела к нам в лабиринты кустов, когда оставалось запаковать только верх рюкзака. Прихватив трехлитровую банку с тягучей массой, стоявшей, по всей видимости, не первый день у просмоленной лодки недалеко от нас в кустах, они предлагали ее нам, намекая на нашу забывчивость. Как пить дать, пытались втереться в доверие или как минимум завести знакомство. Борис открестился от этой банки, а пара постеснялась взять ее себе, твердя, что, если бы им предложили, то они, может быть, были бы и не против прибарахлить. Сами-то они тактично ушли, видя, как мы суетимся, а вот банку оставили на дороге. И мы в спешке то и дело запинались за нее, а убрать не хватало рук. Вскоре из вещей остались лишь шерстяные брюки Бориса, служившие верой и правдой ему много лет, да несколько дошедших пакетов. Все это аккуратной кучкой было уложено в кустах, тут же к наиболее древовидным растениям приставили и пару досок, припертых в свое время с места волока, и, как выяснилось, не зря - службу они нам сослужили знатную.
        Весь наш багаж после сборов состоял из двух мест. Теперь предстояло доставить его по крутой насыпи на платформу. Солнце, как назло, проснулось и начало печь, будто в последний раз. Рюкзаки, конечно, за поход не полегчали - вес съеденных продуктов заменили грибы и варенье. Но вот так дорога! Ноги разъезжались на песке, который окружал насыпь в районе моста. Склон насыпи был тоже рыхлым - песчаным. От сторожки охраны моста шли бетонные ступеньки, но Бориса они почему-то не устроили. Он утверждал, что по тропе идти лучше. Конечно, тропа шла положе ступенек, но вот рыхлость почвы под ногами - это какая-то беда. Под тяжестью груза пятка проваливалась в песок, и нога на полшага съезжала вниз, удлиняя и без того тяжелый путь, в итоге продвижение вперед шло медленно.
        На остановочной платформе мы были не единственными. Бригада железнодорожников, пытавшаяся сегодня продолжить ремонт моста, но не обнаружившая чего-то необходимого для работы, теперь со всем своим скарбом, состоящим из тюков, тридцатилитровых бидонов, мешков и коробов, так же, как и мы, ожидала поезда. Говор у них был заметно акающий, близкий к московскому. Из их разговора можно было понять, что мальчикам жалко денег на проезд, и вообще, они как железнодорожные рабочие должны ездить бесплатно, но начальство далеко, и проблемы их никто не решает. Обсуждался вопрос и о цене билета. Короче, если отдать деньги проводнику без получения проездного документа взамен, то такса составляет половину реальной стоимости, но здесь никто не застрахован от контроля, который штраф возьмет, кстати, такой же, как и со стопроцентного "зайца", хотя половина проезда все же оплачена. Рулетка, однако, получается. Из разговора также выяснилось, какое количество бутылок водки можно купить, если не оплачивать проезд вообще. На всех получалось очень даже неплохо. И, когда поезд подошел, они так в него и не решились сесть. А зря. Проезд оказался, как выяснилось позже, "благотворительным".
        Окружающий пейзаж, обозреваемый с насыпи, представлял собой тундровое болото с ковром оранжевой карликовой березки и отдельно стоящими деревцами и лужицами-озерцами воды. Наиболее буйная растительность из кустарника и деревьев сосредоточилась вдоль реки, а вдалеке вообще смотрелась настоящей стеной, хотя большие расстояния имеют свойство и редколесье превращать в тайгу. Железная дорога, расположенная на высоченной насыпи, уходила перпендикулярно реке. Там вдали пейзаж так же, как и у реки, деревьями особенно не был обижен, хотя тут может опять сыграли шутку большие расстояния. Если по одну сторону железки была тундра во всей своей первозданности, если не считать грунтовок вдоль реки, то по другую - полный контраст - самая что ни на есть цивилизация, правда, в сильном запустении. Населенка состояла из двух кирпичных двухэтажных казарм, из которых была обитаема лишь одна, небольшого участка огородиков с каркасами парников и теплиц и нескольких кирпичных будок без окон, служивших когда-то трансформаторными и другими вспомогательными для населенки объектами. Огородики особой урожайной зеленью не блистали, но и не похоже, чтобы уж совсем были заброшены. Незаселенное здание выделялось запущенностью внутреннего интерьера, хотя внешне оно еще выглядело сравнительно ничего. Жилой дом тоже особо не блистал благополучием. Некоторые окна, да и наружные двери были заколочены кусками фанеры, картона, двп, которые уже успели местами отпасть и висели клочьями. Весь этот мини-поселок по всей своей площади располагался на относительно высокой насыпи, которая позволяла с некоторым комфортом обустроиться ему на поверхности огромного тундрового болота. Насыпь под поселком была как бы ответвлением железнодорожной, но раза в 3-4 ниже по высоте. Именно благодаря этому насыпному слою и стали возможны эти огородики, сухой двор.
        Жизнь здесь шла своим чередом. Какая-то женщина, видимо, живущая в заселенной казарме, выпроваживала за дверь упирающегося не совсем трезвого мужчину, который несколько раз порывался опять зайти, но дверь перед его носом неизменно захлопывалась. Разомлевшие на солнце собаки, развалившись, лежали в пыли, а когда безделье им надоедало, облаивали прохожих, увязавшись за ними, или просто бегали друг за другом в поисках иных развлечений.
        Внезапно где-то вдали над лесом появился дымок, вертикальный столбик которого перемещался по какой-то синусоиде в нашу сторону. Затем на какое-то время исчезал и снова появлялся в этом же месте и продолжал свое загадочное движение. К платформе стал подтягиваться народ, поглядывая в сторону дымка. Похоже, поезд тащился медленно, останавливаясь на каждом втором километре, судя по частоте отсутствия дыма. Траектория его движения целиком зависела от превратностей местности. Возможно местами железка проходила по высотке, поскольку железнодорожное строительство на подобном природном творении обходилось с меньшими затратами, чем если бы мостить болотину и воздвигать на ней искусственную возвышенность из песка и породы.
        Тем временем Борис обдумывал, как мы будем загружаться в отсутствии платформы. С тяжелым грузом очень проблематично вползать в вагон, если ступенька находится на уровне пояса, еще тяжелее втаскивать багаж на руках. Да и поезд, возможно, стоит от силы минуту-две, чтобы допускать лишние телодвижения. Первая попытка Бориса надеть на плечи рюкзак с байдаркой закончилась падением байдарки, почему-то перелетевшей ему через голову в сторону склона насыпи. Оказывается, Борис в цивильной одежде, надевая рюкзак с пропитанной смолой деревянной перекладины какой-то пристанционной конструкции, побоялся испачкаться, а груз был слишком тяжел для такого легкомысленного его подъема. Хорошо, что кончилось все благополучно - без ущерба для здоровья. Тем временем подползал поезд. Немного страшновато было пропускать мимо себя вагоны, которые едва тебя не касались, а сзади - крутой и довольно далеко уходящий вниз склон.
        Проблема с загрузкой моментально решилась, едва поезд остановился. Оказывается в здешних поездах все предусмотрено. Опускаемая для входа-выхода пассажиров лестница была снабжена дополнительной ступенькой. Вагон был общий, а поезд местный, и потому с местами проблем не было. Вещички тоже было куда распихать. Правда, глава семьи, похожий на казаха, не очень-то откликнулся на просьбу Бориса помочь. Но обстоятельства заставили его оказаться нам полезным. На верхних полках спали его жена и почти взрослый уже сын. Поскольку багаж закидывали на третью полку, то Борис подавал рюкзак снизу, а я, встав на первую полку, должна была направить его на место дислокации. Сил у меня не хватало, и я, единственное, что могла, так это какое-то время удержать груз на определенной высоте, но никак уж не поднять. Мой вопль "уроню" заставил казаха подняться и одним движением закинуть груз на третью полку, чтобы не подвергать опасности свою жену, с другой стороны непопадание на третью полку означало каюк сыну. Вот так и рассовали вещички.
        Следующая остановка поезда после нашей была за мостом, далее наш транспорт останавливался, казалось, пореже. За окном сменяли друг друга леса, речки, безлесные болота, иногда, правда, появлялись довольно солидные на первый взгляд населенные пункты с многоэтажными домами и асфальтированными улицами. Бывало, что поезд заметно кренился при движении, описывая, видимо, очередную петлю. Тащился наш транспорт все также медленно. Борис поначалу пробежался по составу в поисках прямых вагонов до Кирова. В Печоре их должны были прицепить к Воркутинскому поезду. Но оказалось, что проводница одна на четыре вагона, кроме того, она была занята подсчетом выручки, полученной с пассажиров в виде половины стоимости проезда, но без проездных документов, и ей было не до мелочей. Пробежавшись еще раз по составу, Борис вернулся и едва уселся поудобнее, как начал дописывать дневник. Я вроде тоже подключилась к этому же занятию, но у меня вдруг кончился блокнот, а выданное мне описание для использования его на обороте в качестве чистой бумаги оказалось напечатанным с двух сторон. А Борису совсем не хотелось лезть на третью полку и изыскивать источники чистой бумаги. Короче, я переключилась на обзор окружающих нас людей и отчасти пейзажей за окном. На одной со мной нижней полке сидел тот самый казах, которого мы вынудили помочь нам при распихивании багажа. Возраст у него был неопределенный, но полнота придавала ему солидность. Напротив, на верхней полке спала его круглолицая и узкоглазая жена, не в меру накрашенная, в спортивных штанах и футболке. Она особо стройностью не отличалась, но все же была похудее своего супруга. Рядом с Борисом на нижней полке восседал его сын-акселерат, уже пробудившийся ото сна. Третий на этой же полке прибавился по пути. Им был пожилой мужчина пенсионного возраста с коробом, судя по одежде, грибник. Его основным занятием в поезде было чтение книги - сборника детективов Агаты Кристи, изданного каким-то перестроечным кооперативом, с соответствующим для подобных издательств дешевым и безвкусным оформлением.
        На боковушке вместе с сильно пожилым мужчиной сидел вообще очень интересный по внешности субъект, смахивающий по лицу на окультуренного индейца. Вообще я долгое время была в сомнениях - мужского он или женского пола. Лицо было скуластое с раскосыми глазами и тонкими губами. Признаков щетины я, как ни присматривалась, увидеть не смогла. Прическа из темных волос была типа ежик. Примерно также коротко стригутся женщины, когда хотят избавиться от надоевшей химии или вернуть естественный цвет волосам после окраски. Рубашка и брюки на этом человеке были вполне демократичные для любого пола, но все же больше были похожи на мужские. Ботинки - модные, с тупыми, почти квадратными носами. Носки, видневшиеся из-под брюк, тоже были похожи на мужские. Фигура худощавая, а рост чуть повыше среднего. Вместе с пожилым мужчиной этот товарищ среднего обличия разгадывал кроссворды в газете. Судя по всему, пожилой был более интеллектуально подкован, чем этот представитель более молодого поколения. Голосов из-за шума поезда было почти не слышно, то тембр у этого неопределенного пола субъекта был типа тенор. В конце концов, я решила, что это все-таки мужчина, так как мужского во всем его обличии было больше. Необычной же своей внешностью он обязан, скорее всего, браку кого-то из его близких родственников, коренных жителей севера, с представителем европейской расы, или наоборот. У местных коми замечено было, что борода практически не растет.
        Тем временем плотность населения вагона несколько возросла. Но лишь только за окном засверкала огнями Печора, народ закопошился, готовясь к выходу. Солнце уже село, однако сумерки еще не наступили. Пейзаж - типичная тундра, местами лесотундра. Внезапно за окном вдалеке появилось массивное сооружение, похожее на разведенные мосты. Но грибник с детективом уверил нас, что реку Печору мы из поезда не увидим, а необычная конструкция - это обсерватория. "Странно, - на это произнес Борис. - Ведь здесь так редко бывает ясно".
        Поезд подали на первый путь. Народ большей частью покинул вагон, но как-то неорганизованно. Присмотренные нами под багаж нижние места вмиг были заняты, и нам пришлось ковыряться, когда все уже вышли. Короче, наш выход совпал с посадкой, а проводница, чтобы лучше контролировать контингент садящихся в вагон пассажиров, успела уже перекрыть выход на улицу в нашем вагоне. Пришлось шарахаться через тамбур, к тому же маневрируя вокруг вставшего на выходе пассажира, требующего чего-то от проводницы.
        Снаружи вокзал хоть и представлял собой архитектурное сооружение, но выглядел как-то невзрачно. Зато внутри все сверкало светло-серым кафелем. Скромно, но со вкусом. Никаких намеков на заплеванный пол. В одном и том же зале, правда, в различных его частях, находились и кассы, и зал ожидания с автоматическими камерами хранения, и несколько ларьков типа буфета и союзпечати. Места общего пользования находились где-то за поворотом по длинному коридору. По другому коридору указатель выдавал наличие камеры хранения габаритной ручной клади. Ничего лишнего и все под рукой, хотя большими площадями вокзал не располагал. А, главное, напрочь отсутствовали издержки капитализма - масса бомжей и залы ожидания различной комфортности за деньги.
        Наша задача на данный момент состояла в покупке билета дальше по пути следования, либо до Котласа, либо прямо до Кирова. Поэтому, едва побросав в зоне видимости свой багаж, мы пристроились к хвостам очередей в обе работающие кассы. Хотя кассиры работали оперативно (в моей кассе, не поднимавшей от работы головы тетеньке даже оказывала посильную помощь в оформлении билетов молоденькая девчоночка с длинными наманикюренными ногтями - скорее всего ученица), но очередь двигалась медленно. Дело шло к ночи, и касса, работающая на местные поезда, была закрыта, потому весь поток пассажиров устремился в кассы дальнего следования без очереди. Тем временем, отвыкший от людей взгляд зацеплялся то за одного, то на другого оригинала, напоминающего то белогвардейского офицера, то известного артиста, то доходящего зэка. Женский пол больше привлекал внимание прическами и одеждой, благодаря которым довольно ярко выделялись среди толпы своим необычным обликом некоторые его представительницы. В одной очереди стояли и неряшливые сезонники, и элегантные командировочные, и стройные студентки, одетые как модели, и уставшие от жизни женщины. После дремучего леса вокзал казался каким-то вавилонским столпотворением. Национальный состав тоже был самый различный. Такое ощущение, что загадочный север задался целью как Ноев ковчег собрать людей всех национальностей. Попадались люди и европейской наружности, и азиатской, и даже цыганка с крашеной кичкой на голове в кожаной куртке и яркой длинной широкой юбке. Со свойственной для своей народности непосредственностью она протиснулась вперед ошарашенной такой наглостью очереди, отоварилась и, потрясая билетом на местный поезд с соответствующими оправданиями в свой адрес, исчезла за дверями вокзала так же стремительно, как и появилась. Именно благодаря ей начались внеочередные вояжи за билетами на местные поезда, задерживающие обилечивание стоящих на дальние направления.
        В моей кассе человека за два какой-то гаврик взялся сдавать кучу билетов. Надо сказать, купить их, пожалуй, гораздо проще. Короче, к окошкам касс мы с Борисом теперь уже должны были подойти одновременно, хотя в моей очереди был шанс достичь заветного окошка быстрее. И все же решили поменяться с Борисом местами. Пришлось объяснять всем отошедшим на время из очереди пассажирам, что он вместо меня, а я вместо него. Вдруг по проторенному цыганкой пути какая-то толпа теток ринулась опять без очереди за билетами на местный поезд, умоляя пассажиров пойти им навстречу. Но на счастье стоящих в очереди, тетки в растворенную дверь, заметив, как дернулся состав на первом пути, увлекая за собой вагоны, в панике, забыв про билеты, ломанулись на улицу. Да тут и очередь еще подлила масла в огонь, чтобы избавиться от лишних внеочередников.
        Но наконец-то билеты были куплены. Оставалось лишь дождаться нашего отъезда. Поезд уходил около часа ночи. Когда мы уселись в районе наших вещей, почему-то подумалось о еде. Вообще-то по полевому расписанию нам уже и спать пара. Борис все дергался к ларьку-буфету. Но у нас было все: и хлеб, хоть и трехнедельной давности, и греча с тушенкой еще теплые (каша являла собой излишек, образовавшийся при неправильной фасовке крупы во время подготовки к походу), приготовленные предварительно на последней стоянке, и даже холодный чай в пластиковой бутылке, не говоря уже о конфетах, печенье и сухарях. Окружающий народ аппетитно жевал мороженое, но оно, оказывается, отсутствовало в этом самом ларьке напротив. Однако Борис, обежав окрестности вокзала, все же добыл его где-то.
        То ли мы сидели как-то удачно, то ли народ привлекал наш габаритный багаж, от которого мы, кстати, сидели несколько в стороне, но уже не первый по счету пассажир подходил к нам, прося посторожить его вещи, и, не дожидаясь ответа, кидал сумки в угол через сидение от нас и куда-то сматывался. Вскоре угол был полностью завален вещами. Борис, списывающий расписание, висевшее над нами, уже начал вежливо хамить оборзевшим людям. В качестве времяпрепровождения Борис предложил мне прошвырнуться по привокзальной площади. Прогулка подтвердила слова Бориса, что сам город находится в стороне от вокзала, а здесь, помимо самого здания вокзала, - еще пара-тройка ларьков и все. На улице было как-то зябко. Какой-то мелкий мужик с неряшливыми длинными волосами экзотической внешности, стоявший с нами в одной из очередей, приставал ко всему, что двигалось по привокзальной площади, называя именами, пришедшими ему на ум. Все эти обстоятельства заставляли меня поскорей убраться в здание вокзала.
        Тем временем молоденькие техслужащие прибирали и без того сверкающий кафель и случайно потревожили шикарного паука, довольно крупного, на длинных тонких ходулях. Лишившись укрытия, бедное насекомое, отчаявшись спрятаться, пересекало зал в самой его середине, хотя серый кафель делал заметным его даже издалека. Едва пристроившись где-то в уголке, он был снова изгнан. Теперь он уверенно шагал в нашу сторону. Один из рюкзачков паук все же облюбовал, и пока мы вежливо выдворяли его из своих вещей, народ в округе заинтересовался происходящим. Узнав причину, люди поддались легкой панике. Разряженная женщина изрекала что-то насчет опасности укусов пауков и о том, что насекомое надо бы раздавить. По счастью, она настолько боялась паука, что и раздавить не решилась, а он, воспользовавшись моментом, скрылся в складках чьего-то баула.
        Вскоре подошло время и нашей посадки в поезд, поданный к платформе с табличкой "Воркута-Адлер". Неожиданностей можно было ожидать массу, но на этот раз и багажа-то у нас - два места на двоих, а не три как обычно, и билеты-то на руках - все путем. Да и посадка-то прошла без суеты и пробок. Даже места на этот раз были в начале вагона. Спутались, правда, с номерами мест. На полку номер шесть претендовал Борис и не совсем трезвый мужчина, стоявший в очереди в кассу как раз за Борисом. Но, как ни странно, мужчина, несмотря на свою некондицию, оказался прав. Место Бориса было за стенкой. Таким образом, мы оказывались в одном купе на верхних полках. Нижние - занимали две тетеньки: одна пожилая, а вторая помоложе. Обе они ехали на юг до конечной станции отдыхать. Та, которая помоложе, жаловалась на веер заболеваний и проблемы со здоровьем, возникшие в день отъезда, в виде температуры и каких-то заморочек с позвоночником - результат огородно-садоводческих работ.
        Теплым вагон было сложно назвать. Но мне так захотелось снять всю эту массу свитеров и носок, и я не пожалела об этом. Спальник, если его застегнуть наглухо, практически прекращал воздухообмен с окружающей средой, и в нем было жарко даже с минимумом одежды. Старушка-проводница, не смыкая глаз, бдила, как бы мы не воспользовались матрацами, так как не брали постельного белья. А поскольку наше купе было первым, то верхние боковушки использовались проводником для хранения своих тюков с постельными принадлежностями. Третьи полки, которые были над нами, были заняты нашим же багажом, и мы ума не могли приложить, куда сунуть эти чертовы матрацы и подушки. В итоге, сгрузив все на свободную нижнюю боковушку, разобрали свои спальники и улеглись. Севший ночью на это место пассажир - молодой парень, недолго думая, запихал все три матраца (кроме наших двух еще и свой) под себя, а подушки разложил под головой. Странно, но проводница была на этот раз не против.
        Пьянь с шестого места уже успела подоставать проводницу на предмет туалета. Насчет санитарной зоны он и слушать не хотел.
        Надо сказать, что после походных просторов, в поезде было непривычно тесно, когда мы все вчетвером суетились на предмет постелей и рассредоточения по местам необходимых при проезде в поезде вещей. В итоге, решили заниматься этим в порядке очереди.
        Едва забравшись в спальник и согревшись, я уснула, так и не дождавшись приведения освещения в ночной режим. За поход выработалась стойкая привычка - ложиться спать с наступлением темноты. А до часа ночи стемнеть успело уже довольно давно.

        Проголодавшийся Борис был даже очень рад, что я проснулась. Тетеньки с нижних полок на перебой приглашали нас присесть, но особенно Бориса, видя наше замешательство по поводу размещения. Потравив байки про походную жизнь, Борис куда-то смылся. Я продолжила с тетеньками гнилой базар. А Борис, оказывается, пристроился в конце вагона на последней пустующей боковушке писать дневник. Я тоже было пыталась заняться этим нужным делом в паузах между разговорами (в Печоре на вокзале я даже купила две ученических тетрадки для продолжения своих мемуаров), но почему-то оно у меня не продвигалось.
        Тетенек сильно смущал наш поездной паек, особенно хлеб трехнедельной давности (надо сказать, проехав не в лучших условиях, этот продукт даже не попытался заплесневеть, единственное, что стал крошиться). Та, что помоложе, даже выделила нам паек своего свежеиспеченного и вкусно пахнущего продукта. Правда, от шоколадок "Вдохновение" они отказались, наверно, жалея в душе нас за три недели дискомфорта по их понятиям. Словом, всем, даже своими рассказами о походе, мы вызывали у них сочувствие. Подумать только - три недели на консервах. Печорцы похоже, судя по рассказам этих женщин, были несколько избалованы обилием грибов, ягод и рыбы. Они спокойно обсуждали преимущества и недостатки форели перед хариусом и семги перед кетой, приготовленных различными способами. Причем некоторые виды рыб они покупали у рыбохозяйств в живом виде. Карпа они за рыбу вообще не считали. И как им не жалеть нас, питаясь одними деликатесами по нашим понятиям.
        В Котласе остановка была чуть ли не получасовая, и Борис умудрился сбегать посмотреть карты (еще по пути на Урал он присмотрел какие-то двухкилометровки) и оббежать несколько ларьков. Вернулся он с пивом и орешками. Ну, второй продукт я ему помогла успешно реализовать без совокупности с первым. Надо сказать, что у Бориса это была не первая пробежка за пивом. На какой-то крупной станции он вполне успешно совершил подобный круиз. Вообще Борис не упускал возможности "подышать", иногда сочетая эту прихоть с массой полезных дел. Я же впервые выползла из поезда лишь в Котласе. Количество моих прогулок сокращалось в основном за счет многочисленных попыток устроить себе тихий час. Вокруг сновал местный народ, приторговывая всем: от продуктов до игрушек. Здесь можно было купить даже горячее второе блюдо, не говоря уже о выпечке. Некоторые пытались сплавить только что собранные ягоды и грибы. Поскольку заниматься было нечем, а, покинув пространство рядом с вагоном, я была не уверена, что догоню поезд, я развлекалась опять же наблюдением за проходящими мимо поезда людьми. Видимо, трехнедельное безлюдье даром не проходит. Но все мои наблюдения и прогулки прекратили курильщики, вдруг тоже выползшие подышать. Пришлось досрочно возвращаться в душный вагон.
        Тетеньки, соседки по купе, не очень-то интересовались большими станциями и прогулками по перрону. Да, им еще двое суток пилить. Сколько их еще будет, этих станций.
        Поезд благополучно покинул Котлас, и за окном опять замелькали пейзажи все более и более знакомые. На проезжаемых станциях попадались составы, уже груженые лесом и пиломатериалом. Бревна в каждом из вагонов были отсортированы по видам деревьев: одни - были до верху заполнены березой, из других - виднелись сероватые осиновые стволы, в третьих - коричневела ель. Пушма промелькнула в окне, так и не замеченная нами, а как хотелось на речку посмотреть. Поезд уже мчал нас над р. Великой. Оживившись, Борис демонстрировал тетенькам памятные места, сопровождая показ многочисленными байками. Тетеньки слушали, смотрели, иногда казалось, что только из вежливости. Чужое это для них. Наверно, и нас-то они считали немного странными. У них и в голове-то не укладывалось, как можно тратить отпуск, чтобы покормить комаров по болотам и потаскать тяжелые рюкзаки. Вот отдыхать на черноморском побережье, купаться в море, питаться в неограниченном количестве фруктами - это да. Правда, в слух они нам тактично ничего подобного не сказали, но подумали уж точно. Не знаю, насколько их шокировала наша ночевка на пыльных полках лишь в спальниках без матрацев и белья, но они героически выдержали запах костра от нашей одежды, и газовую атаку носков, которые я, как могла, упихивала подальше, чтобы не причинять людям неудобств.
        Ближе к Кирову по вагону зашныряли торгующие вятскими товарами люди. Тетеньки остановили свой взгляд лишь на мягких игрушках. Женщина-продавец показала любопытным жительницам Печоры весь ассортимент разноцветных смешных барабашек, больших и мягких домашних и диких животных. Некоторые из игрушек были с озвучкой. В общем-то и цены были приемлемые, и глаза у наших соседок загорелись, но не с руки им было на юг тащить здоровенную игрушку. На эту своеобразную выставку-продажу сбежалось к нашему купе полвагона. Жаль, что так ничего и не купили у тетеньки-продавца.
        Соседки по купе интересовались, чего дефицитного можно купить в Кирове, но мы, не готовые к таким вопросам, толком ничего им разрекламировать не могли. Зато с точностью предсказали, что с брусникой у них в Кирове точно выйдет облом, надо было подсуетиться в Котласе. Видимо, тетенькам придется тратить свои северные деньги лишь на юге.
        Поезд приближался к Кирову все стремительнее. Народ закопошился. Оказывается, полвагона вот-вот должны покинуть Адлеровский поезд. Вечно помятый сосед с шестого места тоже засобирался, при этом он не выпускал из рук бутылку с пивом. Было ощущение, что он похмелялся всю дорогу, но до сих пор алкоголь на него действовал успокаивающе, поскольку он все больше спал. А тут этот помятый пассажир зачем-то намеренно разбил бутылку у выхода в тамбур, наоставлял какой-то мусор в своем купе. Разъяренный молодой напарник старушки-проводницы требовал от смутьяна уборки территории и, не дождавшись, вызвал наряд милиции. Уже стоя на остановке, мы видели, как два представителя власти вели под руки нашего бывшего соседа по вагону, куда делся его багаж - оставалось только догадываться.
        Город встретил нас огнями. Стемнело уже изрядно. По времени общественный транспорт должен был уже заканчивать свой трудовой день, но нам повезло. Темновато, правда, было идти по неровному тротуару с грузом, когда троллейбус довез нас до нужной остановки. Фонари не могли пробиться сквозь листву и осеннюю темень, и трещины, выбоины, открытые люки и бордюры оставались практически незаметными. Идти приходилось на ощупь. Дома ожидал "подарок" от Кировэнерго - отсутствие горячей воды. И помывка с дороги, пожалуй, даже уступала аналогичной процедуре на Усе под мостом. Борису все не терпелось посмотреть, как получился фильм. Да, поход окончился, осталась лишь видеосъемка, воспоминания, да вот может фотографии еще будут.

Катя