Отпуск мне отодвинули на две недели. Группа без меня ушла в Карелию, а мы с Катей все-таки решили идти по намеченному маршруту на Полярный Урал. Прикинули, что аренда автотранспорта на двоих от Сивой Маски до Горняка может влететь в копеечку, поэтому решили начать маршрут не с Сивой Маски, как планировалось, а с Абези, от которой до реки можно дотащиться пехом. Окончательно маршрут стал выглядеть так: ст. Абезь – подъем по рекам: Уса, Лемва, Юньяга, Пальник-Ю – волок – сплав по рекам: Пага, Лемва, Уса – ст. Абезь.
        Утром встал рано. В очередной раз сгонял за билетами на беспересадочный поезд № 286 "Новороссийск - Воркута", но мест опять нет. Билеты взял на местный поезд № 680 "Киров - Котлас", хорошо хоть места не боковые.
        Багажа напаковали два огроменных рюкзака, не считая байдарки. Хорошо, что Танька вызвалась проводить, помогла донести один рюкзак. Проблем с погрузкой не было. По счастью, соседи по купе оказались без багажа, так что рюкзаки наверх закидывать не пришлось. Слегка поужинали и завалились спать.

        Котлас встретил утренней прохладой и туманом. Устроились хорошо, на высокой скамеечке. Катя ушла за билетами, а я тем временем выносил байду с вагона. Билеты купились не сразу, но все-таки в поезд № 286 "Новороссийск - Воркута", прибытие в 9.20. Котлас Южный оказался действительно южным городом, так как поиски дождевика привели к обнаружению в киосках только козырька от солнца, да к тому же с вентилятором.
        Поезд, к нашему великому удивлению, подали на третий путь, у которого напрочь отсутствовала платформа для посадки пассажиров. Вместо платформы был только каркас из бетонных балок с положенными кое-где бетонными плитами. Место вагона № 9 почти угадали (счет с хвоста). Пока пассажиры с трудом выползали на каркас платформы, я успел сходить за байдой. Проводник привязался к нашему багажу, ему померещилось аж две байдарки. Небольшая перепалка кончилась тем, что я пошел в первый вагон с намерением заплатить за 10-20 кг груза, хотя проводник настаивал на 50 кг, а потом снизил планку до 30 кг. Мой поход кончился тем, что проводник первого вагона сказал, что он багаж не отоваривает. Как потом оказалось, надо было идти в первый вагон после ресторана. Вобщем, все закончилось тем, что ничего не заплатили. Пока я ходил в первый вагон, начальник поезда послушал перебранку Кати с проводником и, узнав, что у нас есть билеты, потерял к нам всякий интерес.
        Днем дремали, пили, ели, общались с населением вагона. Под вечер с полки с громким грохотом упала бутылка с этикеткой "Хлобысь", оправдав тем свое название. Спать лег в 10 часов, так как завтра рано вставать.

        Всю ночь соседи по купе болтали, вплоть до Инты, которая была в 3 часа утра. Немного полежав, поднялись и мы упаковывать рюкзаки. В 4.40 пошел будить проводника, еле его растолкал. Вышли, предположительно, на ст. Уса. Определить станцию сразу не могли, так как наш состав загораживал здание вокзала. От места выгрузки после ухода поезда увидели железнодорожный мост через Усу. Так и есть – ст. Уса. Значит поезд здесь все-таки останавливается, хотя в кассе мне в качестве остановки называли только ст. Пост Абезь.
        В 4.50 начали перетаскивать вещи в 1,5 ходки. В 6.05 принес последний рюкзак. Всё несли по полотну железной дороги почти до самого моста, а затем спускались направо вниз по крутому берегу по хорошо натоптанной тропинке. Мост, похоже, не охраняется. Проходили внутри охранной зоны за колючей проволокой, но так никого и не увидели. По пути сделали два промежуточных перекура, так что всё барахло донесли в три этапа. Перед мостом стоит километровый столб с отметкой "2094".
        Погода пасмурная, изредка моросит. Перекусили салатиком с водичкой. Рассортировали все вещи и продукты по мешкам, загрузили байду и в 8.44 вышли на веслах против течения. Уса – широкая река (около 300 м), берега болотистые, поросли в основном ивняком. Через 40 минут подошли к поселку (ст. Пост Абезь), расположенному на правом берегу Усы (слева по ходу). Движение моторок участилось, снуют туда-сюда. Такое впечатление, что идешь пешком вдоль шумной автострады. Через 50 минут подошли к д. Абезь, раскинувшейся на высоком крутом левом берегу Усы (справа по ходу). Напротив деревни начинается длинный многокилометровый остров, мы пошли справа от него (левой протокой Усы).
        Пройдя около часа вдоль острова, в 11.18 пристали к острову на завтрак. Из дров – один сырой ивняк. Костер, на удивление, разгорелся с одной спички. Во время готовки завтрака прошли мимо нас двое горьковчан на байдарке, тоже против течения. К сожалению, поговорить с ними не было возможности, так что куда они шли – не знаю.
        После завтрака всё то же: гребля, гребля, гребля... Через 2,5 часа вошли в протоку справа по ходу. Подумали, что это уже устье Лемвы. Увы, это оказалось всего лишь протокой Усы. С горя устроили перекус на полчаса, а уж затем пошли дальше. Вход в устье Лемвы указал нам дизелек, тянущий баржу, который ходит то ли до Епы, то ли только до фермы. Устье настоящей Лемвы оказалось в 1,5 часах хода от "ложного" устья.
        Устье широкое, метров 150-200, причем почти через все устье идет песчаная коса. Пришлось пройти вдоль всего устья, так как основной фарватер находится вдоль правого высокого берега Лемвы. Немного поднявшись по Лемве, через 15 минут встали на правом берегу Лемвы (слева по ходу). Место, в общем-то, ничего. Из дров – только ивняк. Ходовое время за день – 6 часов 50 минут. Солидно для первого дня, да еще и против течения. Я рассчитывал, что дойдем до устья Лемвы гораздо быстрее. Все-таки течение оказалось сильнее, чем я предполагал.
        Во время готовки ужина отошла байдарка от берега, но далеко уйти не успела. Неужели вода так сильно прибывает? Байдарка-то достаточно хорошо была вытащена на берег. Решили поставить метку уровня воды. Наблюдали между делом далеко вдали за Лемвой гряду Полярного Урала, на которой сверкал снег в лучах заходящего солнца. Едва поужинав, сразу же отключился – сказались две почти бессонные ночи в поездах.

        Утром проснулся от шума дождя по тенту. Ну что, дождь, так дождь, вставать все равно пора. Выглянул из палатки – сухо. Оказалось, что это полчища комаров под тентом бьются. Тепло и пасмурно, +17°C, ветер. Наша метка скрылась под водой, так что где-то 25-30 см за ночь добавилось. Похоже, что где-то в горах прошли дожди. Позавтракав рисовой кашей с черносливом, в 9.44 начали подъем по Лемве.
        По берегам все так же один ивняк. Идется на веслах легко, все-таки Уса помощнее была. После высокой каменисто-песчаной гряды (слева по ходу) задул сильный ветер. Продвигались с трудом. Сильно потянул левую руку, борясь с ветром и течением. За грядой по берегам стали попадаться отдельные березки и елочки. Через некоторое время дошли до косы, расположенной уже справа по ходу, за которой открылось настоящее море воды. Решили, что Юньяга, быстрее всего, тут и должна впадать в Лемву.
        Так оно и оказалось. В 12.34 вошли в узкую правую протоку Юньяги (первая протока слева по ходу). Пошли среди густых кустов ивняка, так что ветер стих. Немного погодя, кусты справа закончились, началась открытая болотина. Этим воспользовался ветер, который принялся за нас с новой силой. Пора бы уже и перекус устраивать, а пристать совершенно негде – кругом болотина. Предприняли попытку пристать справа, так как недалеко от воды кусты все-таки были, но оказалось, что перед кустами находится непроходимая болотистая протока. Так как берег оказался достаточно твердым, то попробовали повести байду корабликом за веревочку. Получилось неплохо.
        В 13.50 встали на перекус под правым высоким берегом (слева по ходу) среди березок. Наверху дует сильный ветер, а у нас затишье. Сверху находится тундровое болото с парой зарастающих озер. Морошка еще не созрела, голубика – тоже, но все-таки попробовали немножко спелых ягод, и тех, и других. Впервые в этом году ели суп с грибами.
        В 16.05 продолжили подъем по Юньяге: частично проводили байдарку корабликом, частично шли на веслах. Через 50 минут наконец-то дошли до места, где Юньяга разливается на две протоки. На левом берегу (справа по ходу) увидели крышу какого-то строения среди кустов. Что это, так и не поняли, так как густые кусты скрыли все остальные подробности строения. Через 1 час 40 минут встали на стоянку на левом берегу Юньяги (справа по ходу). Ходовое время за день – 6 часов 10 минут.
        Вечером светило солнышко, хотя днем с погодой было не очень: несколько раз пытался моросить дождь, но не очень сильно. С дровами проблем нет – топил костер только елью. Вечером ели блины с медом (кроме всего прочего, что было положено на ужин). Долго не мог уснуть, так как в палатку вместе с нами проникло много комаров, а бить их в темноте плохо.

        Ночью было тепло, утром +20°C, светит солнце. Комаров – просто жуть, еле умылся, да и то после завтрака.
        В 10 часов стали дальше подниматься по Юньяге. Опять то проводили байды, то, в основном, шли на веслах. Река все также широка, берега поросли невысоким елово-березовым лесом. Перед обедом миновали два левых притока (справа по ходу). На обед была изумительная наваристая грибовница из подосиновиков, найденных на вчерашней стоянке и на месте сегодняшнего обеда. Сильно донимали комары, так как ветер отсутствовал напрочь (вот бы вчерашнего ветра чуть-чуть). Под конец обеда взбрызнул дождичек, чтобы не расслаблялись.
        После обеда шли до очередного ориентира – справа должна была впасть небольшая речка, что она и сделала в 17.43. Пройдя еще немного, в 18.40 встали на стоянку на травянистом откосе правого берега (слева по ходу). Ходовое время за день – 5 часов 10 минут.
        На ужин ели жареные грибы с рисом и суп. К вечеру пошли серые тучки. Может быть будет ночью дождь?

        Всю ночь лил дождь. Утром тоже периодически накрапывало. Тепло, +18°C. После завтрака, в 10.17, начался третий день подъема по Юньяге. Течение не очень сильное, до перекуса шли на веслах. По берегам все также – редкий ельник с березой. На перекус встали слева у крутого берега. Сходил наверх, там болото с редкой елью и карликовой березкой. Набрал подосиновиков, ягоды все зеленые, только немного смог насобирать на компот черники и морошки.
        Через 40 минут после перекуса прошли справа от длинного острова. Здесь течение оказалось довольно сильным, так что даже пришлось немного проводить байдарку корабликом вдоль острова. Затем всё ожидали очередного ориентира – справа должна была впасть небольшая речка. Ориентира дождались через 1,5 часа. Затем прошли еще один час, и слева впереди показался красивый обрывистый лысый берег с отдельно стоящими деревьями.
        Встать решили на левом берегу (справа по ходу), так как в этом месте довольно неплохая ровная площадка перед высоким берегом, да и к тому же недалеко от воды. Ходовое время за день – 6 часов.
        Наверху обнаружилось морошковое болото. К сожалению, морошка почти вся зеленая, с трудом насобирал немного на кисель. Вечером опять начало моросить, поэтому после ужина сразу залегли в палатку.

        Всю ночь и утро моросит. Похолодало, +12°C. Сегодня должен быть последний день подъема по Юньяге, вечером должны увидеть Пальник-Ю. Впервые паковались под дождем, правда, моросящим, но иногда даже сильно. Вышли поэтому позже, в 10.28. Прошли красивый обрывистый берег слева, справа тоже показался высокий полулысый красивый берег, перед которым справа впала шустрая речушка (в 15 минутах хода от стоянки). Далее, вплоть до перекуса, ничего примечательного не было, шли на веслах. Правда, через нас прошла туча, обильно полив нас дождем, так что изрядно промокли. Но до перекуса продержались. Ветер усилился, комары, к счастью, вместе с ним исчезли.
        На перекус встали в 13 часов в лесочке на левом берегу (справа по ходу). Так как сухие еловые дрова везли с собой, то костер заполыхал сразу же. Во время перекуса подсушились, поели и пошли дальше. Пройдя совсем немного, слева увидели лежащую на берегу лодку (где-то напротив этого места на Усе находится пос. Горняк), а через некоторое время на этом же берегу увидали вдали костер и силуэты двоих мужиков.
        Далее река запетляла: сначала слева, потом справа прошли вдоль низкого заливного берега, заросшего густым ивняком. Слева на красивом песчаном мысу видели след гусениц вездехода, пройдя еще немного, увидели этот же след справа. Это, похоже, брод. Примерно через километр справа на высоком берегу показался домик с антенной, красным выцветшим флагом и спасательным кругом у конька крыши. Рядом с домиком расположилась банька. Нас встретила лаем здоровенная черная собачища, на лай которой на берег вышел парнишка. С его слов, это место называется Инега. Значит, судя по карте, Полярный Круг мы уже пересекли, следовательно, до устья Пальника осталось идти не так уж и много. Недалеко от устья должны еще раз пересечь Полярный Круг.
        Через 50 минут от Инеги началась череда островов с сильными перекатами. Пришлось много проводить байдарку корабликом, причем удобнее всего проводить по островам, а не по коренному берегу, который, в основном, крутой и густо порос ивняком. Вскоре после островов справа увидели крутой обрывистый берег с загибом в сторону левого берега Юньяги. Предположили, что здесь вполне может впадать Пальник-Ю, так как и по времени уже пора бы. В чем мы и убедились в 19.17. Ширина Пальника метров 20-25, сплошной перекат, идти на веслах смысла не имеет. Встали на стоянку слева в 100 метрах выше по течению на крутом правом берегу Пальника. Ходовое время за день – 6 часов 20 минут.
        Тяжелые мешки с продуктами и байдарку оставили внизу у реки, все вещи и палатку перенесли наверх. Место красивое и очень обжитое. Тут частенько останавливаются рыбаки, судя по палатке, сделанной из березы и куска полиэтилена. Поздно поужинали и легли спать. Завтра дневка, причем это самая северная стоянка на нашем маршруте.

        Место просто предназначено для дневки. С него прекрасно просматривается долина Юньяги километра на четыре вплоть до поворота, откуда мы пришли вчера (в 2 км от стоянки долину Юньяги пересекает Полярный Круг). Вдали, за поворотом Юньяги, синеет длинный высокий холм – быстрее всего в районе Усы, которая протекает в 10 км от места стоянки. В противоположной стороне просматривается до поворота долина Пальника, берущего свое начало на хребте Полярного Урала. По Пальнику нам и предстоит дальнейший подъем, на который планируем затратить три дня. Речушка в районе устья довольно шустрая, сплошной перекат, так что на веслах уже не пройти, остается только проводка. По правому берегу идет хорошая тропа, быстрее всего, на хребет. Лес в округе небольшой и редкий. В низине, в основном, растет береза, по высоким местам и в болоте – ель. Дров при желании найти можно.
        Утро прохладное, +11°C, облачно, периодически, с очередной тучки, моросит, иногда чуть посильнее, иногда еле-еле. Грибов в округе почти нет, с трудом набрали только на грибовницу. Ягода-черника созрела только наполовину, морошка вся зеленая. В обед – компот из черники, на ужин – грибовница. После обеда устроили баню.
        Костер горит весь день, топлю всяким мусором и пеньками. Хорошие дрова оставил на завтра – возьмем с собой. Вечером – блины со сгущенкой, а на десерт – черника со сгущенкой. К вечеру похолодало. Дождь с обеда прекратился, что дает надежду на улучшение погоды. Завтра уходим в тундру, так что хорошая погода не помешает.

        С утра ясно, +13°C, тучи комаров. Собрались довольно оперативно после дневки. В 10 часов начали подъем по Пальнику: я проводил байду, Катя шла по берегу. Сначала проводить было довольно легко, так как идут простенькие перекаты, да и течение не очень чтобы сильное. Глубина по всему руслу в основном достаточная, чтобы проводить байду в болотных сапогах, но все-таки встречаются и ямы. Берега временами обрывистые. По берегам растет ель, береза, в болотистых низинах – густой ивняк.
        Почти сразу после выхода перед нами предстали горы в синей дымке, а потом исчезли надолго из виду. По пути встретился длинный плес около 1,5-2 км, который шли вдвоем на веслах. Часа через два с половиной начались разбои: то там, то тут крупные галечные отмели, по которым довольно удобно проводить байдарку. Вновь стали показываться горы, причем все чаще и чаще, все ближе и ближе. Через три часа показался первый остров и довольно сильный перекат. Проводил байду слева от острова (правой протокой). Здесь же и перекусили.
        Погода слегка испортилась, пошли большие тучи, изредка стало моросить, но пока что не сильно. На перекусе, впервые за весь поход, решил подсушить сапоги, и сразу урон – стоило лишь отвлечься на минутку, как прожег дыру в голенище, пришлось экстренно заклеиваться.
        После перекуса прошли еще один большой остров, началась практически сплошная проводка. Через 1,5 часа лес по берегам кончился, открылась сплошная тундра с островками леса. Появились первые порожки, на которых проводить байдарку стало значительно труднее, так как довольно сильный перепад уровня воды, да к тому же и камушки становятся все больше и БОЛЬШЕ. Один раз даже не выдержала (перетерлась и оборвалась) веревка, но, по счастью, перед перекатом. За 1,5 часа провел байдарку через 8 явно выраженных порожков, не считая массы перекатов различной сложности. По берегам идут заросли ивняка, а далее – голая тундра.
        Стоянку организовали на высоком правом берегу (слева по ходу) невдалеке от трех березок. Выше по течению, в 300 м впереди, виднеется небольшая березовая рощица. На стоянке карликовая березка невысока, до 5 см высотой, но растет очень густо, на ней и поставили палатку. Ходовое время за день – 6 часов.
        Сходили на холм, посмотрели на гряду Полярного Урала. Вид просто великолепный, ничто не мешает обзору. В тундре морошка уже созрела, даже успели немного поесть. С дровами проблем нет. Набрал сушняка в районе трех березок, а чуть дальше нашел даже несколько сухих елей. Похолодало очень сильно, на тенте изморозь. Около 10 часов вечера зажглась первая звезда. Поужинали и пошли спать.

        С утра ясно, +14°C в тени, на солнце вообще жара. От жары расслабились, поэтому вышли только в 10.48. Катя пошла по правому берегу по тундре (слева от меня). Я же по-прежнему провожу байдарку. На реке сплошные перекаты, но встретились до перекуса и три порожка.
        Перекус устроили на левом берегу (справа по ходу). Во время перекуса забрался с картой и компасом на высокий тундровый холм. Немного не дошли до большого правого притока Пальника, с холма хорошо просматривается его русло. Судя по карте, сегодня можем дойти до места волока, если найдем какую-либо дорогу от левого небольшого притока Пальника.
        После перекуса характер реки резко изменился. Сначала по левому берегу (справа по ходу), а потом и по правому (слева по ходу) пошли скальные обнажения, русло значительно расширилось, вследствие чего воды стало намного меньше. Три раза пришлось тащить тяжело нагруженную байдарку прямо по камням. Катя после перекуса шла по левому берегу (справа от меня) в поисках вездеходной дороги, которая все-таки нашлась.
        Ориентир конца маршрута по Пальник-Ю: большой остров, перед которым справа скальный выступ с небольшой березовой рощицей. Байдарку нужно проводить по узкой левой, более глубокой, протоке (справа по ходу) до конца острова. За островом справа будет скала. Выход прямо перед ней, на скалу ведет тропа. Ходовое время за день – 4 часа.
        Сходили по вездеходной дороге на разведку. После ручья дорога раздваивается: левая колея уходит вдоль долины Пальника, правая сворачивает на юг. Мы пошли направо. Дорога почти сразу попадает на болото, очень топко, идти плохо. Сухих участков нет. Вышли, судя по карте, на два озерца, с которых начинаются ручьи, впадающие в Пагото. Прошли еще немного вдоль озерца. Дорога потерялась, где-то в болоте, которое стало совсем труднопроходимым, Пагото так и не увидели. Времени на разведку левой колеи не осталось.
        Вернулись с разведки, разгрузили байду, поставили на холме лагерь, а затем затащили на холм и байдарку. Привезенные дрова разделили на две кучки: ужин и завтрак. При желании можно заготовить на дрова ивняк, который растет вдоль русла. У нас в этом острой необходимости не было. Поужинали, опять, как и вчера, сильно похолодало. Наблюдали красивый розовый закат, горы во всей красе. Пока стоит хорошая погода, решили время на разведку завтра не терять, а сразу делать волок. Волок решили делать по левой колее, так как по болоту с тяжелой ношей не пройти.

        С утра в горах затевалось явно что-то недоброе. Пока же тепло, на солнце +17°C, в тени где-то +14°C. Около 11 часов, собрав почти все вещи, услышали шум вездехода со стороны Паги. На нем возвращались трое рыбаков с Пагото. Водила сказал, что если идти по его следу, то как раз на озеро и выйдем, идти около 10 км.
        Вышли на волок в 11 часов. Ходки делали по 20 минут, но так как на двоих было три места, то приходилось возвращаться за третьим рюкзаком. До перекуса сделали четыре ходки. Первая остановка была сразу за ручьем. Дорога до ручья относительно сухая, нужно только осторожно перешагнуть через ручей, так как он глубокий, а берега болотистые и топкие.
        Вторая остановка за другим притоком Пальника. До ручья дорога идет по сухой тундре, идется легко. Ручей имеет заболоченную и широкую кочкастую долину, с трудом прошел с тяжелой байдаркой. За ручьем дорога поворачивает на юг и идет вдоль ручья, в основном, по сухим местам, но есть и небольшие болотистые участки. Начал изредка моросить дождь, все небо обложило, гор почти не видно.
        Третью остановку делали за ручьем, впадающим в приток Пальника. Очень крутой спуск к ручью, но дно его каменистое, да к тому же он и неглубок. Преодолели ручей легко. Далее дорога становится все хуже и хуже, так как идет по болоту.
        Четвертая остановка была напротив сопочки – водораздела Пальника и Паги. Сопочка – каменная, с южной стороны примостилась небольшая березовая рощица. Хотя место и высокое (с него уже видно Пагото), но сильно заболоченное. С байдаркой идти тяжело, сильно вязнут ноги в болотине. Здесь начался настоящий дождь, вымокли все до нитки. После дождя перекусили, но костер разводить не стали. Очень ветрено, но комаров все равно тучи. В 16 часов продолжили волок.
        Пятая остановка была по пути вниз на хорошей дороге, которая после небольшого болотистого участка в районе сопочки идет, в основном, по сухой тундре.
        Шестая остановка была за ручьем, впадающим в Пагото. До ручья идет хорошая дорога, а в долине ручья пришлось опять напрягаться по крутому болотистому кочкарнику среди крупных ивовых кустов, которые цеплялись и сильно мешали продвижению. Затем я ушел на озеро, чтобы присмотреть место для дневки. Начался сильный ливень. После перекуса уже и высохнуть успели, а теперь вот опять мокнем.
        Последний, седьмой, переход делали прямо под ливнем, так что опять вымокли до нитки. Дорога местами сильно заболоченная, идти не просто. Встали на относительно сухом берегу небольшого озерка (у воды растут две раскоряченные березки), соединенного протокой с Пагото. Протока очень мелкая, но идти еще один переход до Пагото не было больше ни желания, ни сил. Да к тому же и дождь нам сильно помешал. В общей сложности длина волока около 9-10 км, а реально прошли около 20 км, так как было у нас три места на двоих.
        Собрали байдарку, поставили палатку, пивнули для согрева водки, закусив холодной перловкой с тушенкой, да паштетом. Сил что-либо делать уже не было, так что легли спать.

        После вчерашнего трудного дня спалось хорошо. Да и дождь способствовал тому, чтобы рано не выползать из палатки. Дождь продолжался долго, так что позавтракали, не выходя из палатки: банку вареной сгущенки "Мишка" запили холодным чаем. Спали до обеда. Погода стала немного налаживаться, временами сквозь тучи проглядывало солнце, +14°C.
        Решили попробовать приготовить горячий обед в тундре. В районе берез сухих веток не обнаружилось. Зато в низком, как казалось, а оказалось, что не очень, ивняке нашлись вполне подходящие сухие ветки. Уварился даже рис.
        А теперь о месте дневки: тундра, самый исток небольшого озера, соединенного мелководной протокой с Пагото. В озере невдалеке от нас плавают утки, никого не боясь. На берегу озера растут две березки. За озером панорама Полярного Урала, чуть левее видна остроконечная сопка на водоразделе Паги и Пальника, где вчера мокли под дождем. Место, где мы расположились, представляет собой небольшую сухую площадку среди огромного болота. Кругом полно спелой морошки, голубики.
        Погода после обеда наладилась. Катя пошла по ягоды, я же пошел сфотографировать и заснять на видео озеро Пагото. Перешел протоку, проковылял через топкое болото, вышел на ледник, прошелся по нему, сделал снимки, а затем решил подняться на высокий холм за озером. Шел долго, а вершины все не было. И наконец... Какое великолепие гор я увидел! Причем, солнце освещало их каждую минуту по-разному, и горы все время менялись, как будто живые. Слева идет высокая гряда остроконечных гор, затем как бы провал (это, похоже, долины Пальника и Паги). За долиной Паги видны: поближе – скальные выступы, подальше – несколько горных массивов, кроме основной гряды, идущей слева.
        Налюбовавшись горами, вернулся в лагерь. Приготовили ужин, чай почему-то долго не хотел закипать. Видели красивую радугу. Под вечер все небо опять заволокло тучами, похоже, ночью будет дождь.

        Ночью был дождь, но еще сильнее донимали комары. Спать приходилось урывками. Сложилось такое впечатление, что рождались они прямо в палатке из влаги и воздуха. С утра пасмурно, гор совсем не видно, довольно прохладно, +10°C, моросящий дождь. Костер, на удивление, разжегся легко. Помогли в этом три куска смолы, срубленные с ели, которые я вез еще с Юньяги. Завтрак приготовился довольно быстро на сыром ивняке.
        В 10.17 вышли на маршрут по озерцу. Через 7 минут подошли к протоке, которую в самом ее начале пересекает вездеходная дорога, уходящая, похоже, в верховья Паги. Протока узкая, мелкая, дно каменистое, берега густо поросли мелким ивняком. Практически вдоль всей протоки байдарку пришлось проводить, воды для проводки вполне достаточно. Длина протоки где-то около километра. В устье протоки – остров, который лучше обойти справа.
        Через 15 минут, миновав протоку, вышли на просторы озера Пагото. Слева, под крутым берегом, лежат пласты снега и льда. Озеро не очень широкое в начале, но довольно длинное (около 5 км), слегка извилистое, в средней части относительно широкое. В средней же части озера на правом берегу раскинулся небольшой островок низкорослого леса, в котором видны вагончики, где, видимо, останавливаются рыбаки. На выходе из озера на правом берегу виден металлический каркас сгоревшего вагончика. Озеро Пагото пересекли за 45 минут.
        Протока из озера широкая, не очень глубокая, но встречаются приличные ямки. Берега протоки густо поросли ивняком. В основном шли на веслах, на перекатах – проводка. До устья протоки шли 25 минут, это чуть более двух километров. В устье протоки на левом берегу три кроватные сетки, укрепленные на некотором возвышении от земли, видимо, используются рыбаками для отдыха.
        В Паге течение очень быстрое, река широкая, разбивается на множество проток, каменистые перекаты и шиверки следуют друг за другом через короткие плесы. Берега поросли крупной ивой – настоящие деревья после тундры. Наверху – тундра.
        Во втором перекате чуть было не положило байдарку через поваленную коряжистую иву, лежащую поперек русла. Спасло то, что Катя вовремя выскочила на берег и схватила байду за нос, а я выскочил на корягу и застопорил байду веслом, не давая ей кильнуться. Весло-то и спасло байдарку от киля. Вода хлестала прямо через борт, но мы оперативно стянули байдарку к берегу, не дав ей затонуть. Только хотели отойти от этого переката после небольшого перекура, как я заметил, что лопасть почти переломлена пополам. Пришлось укрепить ее палкой и отдать Кате. После этого переката прошли еще немного и встали на перекус на правом берегу.
        Я сходил в тундру, раскинувшуюся по высокому правому берегу. Чтобы попасть в тундру, пришлось с трудом преодолеть высокую каменистую гряду правого берега. Грибов в тундре нет, из ягод – только голубика. Вдали под левой скалой (вниз по течению) виден пласт льда.
        После перекуса продолжили сплав по Паге: по берегам – тундра и редкие березовые рощицы, русло поросло крупным ивняком, и перекаты, перекаты, перекаты... Затем стали появляться скалы как по левому берегу, так и по правому. Местами видны выходы пластов горных пород, иногда причудливо изогнутых. На некоторых скалах красуются симпатичные березки и елочки. Изредка стали вдали показываться и горы, так как погода стала налаживаться.
        В 16.39 на левом берегу заметили два остова от чумов, решили выйти на берег и посмотреть. Здесь, по всей видимости, было стойбище коми-оленеводов. Большое ровное плато, покрытое ягелем и карликовой березкой, кругом валяются остовы чумов, на берегу стоят нарты, поломанные только слегка. Слева от плато протекает река, справа тянется высокий холм, а впереди открывается великолепная панорама гор. Это место так заворожило нас, что решили здесь остаться и сделать дневку, чтобы еще раз полюбоваться на горы и тундру, так как впереди на горизонте уже замаячил лес. Ходовое время за день – 3 часа 10 минут.
        С погодой под вечер стало происходить что-то странное, все небо почернело, его стало сильно заволакивать тучами. Быстро поставили палатку, не успев даже заделать небольшую дыру в тенте, которую я сделал, когда снимал палатку на Пагото. С трудом раздул костер, настолько все сыро. Только он разгорелся, как пошел дождь и поднялся сильный ветер. Ужинать пришлось в палатке. Ветер принялся неистово теребить тент, ближе к ночи разорвав его вдоль палатки. Пришлось кинуть на палатку кусок полиэтилена, дабы не замокнуть. Стихия не утихала, поэтому больше ничего не оставалось делать, как залечь спать.

        Всю ночь шел дождь, и ветер нещадно трепал тент. Под утро все то же: идет дождь, сильный западный ветер, прохладно, +7°C. Гор как не бывало, исчезли, словно призрак. Завтрак начал готовить в 9 часов, а закончил в 11, так как долго не мог приноровиться к сильному ветру. Перед обедом погода стала немного улучшаться. Костер все время поддерживаем, не даем ему погаснуть, а то утром с трудом распалил сырой ивняк. Дров здесь более, чем достаточно, в основном, останки чумов, заготовки от саней, еще какие-то мелкие поделки, сваленные кем-то в одну большую, начинающую гнить, кучу.
        Пообедали, обед приготовился быстро. Тучи растащило, и мы вытащили сырые вещи. Очень хорошо их сушить на ветру на остовах чумов, которые сделаны из крупного ивняка, растущего в изобилии в долине Паги. А может это не чумы вовсе, а стойки для сушки?
        Кстати, о нартах, стоящих на краю берега. Полозья у нарт, как я понял, сделаны из стволов небольших елей, вершина которых выгнута дугой к верху. Полозья расположены так, что наезжая на снег, они как бы пытаются все время выбраться наверх. Верх полозьев – загнутый и тонкий, а низ очень толстый, широкий. Навстречу движения саней в каждый полоз под острым углом вставлены по три толстых дровины, на которых держится сидение ездока, сделанное из вытесанных дощечек. Рядом с нартами валяются еще какие-то дощечки, но я так и не смог понять, откуда же они выпали и для чего предназначались. Вся конструкция кажется легкой и невесомой.
        После обеда, кроме сушки, занимались заготовкой ягод. Очень много голубики, растет невысокими кустиками, обвешанными сплошь крупными ягодами. Не успели как следует порадоваться хорошей погоде – все снова почернело. Небо вмиг затянулось черными тучами, поднялся сильный ветер, и пошел дождь. Палатку опять нещадно трепало.
        Варенье и ужин готовили уже при дожде. Панораму гор так и не увидели. Одно хорошо, что вчера успел все заснять на фото и видео. Может завтра погода все-таки исправится, и мы напоследок еще раз взглянем на великолепную панораму Полярного Урала.

        Фиг, погода не исправилась. Дождь как лил всю ночь, так и сейчас продолжает лить. Зато мошка и комары напрочь исчезли, уже второй день от них отдыхаем. Погода, похоже, установилась стабильная, меняться к лучшему не будет; с запада дует сильный ветер, +7°C, дождь то моросит, то проливается крупными каплями. Костер развелся довольно быстро, так что позавтракали, собрались и в 10.54 отчалили от этого неприветливого, но очень красивого места.
        Сразу же – крутой перекат, в котором навалены вдоль и поперек стволы елей и кустов ивняка. Прошли всё это безобразие справа, рядом с отмелью. Вода сильно поднялась за время дневки, но довольно прозрачная и чистая. Тащит очень сильно, только камни на дне мелькают. Постепенно перекатов становится все меньше и меньше, и попадаются они все реже и реже. Но течение все такое же быстрое. У Кати вторая лопасть все-таки отпала напрочь, так что идет сейчас как заправский каноист. Она гребет одной лишь лопастью то с одной, то с другой стороны байды в зависимости от обстоятельств. До перекуса встретился еще один крутой перекат с резким поворотом вправо и с сильным прижимом на поваленные деревья. Справились успешно и с ним. Остальные перекаты простые, линия движения на них просматривается сразу.
        Река петляет, в основном, среди болот и тундры, иногда подходит к невысоким грядам, поросшим лесом (ель с березой). Надо сказать, что очень сильно донимал ветер, так как шли в основном по открытым участкам, да и моросило временами нещадно. В общем, в 12.40 заметили на левом берегу крутущую ель, а рядом с ней еще несколько отдельно стоящих елей, и решили пристать к берегу для обогрева и перекуса. Да, ель более чем в обхват, снизу море сухих сучьев толщиной с руку. В общем, небольшой части сучьев хватило и для обогрева, и для сушки, и для приготовления перекуса.
        В 15.50 пошли дальше. Погода немного улучшилась, даже ненадолго выглянуло солнышко. Так как потеряли много времени на перекусе, решили идти подольше, но под вечер, как по расписанию, опять пошел дождь. Окончательно вымокнув, решили встать на стоянку, но пристать совершенно негде, так как всё идем по какому-то болоту. Но вот наконец-то показался более-менее приличный берег слева, и даже ели есть.
        Разведка показала, что место так себе, да и кто-то тут прошел недавно (трава свежая примята), уж не медведь ли? Пошли дальше. Через некоторое время справа заметили неплохой песчаный выход и полянку, пригодную для стоянки, но на песке увидели отчетливо пропечатанные свежие медвежьи следы. Похоже, он тут недавно прошел вверх по течению, пересек русло по перекату, который только что миновали, и ушел дальше вверх по течению по другому берегу. Похоже, что его следы мы и видели выше по течению. Решили все-таки отойти подальше от этого места, прошли мимо красивого камня белого цвета неопределенной формы и, немного погодя, пристали к правому берегу. Ходовое время за день – 4 часа 20 минут.
        Нашли место под палатку. За узкой полосой елово-березового леса, густо растущего вдоль русла реки, просматривается тундра с редкими отдельно стоящими елями. Дождь все усиливается, да и ветер крепчает, но мы стоим под защитой деревьев, поэтому ветер нас не донимает. Поужинали, кое-как подсушили у костра под дождем коврики, и пошли спать.

        В медвежьем царстве спалось легко и сладко, поэтому готовку завтрака проспал почти на час. Погода все та же, +7°C, пасмурно, ветер, дождь сыплет еще сильнее, чем вчера. Позавтракали и в 10.45 отчалили дальше.
        Прошли совсем немного, как слева вдали кто-то замаячил на берегу. Неужели сам хозяин следов? Подойдя поближе, поняли, да – это он. Он ходил вдоль невысокого, но крутого бережка, и что-то то ли искал, то ли присматривал. Так как шли мы с подветренной стороны, да шумел ветер с дождем, то косолапый, похоже, о нас и не догадывался. Надо заметить, что зверь этот очень осторожен, и близко к себе никого не подпускает без надобности. Мы тихонько выплыли из-за поворота реки и увидели хозяина этих мест совсем рядом. Он, видимо, что-то присмотрел и стал копаться под берегом. Тут я Кате предложил стукнуться веслами, чтобы вспугнуть мишку. Катя предложила идти дальше, авось тихонько проскочим. Почти сравнялись с копающимся мишкой, как он, видимо, услышал шум весел (или ветер донес до него наш запах), резко обернулся и уставился прямо на нас.
        Да, красив хозяин этих мест. Совсем он не похож на тех оголодавших зверьков, работающих в цирке за скудную пайку. Дабы у мишки не было соблазна ломануться к нам по воде, я громко крикнул. Тут пятки Топтыгина только замелькали, и он, взобравшись на невысокий косогор, быстро скрылся в густой траве. Жаль, что вся фото- и видеоаппаратура по случаю сильного дождя, преследующего нас уже третьи сутки, была наглухо задраена в гермомешке, лежащем под фартуком в среднем отсеке байдарки. Так что эта встреча осталась только в наших воспоминаниях.
        По берегам обстановка все та же: болота, тундра, иногда гряды, поросшие лесом. Изредка стали попадаться очень крутые, подмытые водой берега. Перед грядой русло реки обычно сильно расширяется, образуя целые заводи с островами. Кое-где в таких местах видны рыбацкие стоянки. Дождь очень сильно нас донимал, промокли почти полностью, поэтому стали искать место для обогрева, сушки и перекуса.
        Остановились на левом берегу, где я увидел ряд елей. На противоположном берегу простирается тундра. Ели не густые, так что очень даже ветрено. Дрожащими руками развел костер, обогрелись, подсушились, перекусили и в 16.38 пошли дальше.
        Всё ждем, когда же появится устье Кокпелы, чтобы сориентироваться. Дождь потихоньку прекратился, осталась только навязчивая морось. Стали все чаще показываться высокие гряды, поросшие лесом, на реке зачастили острова. Пага значительно расширилась. Слева в глубокой заводи миновали очередной большой остров, а через 10 минут (в 18.00) нашему взору открылось устье Кокпелы. А что за вода? Одна муть. Вот и сориентировались. Значит, несмотря на капризы погоды, из графика не выбиваемся. Сегодня стоянка у нас запланирована за устьем Кокпелы.
        Пага расширилась, стала где-то около 100-150 м в ширину, тащит очень сильно. Почти сразу за устьем на левом берегу видна рыбацкая избушка. То справа, то слева подходят к реке высокие гряды. За одной из таких гряд, пропустив морошковое болото, мы и встали в 18.46 на левом берегу на стоянке какого-то рыбака или охотника. Ходовое время за день – 4 часа.
        Костровище есть, место под палатку есть. Сготовили ужин и легли спать. Завтра дневка, день заготовок, лишь бы только день выдался удачный, не дождливый.

        С утра пасмурно, +7°C, дождя нет. Позавтракали. Пошли в лес на заготовки. Дошли до морошкового болота, которое вчера видели с реки. Морошка есть, но очень много еще незрелой. До обеда набрал шесть кружек, Катя собирала еще и чернику, которая тоже наполовину зеленая. Да, видать очень поздняя весна была в этих краях, да и лето холодное. Скоро уже белые мухи полетят, а урожай еще не созрел. О бруснике и клюкве речи вообще нет – зелень зеленью, да и очень мелкие ягоды, не налились еще. Вспомнили о плантациях вполне зрелой морошки, которые видели в тундре, жаль, что все это было до волока.
        После обеда варили варенье, сушили вещи. Полшестого пару раз взбрызнул дождичек. Перед ужином проехали двое мужиков на моторке, наверное, в избу, на Кокпелу за рыбой. Да, последний раз людей видели тоже мельком неделю назад на вездеходе, перед волоком.
        Поужинали. Моторка прошла обратно, уже с одним мужиком. Другой, более цивильно одетый (видать, приезжий), остался, видимо, в избе: рыбки половить, ягод, грибов заготовить. Грибы, в общем-то, есть, но очень мало, а соленья вообще нет. Погода явно улучшается. На западе открывается полоска светлого неба. Не к заморозку ли уж?

        Ночью проснулся от сильного порыва ветра, после которого пошел дождь. Дождь шел всю ночь, возможно, что и со снегом, так как, когда я пошел готовить завтрак, то изредка пропархивал снежок. Да, заморозок не состоялся, +6°C. Небо опять все заволокло чернотой, никакого просвета, все сыпит и сыпит. Так и вышли под дождем.
        Река порадовала нас шумными перекатами, быстрым течением. Правый берег более высокий, левый, в основном, болотистый. Лес растет по обоим берегам: ель и береза. Через 45 минут подошли к большому острову, основная протока – левая, по ней и пошли. Почти сразу слева впала небольшая речушка, неужто уже Тарьяха? Неужели нас так быстро течение тащит? Через полчаса небо впереди и над нами сильно почернело. Перед перекатом увидели густущие ели по левому берегу и быстро зачалились, так как уже начинался сильный ливень.
        Здесь, под вековыми елями, оказалась стоянка с костровищем, столом и навесом. Густые кроны елей защищали нас от ливня. Время однако шло, приближался перекус, а ливень и не думал прекращаться, да к тому же еще и повалил густой снег. Улучив паузу, я сбегал за спичками, распалил костер, чтобы погреться немного. Перекус решили организовать здесь же.
        Когда побежал за спичками, то с высокого крутого берега мой взгляд скользнул вдаль, вниз по течению Паги. За перекатом, в трехстах метрах от нашей стоянки, очень заметное расширение русла, вдали синеет крутой берег. Да и моторки изредка пробегают где-то там, а мимо нас еще ни одна не проскочила. Меня стали терзать смутные сомнения, уж не в устье ли Паги мы стоим? Таки я не выдержал и в паузе между дождями прошелся вдоль берега. Так и есть. Слева несет свои воды Лемва.
        Ну и быстро же Пага тащит, видать хороший уклон перед устьем. Сегодня у меня запланировано встать невдалеке от устья Паги. Значит, спешить уже некуда. Неспешно поели, подсушились. Чай у нас закончился, поэтому заварили чагу, которую нашла Катя на прошлой стоянке.
        В 16.09 продолжили сплав. Опять заморосило. После переката сразу Лемва – река широкая, метров 200 в ширину будет. Тащит, вроде бы, тоже неплохо, но, как показалось, помедленнее. Справа пошел крутой высокий берег, слева невысокий, болотистый. Место стоянки хотели присмотреть на правом берегу, сразу же за крутым берегом, но он, к сожалению, перешел в откровенное болото. Немного ниже увидели густую ель по левому берегу и пересекли русло. Причалили в 16.45 рядом с елью. Недалеко находится покос, через 200 метров старица, дрова есть, так что тут и решили переночевать. Ходовое время за день – 1 час 50 минут.
        Ель с густой кроной, все вещи скидали под нее, но дождь неожиданно прекратился. Стало даже прояснять немного. Через некоторое время выглянуло и солнце, осветив чернущие тучи. Вид просто устрашающий, похоже, к ночи опять дождь пойдет.

        С утра временами небольшая морось, но, похоже, растаскивает, хотя и формируются обильные черные тучи, которые могут пролиться настоящим ливнем, +8°C. С утра, выйдя на реку, услышал хрипловатое "хав-хав-хав" откуда-то сверху. Неужели тут собаки летают? Изумлению моему не было предела, когда, пролетая надо мной, чайка явно прохрипела "хав-хав-хав". Ну и дела! Что-то я не слышал, чтобы чайки умели подражать кому-либо. А может это и не чайка? Позавтракали, собрались и в 10.09 отчалили, хотя почти над нами маячила здоровенная черная туча.
        Почти сразу слева открылся крутой, очень высокий, обрывистый берег. Когда берег понизился, стали видны останки какого-то производства: остовы вагонов, кучи каменного угля, мусора. Справа на высоком берегу показалась д. Епа. Тут вдруг сверху очень сильно полило, поэтому пришлось на некоторое время ретироваться на берег под густую ель. Через 15 минут продолжили свой путь.
        Деревня Епа предстала перед нами в виде двух ферм и ряда домов вдоль реки. Пройдя по реке вдоль деревни, взглянули назад и увидели, что на самом деле деревня растекается углом вдоль реки и, похоже, старицы, заливаемой в половодье. Погода решила расщедриться по случаю первого осеннего дня, так как после проливного дождя через некоторое время выглянуло солнце и моментально все высушило. Стало очень тепло. Не бабье ли лето наступает после циклона?
        После Епы берега пошли низкие, болотистые, заросшие ивняком. Через 1,5 часа Лемва разбилась на множество проток, лес по берегам закончился, пошли сплошные заросли ивняка. Шли в основном правыми протоками. Через 20 минут миновали два сарая по правому берегу, за которыми невдалеке виднеются по крайней мере два домика и один разрушенный. Судя по карте, это нежилая д. Юсьныра, хотя сарайчики явно обитаемы, так как прямо перед нами к берегу подошла моторка, и мужик что-то поволок в сарайчик.
        Пройдя еще пару островов, через 20 минут встали под громадной елью на мысу следующего острова. Тепло, солнечно, с мыса открывается чудный вид на разливы Лемвы. На острове трава выше, чем по пояс. Дрова сырые, так что костер коптит еле-еле. Перекусили, погрелись на солнышке и через три часа продолжили сплав по Лемве.
        Судя по карте, скоро должно быть устье Юньяги, а далее нам уже все до боли знакомо. Так и есть, через 30 минут кольцо замкнулось. Мы увидели ферму в устье Юньяги, которую в начале похода не могли увидеть, так как поднимались по правой протоке (слева по ходу). Высокая песчаная коса, которую огибали при подъеме, оказалась очень низкой. Да, похоже вода сильно поднялась. За косой увидели неплохой берег слева, да и смородина промелькнула. Решили выйти на разведку – стоянку присмотреть. Глядя на берег (уже не с воды), сложилось такое впечатление, что коровы здесь ходят только строем: через равные промежутки вытоптаны копытами целые канавы. Ниже тоже ничего интересного не видно, так что решили идти до нашей первой стоянки в устье Лемвы, тем более, что место неплохое. В 18.07 на нем и встали, причем на байде подошли почти прямо к лагерю, такая вот высокая вода. Ходовое время за день – 4 часа 10 минут.
        Песчаной косы в устье Лемвы не наблюдается. Через некоторое время показался знакомый нам паром, который стал причаливать к берегу рядом с нами. С дизеля сползли двое мужиков, которые завалили "Дружбой" пару крупных сухих ив, как выяснилось позже, для фермы. Поговорив с мужиками, узнали, что ходят они только до фермы. Самый главный водила парома родом с Княжпогоста, его помощник в свое время работал на охране моста через Усу. Сейчас мост не охраняется: "А кому он нужен?"
        Вобщем, для первого дня осени день, можно считать, выдался удачным, хотя и начался он с дождя. Погода весь день была, в основном, отличная. Поужинали. Под вечер движение моторок прекратилось, хотя и проезжали еще изредка. Вобщем, впечатление такое, что ночуем рядом с автострадой.

        Сегодня остался последний переход – 14 км. С утра облачно, +12°C, но ветер очень холодный. Прошел паром на Абезь, а следом за ним в 10.13 стартовали и мы. На Усу вышли напрямую, прошли прямо над песчаной косой, которая была где-то глубоко под водой. А ведь при подъеме пришлось долго ее огибать. И где те крутые перекаты на Усе, которые мешали нашему подъему? Все под водой. Да, это не Пага.
        Перед Абезью, оглянувшись назад, просто обомлели от увиденного: позади нас сверкал снегом во всей красе хребет Полярного Урала. Мы сначала даже не поверили увиденному, подумав, что это мираж или облака такие причудливые. Нет, это все-таки оказались горы. А мы уж было думали, что на Паге видели их в последний раз.
        Через 1 час 50 минут подошли к д. Абезь, которая стоит на левом высоком берегу. Деревня сначала открылась из-за поворота реки фермой, а уж потом и выплыли дома. По пути прошли мимо наших мест, где мы перекусывали и завтракали. Почти напротив деревни, на правом берегу, расположена ст. Пост Абезь и поселок при ней.
        Через 50 минут подошли к разрушенному зданию, стоящему на левом высоком берегу Усы недалеко от железнодорожного моста. Сделал разведку окрестностей. Решили тут и обосноваться, так как здесь самое сухое место, да и горы видны прекрасно, можно полюбоваться напоследок. Кстати, если бы не пасмурная погода в первый день похода, то мы горы запросто бы увидели. Ходовое время за день – 2 часа 40 минут.
        Занялись сушкой вещей, так как погода благоприятствовала. Между делом пообедали. После обеда сходил на ст. Уса. Идти лучше всего по дороге, а не по полотну железной дороги. Дорога вполне сносная, только в двух местах слегка болотисто. Но это все равно лучше, чем по шпалам топать. Как оказалось, наш поезд здесь не останавливается. Когда мы ехали сюда, он остановился здесь в ожидании местного поезда, так как здесь однопутка.
        Вот, собственно, все расписание поездов по ст. Уса:

        Так что нужно выбираться отсюда либо до Абези, либо до Инты. Местные поезда, похоже, останавливаются прямо у моста. Посовещались и решили ехать завтра на 634-ом до Абези, а там через 3,5 часа будет и наш поезд. За это время успеем и билеты взять. Во избежание недоразумений решили все-таки садиться на поезд на ст. Уса, до которой по дороге около 1,7 км.
        Весь оставшийся вечер пытались сушить промокшие вещи. Байдарка почти просохла. Решили затащить ее на всякий случай в здание (от дождя). Здание, похоже, котельная, а может и водонасосная станция, 1947 года постройки. Внутри здания находится мощный паровозный котел 1959 года выпуска, стоящий вертикально, а не горизонтально, как в паровозе. Также имеется внутри здания открытый громадный резервуар для воды, в который спускается вниз металлическая лестница. Крыша у здания вполне еще сносная, так что байдарку не затопит. Окна, конечно же, все выбиты вместе с рамами.
        Вобщем, похоже, погода не подведет. Завтра досушиваемся, пакуемся и после обеда уходим.

        Утром настоящий переполох устроила ворона. Она почти над ухом громко каркала на всю округу, пытаясь, как оказалось немного погодя, поделиться с подругой новостью, что здесь обитают туристы, и им может тут кое-что и отломиться. Вторая ворона прилетела как-то неохотно и что-то все время недовольно бурчала. Так они, не умолкая, о чем-то своем, вороньем, переругивались, пока не пошел дождь. Вот он-то нас окончательно и поднял в половине седьмого утра. Тепло, +11°C.
        Было жаль высушенную вчера палатку, и я стал быстро перетаскивать в здание все вещи из палатки. В спешке чуть было не раскроил себе бровь об этот проклятый паровоз, торчащий во все стороны какими-то железячками и кранами-вентилями. Все мои попытки были тщетны – тент уже успел намокнуть. Кончилось все тем, что я его в спешке еще и порвал уже с другой, цельной стороны.
        Вобщем, сушки не будет, все затянуто нудными серыми облаками. Телевышка Абези тает прямо на глазах, да и сама Абезь потихоньку растворяется в этом мраке, не говоря уже про горы. Позавтракали, время до обеда прошло в неспешных сборах. Ближе к обеду погода стала улучшаться, показалось сквозь тучи и солнце. Тент все-таки успели высушить. Пообедали, допаковали вещи и пошли на станцию. Мой спальник таки в рюкзак не уместился, поэтому у нас было два места плюс мой легкий спальник.
        На станции билетов не продают, надо покупать прямо в поезде. В подошедшем чуть с опозданием поезде, состоящем из трех вагонов, открыли почему-то только первый вагон. Сели без проблем. Проводница, узнав, что едем до Абези, потеряла к нам всякий интерес, так что доехали нахаляву. У моста поезд все-таки остановился, так что можно было бы и не тащиться вообще. В Абези отличная платформа из бетонных плит, но, как оказалось, вокзал наглухо заварен металлическими листами. Да, с одной стороны хорошо, что можно пытаться сесть в любой вагон, с другой стороны, а вдруг вообще не откроют.
        Почти сразу же познакомились с москвичами, которые втроем на шестиместном катамаране сплавлялись по Лемве. Свои вещи мы оставили прямо на платформе, а сами приютились на крылечке вокзала, так как был сильный ветер, который перерос в нудный моросящий, а затем и более солидный дождик. Байду с рюкзаком пришлось закинуть под платформу, так что они остались сухими.
        Ближе к поезду стал собираться местный народ. С их слов, сесть вполне реально. Так и вышло. Но опять эта бодяга с билетами. Ох, и не люблю я эти южные поезда! Потащился к начальнику поезда (может быть и зря?), так как проводница вагона, в который мы сели, наотрез отказалась нас принять. Начальница, естественно, билетами отоваривать не стала, а запросила натуру в виде 200 р. с носа. Сговорились на 350 р. с двоих (реально стоимость билета около 172 р. – справка с нашего вокзала). Сама провела нас в 10-й плацкартный вагон, устроились таки в купе верх-низ, хотя усиленно нам насаждала боковые места, но с условием, что если зайдут пассажиры с вещами, то места придется освободить.
        В Инте все спокойно. Могут еще с местами зайти теперь только в Печоре или Ухте-Сосногорске. Поужинать успели до Инты. В полночь будет Печора, а в пять утра Ухта-Сосногорск.

        После полуночи была Печора. На мое место пришли мать с сыном, едут до Сочи. Перебрался на боковушку. Интересно, что будет в Ухте? Не успел как следует уснуть, как пришел начальник поезда и просил срочно пройти в его купейный вагон, так как начался крутой шмон: ревизоры вместе с оперативниками-дознавателями. Вобщем, все закончилось без происшествий. Нас не тронули, даже не разбудили, хотя прошмонали и весь вагон начальника поезда. В соседнем купе, судя по разговору из-за стенки, ссадили несовершеннолетнего парнишку. Увели куда-то и нашего соседа по купе. Похоже, что я все-таки не зря обратился к начальнику поезда, так как с других вагонов нас бы точно ссадили, или влепили бы штраф. В остальном ночь прошла без происшествий.
        Утром позавтракали. Едем, отдыхаем в купе. В Котлас прибыли вовремя. Пока стояли, сходил в наш 10-й вагон. Рюкзак успешно охраняется сочинцами, вот только на байду забыл взглянуть. Да вообще-то, кому она нужна. Еще семь часов, и мы уже дома. Обидно, что поход так быстро закончился.

        Начало любого похода не обходится без сборов. Ну, большой поход – и сборы соответствующие. К моменту моего прибытия на сборный пункт посреди комнаты высилось 2 рюкзака, один из которых, судя по виду туго натянутой ткани, был упакован до предела, причем до самого последнего – коробок спичек не засунешь. В уголке у двери скромно ютилась байдарка, сильно превышающая свои обычные размеры. Второй рюкзачок хоть и был заполнен наполовину, но возвышающаяся неподалеку куча еще не уложенных вещей явно превышала имеющиеся в мешке вакансии. Здесь же по комнате ходил Борис, экспериментально прикидывая в какой последовательности все это упихать, а заодно попутно выполняя массу других дел. В процессе бесцельного трепа выяснилось, что Танька очень хотела проводить кого-нибудь в поход. С той группой она пролетела из-за незнания сроков ее отправления. И сейчас ей можно предоставить возможность все исправить, проводив нас, а заодно попользовать ее вместо носильщика третьего тоже значительного по объему места. Сказано – сделано. Борис позвонил Таньке и поинтересовался, не передумала ли она нас провожать, и осторожно прозондировал насчет помощи по транспортировке нашего багажа. В случае удачного осуществления всего этого мероприятия наш выход из дома и прибытие на вокзал становились возможными на целый час позже вследствие отсутствия лишней ходки. И Танька не обманула наши ожидания. На радостях Борис даже пообещал ее сводить в "Веселый Гном" на откорм мороженым.
        Загрузка в Котласский поезд прошла удачно. Пассажиры терпимо отнеслись к нашему багажу и даже дали согласие поместить рюкзаки под нижние полки, потеснив свой багаж. Проводница вроде как тоже ничего не имела против наших трех мест на двоих. В благодарность поразвлекали с Борисом соседей по купе байками из походной и поездной жизни, слегка поужинали недоеденным дома обедом и занялись подготовкой к отбою.
        Сон был тревожным. Информация о прибытии поезда около четырех утра на нашу станцию не располагала основательно уснуть, а еще: то гидробудильник сработал, то сумка с продуктами сгремела над головой, а позднее и ложный сигнал проводницы о скором прибытии в Котлас, когда оставалось еще более 1,5 часов. Последнее вообще стало причиной предварительного подъема. А мысль о достаточно длительной процедуре – упаковке спальников и продуктов – вообще не давала расслабиться.

        По прибытии в Котлас обязанности распределились следующим образом: я выношу рюкзак и иду в кассу за билетами на следующий поезд, остальные вещи – на совести Бориса.
        Приобретение билетов оказалось делом ловкости рук, вернее языка, так как двух билетов ни в один из поездов, идущих до нашей станции, не было, а страждущих образовалась целая вторая очередь помимо основной. Из появившихся 10 плацкарт передняя бабушка хапнула сразу 4, сзади засуетилась пара с котом – им надо было до Воркуты. Ждать билетов на более лояльный к багажу Ленинградский становилось опасным при таком дефиците, пришлось удовлетвориться Новороссийским. Конечно, опять эти многочисленные коробки с фруктами – лишняя проблема для нашего багажа.
        На улице оставалось все также зябко, молочный туман окутывал всё окружающее, хотя солнце было уже достаточно высоко. Что ж – близость Двины. При внимательном рассмотрении можно было различить беспорядочно движущуюся в воздухе морось в виде маленьких капелек.
        На запах приготовляемой окрошки прибежала вокзальная собачка, клянча преимущественно колбасу, картошка ее не прельстила. Борис куда-то ушел, а зверь подступал к мискам все ближе, пришлось все укупорить полиэтиленом, чтобы не смущать запахом животное. После еды организм остыл почему-то окончательно. Только к десяти часам солнце о себе заявило в полной мере и, ликвидировав туман, стало нещадно печь. Борис решал головоломку, прикидывая, где остановится девятый вагон, чтобы побыстрее загрузить наш многочисленный скарб.
        За объявлением об опоздании нашего поезда почти сразу последовала информация о его прибытии на третий путь. Странно, что поезд с такой длительной стоянкой подали к разобранной платформе: над тоннелем с полуметровой глубиной плиты лежали через одну, чередуясь с колодцами таких же габаритов. Вот грузиться-то классно, если дверь вагона и участок с плитой окажутся не напротив друг друга, а тут еще практически весь вагон собрался на прогулку, да старушки с картошкой под ноги лезут, сбывая свой товар.
        Полки в вагонах, где места указывает проводник, как водится, достаются боковые. На освободившиеся места в купе в момент перемещаются с менее популярных боковушек – вот и результат.
        Проводник, молодой парниша с полным ртом золотых зубов, по внешности украинец, попался на редкость вредный. Проверив у нас билеты, он поинтересовался багажной квитанцией и заломил как за 50 кг лишнего груза, после 10 минут ругани спустил до 30 (это было, видимо, его последнее слово), указав вагон, где мы должны были оплатить все это хозяйство. От налички, предложенной Борисом, он отказался – принципиальный. Разборку с проводником продолжили у начальницы поезда, которой явно было не до мелочей. А когда она узнала, что билеты у нас имеются, вообще потеряла всякий интерес. Ругались мы с проводником теперь уже между собой и, сторговавшись на том, что ревизионная проверка разберется, разошлись с миром. Хоть и удалось отбить свое место под солнцем без дополнительных материальных затрат, но как-то было погано на душе после всего происшедшего. Пассажиры успокаивали нас тем, что мы не первые и не последние жертвы наездов этого проводника, готового драть деньги за любую авоську.
        Есть после ругани не хотелось, оставалось лечь спать на освободившейся полке купе. Вечер коротали за разговорами с соседями по купе, чередуя их с кратковременным 2-3 часовым сном. Поначалу под мирное сопение Бориса я развлекала женщину из Воркуты трепом о диетах и голоданиях, причем, судя по ее восторженным отзывам, она все это уже успела перепробовать, а для меня это все было на чисто теоретическом уровне и в очень общих чертах. Затем выспавшаяся бабушка с боковушки, уступавшая нам время от времени столик для принятия пищи, пересказала Борису и соседям-воркутянам свою нелегкую биографию. На этот раз удалось поспать мне. Настроение, испорченное проводником, так до выхода из вагона и не поднялось. Было полное ощущение, что мы "зайцы", которых в любой момент могут "подвинуть". Окончательно спать улеглись рано.

        Прибытие на нашу станцию ожидалось раннее – около четырех-пяти утра. Из-за боязни проспать приходилось время от времени бдить. Народ, казалось, до самого своего выхода всю ночь и утро копошился в разных концах вагона, укладывая купленные по пути лук, картошку – деликатесы для северян. В вагоне пахло петрушкой. Южные фрукты, давно уже упакованные в картонные коробки, занимали свои места на третьих полках. Шумная толпа интинцев покинула вагон около трех ночи, а наступившая тишина, непривычная для уха, спать уже больше не давала. 2/3 вагона были пустыми, остальные крепко спали. Стащили по-тихому емкие вещички с 3-х полок совместно с проснувшимся в начале четвертого Борисом, еще раз для верности сверили карту с последовательностью проезжаемых станций. Немного пораскинув мозгами, решили покинуть поезд на станции Уса — остановке, предшествующей нашей конечной по билету Абези. Отсюда расстояние до реки по карте показалось меньше вдвое. Заспанный проводник не воспротивился нашему желанию выйти раньше и выпустил, где просили.
        Станция казалась бы заброшенной, если бы не пара деревянных жилых домов, оптимистичная своей свежестью вывеска "Уса" на обшарпанном вокзале типовой постройки да группка молодежи из трех девчонок-подростков, появившихся похоже из только что прошедшего местного поезда из четырех вагонов.
        Багаж из трех мест решено было доставить до реки за несколько ходок, по очереди неся один из рюкзаков. Видневшийся вдалеке шикарный ж/д мост белого цвета обозначил реку уже со станции. Вопреки ожиданиям, охрана на мосту отсутствовала, и народ шастал по нему почем зря. Может, конечно, время было еще ранее. Тропа от железки, натоптанная рыбаками, вывела нас к реке.
        Разложив на каменном пляже содержимое своих рюкзаков, как-то сразу растерялась, что и куда укладывать. Но после завтрака сэкономленными в поезде продуктами упаковка пошла легче, и, поколдовав с часик над походным скарбом, все же собрались.
        Порыв Бориса разжечь костер остудили любопытные железнодорожные рабочие, шатающиеся к тому времени на мосту по производственной надобности. Перегнувшись через перила, они, после кратковременного исполнения служебных обязанностей, с интересом лицезрели на весь наш спектакль сборов – все какое-то разнообразие. И по этой причине кашкой решили побаловаться попозже.
        По другую сторону реки уже оживал поселок, моторки сновали без конца, создавая волну. По нашему берегу признак цивилизации – полуразрушенное здание вычурной постройки пятидесятых – сменился кустарником и огромными прибрежными пляжами, где по краю зелени паслось стадо коров. Откуда-то взялась морось. Облачность предрассветного утра сменилась на дождевые тучи.
        Крылатая живность атаковала нас почти сразу же после нашего появления на реке. Теперь она преследовала нас и по реке, несмотря на ветер и морось.
        Вскоре на противоположном берегу от поселка показалась и деревня – последняя на сегодня наша населенка. На карте она обозначена как Абезь. Моторки сновали туда-сюда, создавая волну, только успевай уворачиваться – совсем, как на оживленной трассе. Создавалось впечатление, что это основной транспорт местного населения. Иногда вносили разнообразие в движение "легковушек" катерки с баржами или моторками-прицепами. Вскоре береговой пейзаж сменил кустарник и редколесье по обоим берегам. 300-метровая ширина реки не позволяла наблюдать детали, а наше движение против течения большой скоростью не отличалось, выходит и разнообразия в береговых картинах ждать не приходилось, так как менялись они нечасто.
        По описанию, окончание здоровущего острова (~ 9 км) означало ближайшее местонахождение по противоположному берегу долгожданного устья Лемвы. Но конца этому острову, казалось, не было. За поворотом реки вроде бы заключительный мыс вдруг превращался в продолжение в виде песчаной косы. Однообразие окружающих пейзажей доводили почти до полной отключки. Ранний подъем, короткая ночь, каждый час меняющаяся погода, иногда балующая дождем, тоже сделали свое дело исправно. Но отмели, внезапно появляющиеся даже на приличном расстоянии от берега, приводили в чувство, осаживая резвость нашего резинового коня, и на некоторое время все окружающее начинало вызывать интерес.
        Давно прошли все рассчитанные по времени сроки, а острову не было конца, да и Лемва не спешила появляться. Показавшееся было справа русло оказалось Усой, образовавшей по своей прихоти такой вот остров. Разочаровавшаяся в успехе душа требовала разрядки, и перекур на берегу было решено совместить с легким перекусом сухим пайком. По счастью, достать необходимые продукты не составляло труда. Глядишь, стало повеселее. Ну, вот, наконец-то злополучный остров кончился, но устье Лемвы показалось не сразу. С большим трудом миновали несколько мощных усинских перекатов и, обогнув здоровущую песчаную отмель, вошли в устье Лемвы.
        Стоянка состоялась уже около семи вечера. Здоров же получился сегодня рабочий день (с четырех утра). В награду за наши труды тяжкие по линии нашего движения удалось наблюдать неотразимую картину – горы с заплатками снега на склонах.
        Отваривая поездную колбасу, писала попутно дневник. Нервы сдавали, и каждый шорох требовал объяснения его происхождения. Борис уже давно спал. В палатке общее состояние повышенной реакции на окружающее усиливалось отчасти из-за ограничения видимости. Все же тропа рядом со стоянкой, забытый трактор на берегу невдалеке, моторки, курсирующие туда-сюда – признаки населенки. При нынешней-то нищете и беспределе и туристы сгодятся с их барахлом и съестным запасом как источник дохода. Заставлял вздрагивать и всплеск рыбы, и близкий крик утки. Но, согревшись в спальнике, все же удалось уснуть.

        Утром вода в реке поднялась сантиметров на 30. Еще вчера отчалившая вдруг байда уже наводила на подобные подозрения. Сегодня они подтвердились.
        Пилежка по Лемве осложнялась, помимо встречного течения и перекатов, еще и порывистым ветром, сводившим наши даже максимальные усилия на нет. Берег двигался очень медленно, а любое ослабление усилий грозило минусовым результатом.
        А вот и огромный галечный пляж. Где-то за ним по описанию должна впасть Юньяга. Вскоре и с другого берега показался такой же. Небольшая уютная протока с травянисто-болотистыми берегами, как выяснилось в последствии, и оказалась той самой Юньягой, а если точнее, то одной из проток ее устья, перед входом в которую справа открылось море разливанное. А из-за таких солидных размеров Лемвы попробуй догадайся, что скрывается за необозримыми водными пространствами – залив, русло или приток. Вскоре Юньяга из симпатичной протоки, защищенной кстати от ветра кустарником, а иногда и лесом, превратилась в широченную реку, ветру здесь уже было где разгуляться. Песчаная коса, где хотели сделать перекус, оказалась болотиной с илистыми наносами. Тут-то и попробовали мы новый способ транспортировки байдарки – вести на веревочке и корректировать направление ее движения веслом. Байдарка бежала за нами как собачка, хотя шла и против ветра и против течения.
        Перекус все же сделали в березках на противоположном берегу. Соседнее болотце порадовало нас первыми в этом году грибками. Ягоды оказались в стадии вызревания, но попробовать удалось. Погода менялась на глазах – то дождь, то солнце. Ветер уже не баловал постоянными порывами, отчасти может из-за высоких берегов, а когда впала вторая протока, которую мы успели достичь засветло, о существовании ветра уже не вспоминалось, так как стоял полный штиль.
        Стоянка в высокой траве изобиловала вполне достаточным для дискомфорта количеством кровососущих насекомых. Вполне удовлетворительное количество дров позволило побаловаться блинчиками в дополнение к основному меню. Сгущенку решили зажать на экстремалку, а в расход пустить мед. Заметно потеплело. И то ли от жары разморило, то ли от излишков еды, но у Бориса все валилось из рук, колышки от палатки лезли ему под ноги, норовя уронить. А по мере поглощение доппайка глаз у него становилось все меньше, а движения все более вялые и замедленные. Ночь похоже опять предстояла светлая – что-то вроде наших сумерек. Комары в палатке обслуживали круглосуточно.

        Утренняя температура всего на один градус отставала от вечерней – +20°C. По здешней погоде, да при солнце и без ветра – зной да и только. Парило так, что думали – грозы не миновать. Тучи комарья и мошки не преминули воспользоваться таким положением дел. На ослабление их способностей не влияли даже скорость байдарки и максимальное удаление от берега. Перекус на каменистом берегу, почти без травы, лишь отчасти избавил нас от этой напасти. Но воздух как будто замер, как перед большим ненастьем, вся живность смолкла, а одуревшие кровососущие с истерическими воплями впивались во все без разбору.
        В настоящий момент для нас было главным подняться по Юньяге до Пальника, что было делом не одного дня, хотя и река была относительно спокойной и без крутых перекатов. Береговые пейзажи разнообразием не баловали. У воды каймой шел кустарник, повыше, иногда после полосы болотца или луговины, – редкий березняк с ельником, с просвечивающим за ним пустым пространством (тундрой?).
        Борис считал впадающие речки, сверял с картой. Ведь только проплыв определенное число притоков, можно было рассчитывать увидеть Пальник.
        Стоянка опять получилась на луговине в высокой траве. Здесь даже Борис, до последнего отказывающийся от аутана (мази от комаров и мошки), не только намазался, но и одел накомарник. Почти в сумерках заканчивали хозработы по лагерю. Пернатые, похоже, обосновались в палатке, заселяя сумки, пакеты, прятались в складках одежды. Кусали порой даже под спальником, хоть и в меньшей степени.

        Утром хлестал дождь. Виной этому, видимо, был полиэтиленовый пакет, повешенный сушиться на кусте (туристская народная примета). Воздух стал несколько прохладнее. Ветра особого не было. С неба то капало, то брызгало, но, несмотря на отсутствие солнца и ветра, успевало и подсушивать. Юньяга все такая же: дело к истоку, а становится все шире. Хотя подъем воды – и довольно значительный – наблюдался (зеленая трава и ветви кустарника под водой), но долгоиграющих отмелей хватало.
        Замаячивший было порог удалось форсировать с другой стороны острова по плесу. Надо сказать, что солидные быстрины уже попадались чаще, сводя на нет обычную греблю, здесь приходилось упираться. Иногда приходилось ловить себя на том, что берега вдруг переставали перемещаться относительно нашего судна, и лишь дополнительные усилия позволяли сдвинуться с мертвой точки, а для проводки глубоковато. У Бориса из-за напряга прошлых дней вскрылись старые раны – опухла мышца в запястье с соответствующими болевыми ощущениями. Не додумались ни до чего другого, как применить в качестве исцеляющего средства компресс из водки на больное место.
        Вечером объедались в очередной раз грибами. Хватило и пожарить, и отварить. Борис принес чуть-чуть морошки с ближайшего болотца. Ягоды еще в большей своей части не поспели – поздняя, видимо, была весна. До полноценного киселя к свежей ягоде решено было добавить изюма из н/з, который Борис, забыв о проведенной операции, принял в продукте за зеленую чернику. Ужин был шикарным, судя по общему состоянию Бориса после него. Было полное ощущение, что он принял.

        За ночь похолодало солидно, а дождь уже шел на полном серьезе. Из-за крупных капель вода в реке запузырилась. После длительного безветрия задул долгожданный, но совсем не теплый, ветер, который из-за общей сырости приятных ощущений не вызывал.
        Вскоре показался последний ориентир перед Пальником – шустрая речка, впадающая по правому берегу. Красивый высокий берег почти без деревьев, устланный мхом, был лишь небольшим разнообразием в монотонном пейзаже кругом одинаковой лесотундры.
        Погода испортилась совсем. Дождь и морось попеременно сменяли друг друга. К перекусу зубы выбивали чечетку. Между делом подкрепились, подсушились, отправились дальше.
        Стали появляться признаки цивилизации: перевернутая лодка на левом берегу, через километр костерок в кустах с двумя мужскими фигурами, поднявшимися посмотреть на шатающий по реке народ. За высоченными обрывами должна была показаться вездеходная дорога, которая не замедлила себя продемонстрировать уже на ближайшем каменистом пляже, след от которой уходил в воду. Через некоторое время на противоположном берегу – пара домиков с доносившимся от них лаем. С берега нас провожали мальчик младшего школьного возраста с ухоженным спаниелем, чуть далее по пути следования виднелось продолжение вездеходки.
        Вдали, через пару километров, рыбак ловил на "кораблик". Его лодка издали казалась катером то ли на фоне миниатюрной растительности, то ли из-за какого-либо своеобразного оптического эффекта (а полярный круг, однако, где-то здесь, совсем рядом). Река становилась все круче: вода неслась с бешеной силой, перекаты сменялись порожками. Острова, еще недавно бывшие частью берега, кое-где высились в русле. Борис беспокоился: время вышло, а Пальник все не показывался. Юньяга еще больше прибавила в ширину. Где-то тут должны пересечь полярный круг. Выходит, не зря все больше холодает – шутка, конечно.
        В районе восьми вечера достигли-таки цели наших многодневных стремлений – речки, по которой еще предстоит забраться против течения. Да, Юньяге далеко до Пальника даже со своей крутизной напоследок. Пальник – настоящая горная река.
        Дневку решено было сделать на высоком берегу в устье реки – предела наших мечтаний. Уютное рыбацкое обжитое место с костровищем и палаткой, представляющей собой березовый каркас, покрытый полиэтиленом. Видуха с высокого холма на обе речки была изумительная. Борис пошутил, что отсюда виден даже полярный круг.

        Утром Бориса с большим трудом удалось унять, так как проснувшись полшестого, он утверждал, что уже выспался. А это значит, вскоре быть завтраку. Прощай, мирный дневочный сон. Все же около девяти завтрака избежать не удалось. Какое уж тут спать.
        Села писать дневник – пошел дождь. Пришлось идти в лес, чтобы время зря не терять. Пол литрового пакета черники, два гриба и несколько съеденных по пути ягод морошки – вот и весь урожай этих мест.
        Погода благоволила, чередуя грибной дождик с нежарким солнышком. Холодом уже не веяло, как накануне. Короче, решено было устроить общую помойку, а мне удалось еще и постирать. Оставшееся до ужина время целиком ушло на ликвидацию долгов по написанию дневника.
        К вечеру заметно похолодало. Похоже, прояснило неспроста, видимо быть заморозку.
        На лице у Бориса появилась блаженная улыбка при упоминании о десерте из сгущенки и ягод на ужин в придачу к блинам. Да, вчера в процессе ревизии обнаружили излишки риса и особенно гречи – целую норму сэкономили! Есть не хотелось, и ужин взялись готовить по инерции – вроде как бы положено ему быть.
        Из-за обилия приготовляемых блюд ужинать пришлось уже по темноте. Надо же, у Бориса уперлись блины со сгущенкой, а от десерта он пытался вообще отказаться. Заелся! Кисель в его кружке так и простоял весь вечер в сторонке, забытый хозяином.
        С заходом солнца температура все больше понижалась. Воздух уже попахивал морозцем. Последняя различимая в сумерках отметка была +3°C. Опустилась ли стрелка до минуса – не ясно, но дубак был знатный.

        С утра пришлось забыть о ночном заморозке. Солнце прогрело воздух к нашему подъему до 12-13 градусов. Дневка окончена, и красивое место нам предстояло оставить, чтобы начать штурмовать Пальник-Ю. Шуструю горную речку, радовавшую на дневке взор и слух, предстояло пройти против течения. Решено было, что Борис поведет байдарку по воде – болотники как нельзя оказались тут кстати, а мне придется идти по берегу.
        Преодолевать упругие береговые кусты оказалось занятием неблагодарным, и я решила срезать по болоту и луговине и чуть не заблудилась. Просвет, принятый мною за русло реки, оказался болотом. Правда, позднее удалось убедиться, что река здесь все же протекает, предварительно сделав несколько петель со стороны противоположного берега.
        Надо сказать, что, не пройдя и получаса по реке, удалось посозерцать великолепную панораму гор. Вот они! И совсем близко. Все же облачность и какое-никакое удаление преподнесли сию картину в сине-голубых оттенках с белыми пятнышками снега. Но все же идти столько времени к горам и увидеть враз так рядом!
        Лес вдоль реки кончился как-то внезапно. Далее шло пологими холмами зеленовато-желтое открытое пространство. Тундра. Столько дней мы мечтали ее увидеть. Тундра на фоне гор Полярного Урала – это зрелище стоило тех усилий, которые были затрачены за неделю на штурм четырех рек против течения. Стоянку делать решили непременно в тундре, хотя много было уютных мест в прибрежном ивняке. Рядом с биваком на крутом бережку примостилась миниатюрная березовая рощица, и сколько глаз видит – ни одного деревца. Мягкая перина из мха и карликовой березки пружинила на каждом шагу. Маленький голубичник, маленький морошечник, но ягоды вполне полноценные по размерам.
        На одном из перегонов, пока ждала Бориса с байдаркой, шедшего по реке, обратила внимание на крупные красные ягоды на болоте, даже набрала пару горстей в пакетик. Клюква. Здесь в тундре, наверно, рано поспела. Но червь сомнений вынудил попробовать. Безвкусная. Какая ж это клюква. В момент высыпала все ягоды. Уж клюкву-то я знаю, та по вкусу – кислая. Рассказала Борису, волнуясь за последствия съеденного. Тот успокоил – пронесет. И уже тут у места стоянки, поедая морошку, сообразила, что та безвкусная ягода была толокнянкой, а, следовательно, и о последствиях можно и не беспокоиться.
        К ночи начался дубачок. Борис говорит, что влажный тент покрылся кристалликами льда. Едва снятая с костра пища остывала почти сразу же.
        На месте костровища прогорела ямка глубиной около 10 см. Вот какой слой сплошной пружинящей растительности покрывал все это большое пространство. Солнце село по нашему времени уже около 10 вечера. В небе зажглись несколько только самых ярких звезд, так как состояние сумерек с довольно светлым небом продолжалось достаточно долго – остатки от недавно окончившегося полярного дня.
        Жутковато было засыпать в такой непривычной обстановке, смущал шелест тента под небольшими порывами ветра да потрескивание ледяной корочки на его поверхности.

        Разбудил утренний зной (до +17°C) и вопль Бориса: "Посмотри, какие классные горы". При минимальной облачности горы действительно смотрелись великолепно. Солнце палило так, словно мы не в тундре, а на черноморском побережье, лишь прохладный ветерок не давал застаиваться зною и создавал общее ощущение комфорта при жарящем солнце. Выглянув из палатки, я увидела довольное лицо Бориса, уплетающего недоеденные вчера порции гречки и жареных грибов.
        За приготовлением завтрака, сушкой сапог и других вещей на солнце выход затянулся. Уже почти перед самым выходом Борис взялся переклеивать заплату на вчера прожженном и наскоро залепленном скотчем и детской клеенкой с клеем сапоге, а я вспомнила про лужу сгущенки на днище палатки, взялась срочно приводить в порядок подпорченные сладким продуктом вещи, находящиеся в совместном со сгущенкой пакете. А Борис, сделав свои немногочисленные дела быстрее, стал, как обычно, поторапливать, и, скидав на скорую руку все в байду, я отправилась пешком по тундре, а Борис продолжил волок по Пальнику против течения.
        Идти по мху, поедая ягоды, а иногда и собирая в пакетик, было настоящим удовольствием. Река с крутого берега просматривалась, и Борис был в зоне видимости. Но вскоре река стала отступать от крутого берега в свои какие-то намывные берега и с бугра стала теряться, а порой и русло уходило куда-то в сторону по противоположному от меня берегу. Первая попытка прорваться к реке через сплошной кустарник окончилась неудачей. Маленькие, на первый взгляд, кустики ивняка оказались настоящими северными джунглями. Здесь подобная растительность облюбовывала любую лощинку и вырастала такого размера, чтобы не дай бог ни высунуться, ни возвыситься над этой безлесой поверхностью – в момент снесут суровые полярные ветра. Пытаясь как-то расти и развиваться в таких условиях, кусты становились плотными, скрюченными, витыми. Попробуй, сломай такой куст! Едва ступив во власть ивняка, я оказалась среди метровых кочек с ямками, иногда наполненными водой, причем не было никакой гарантии, что в такой ямке в воде не скроет твой сапог, а перед лицом оказалась масса скрюченных ветвей, разрастающихся вширь на предоставленном им пространстве под защитой от ветров берегами канавки. Со стороны растущий вровень с общей поверхностью кустарник, скрывающий неровности рельефа, создавал полную иллюзию ровного пространства и плавно переходящих друг в друга холмов. На вид безобидные заросли из миниатюрных на вид кустиков сомкнулись у меня над головой, заслонив небо. Померив глубину нескольких канавок с водой, одновременно сделав попытку продраться сквозь ветви, решила оставить это неблагодарное занятие и вернуться обратно на холм. Прикинув, откуда начинается отклонение русла реки в сторону противоположного берега и минимальную ширину ивняка, ломанулась вперед. После кустов пришлось форсировать старицу. Борис скорее всего ушел вперед, слишком долго я ковырялась, пробираясь сквозь кустарник. По пути попалась протока. Ну, ничего. Дно местами было выложено камнями, да и узких мест хватало. Когда попала на намывной заросший кустарником пляж, было ощущение, что нахожусь в ухоженном парке. Ровная площадка, поросшая мхом и небольших размеров травкой, кусты ивы и можжевельника расположены чуть ли не в шахматном порядке на расстоянии, достаточном для того, чтобы перемещаться, не задевая их (какие уж тут непролазные дебри!). И сами-то кусты выглядели так, будто их кто специально подрезал. Гуляешь себе, любуешься, разве что дорожки, посыпанные песком, отсутствуют. Лишь только этот кусочек рая кончился, как по коренному берегу опять начался непролазный ивняк. На одном из поворотов с такими вот прибрежными ивовыми джунглями и удалось запеленговать Бориса в зоне видимости, поднимающегося по плесу на байдарке. А ведь последний раз его видела еще с тундровых холмов спустя полчаса сразу после отхода со стоянки.
        Время пахло перекусом. И Борис предложил переправить меня на противоположный более цивильный берег. Для этого мне предстояло, продравшись через кусты, прыгнуть в судно с метрового обрыва, поросшего до воды травой, которая-то и затрудняла определить рельеф берега при спуске к воде для посадки в байдарку, борющуюся, кстати, в этом месте с течением. В конце концов, нащупав у воды временную кочку, мне удалось сесть в байду.
        На перекусе, разведя костер, Борис ушел на разведку. На этом нашем берегу где-то должна была проходить вездеходная дорога. Помимо осуществления обычных подготовительных перекусных мероприятий удалось выхватить из реки уносимую течением перфокарту с ценнейшей информацией, попавшей в воду по милости случайного порыва ветра. После перекуса было решено меня так и оставить на этом берегу. В принципе, мне было все равно. Река к тундровым холмам здесь подходила ближе, препятствий в виде русел притоков и дебрей ивняка не назревало при беглом осмотре местности, что вполне устраивало.
        По мере моего перемещения река приближалась вплотную к высоченным берегам со скальными выходами. С высоты были видны пласты не растаявшего снега на противоположном берегу под обрывом, а где-то внизу река струилась змейкой. Вездеходная дорога какое-то время шла параллельно реке и после одного из таких холмов отходила в сторону. Вот тут-то я и решила дождаться Бориса. Ему снизу вообще этой вездеходной дороги не видать.
        Так как с этого места, где дорога уходила в сторону от реки, рациональнее было сделать волок, чем тащиться по значительно обмелевшей реке, то на склоне этого холма встали на стоянку. Разведка показала, что сворачивать на ответвление вездеходной дороги вправо не целесообразно, так как след ее практически терялся в болоте с осокой и огромными водными окнами – по такой-то местности и без груза перемещаться рискованно. К тому же еле видный след проходил как раз между двух то ли ручьев, то ли проток, которые переходить – дело достаточно проблемное.
        Когда вернулись с разведки, солнце уже готовилось вот-вот скрыться за бугром, а забот по лагерю, которые требовали света, еще хватало. С гор собиралась облачность, а луна, продемонстрировав часть бока своего яйцеобразного тела, больше не показывалась из-за туч. Оглядев со склона все окружающее великолепие, Борис воскликнул: "Вот где я должен был отмечать свой день рождения. Эх, начальник – собака".
        Уже в сумерках был съеден праздничный торт и произнесены скромные заздравные речи. Заметно холодало. Пора было в палатку – согревать спальник.

        Сегодня предстояло прощание с Пальник-Ю. День посвящался волоку. Упаковывали рюкзаки, шнуровали байдарку с тайной надеждой на вездеход или, по крайней мере, на легкое преодоление пешеходной части маршрута. Принесенный ветром шум вездехода поначалу обнадежил, но показавшаяся из-за бугра полярная машина, в подобие кузова которой находились трое человек и фляга, следовала в противоположную от направления нашего маршрута сторону, и Борису удалось только уточнить, как добраться до Паги. Предстояло, однако, донести до места сплава вдвоем три места, и достаточно тяжелых – байду и два рюкзака. Хорошо, что идти по дороге, а не по азимуту. Твердь из камня и песка сменялась пружинящей мшистой поверхностью с морем морошки и переходила в болотную чачу вблизи ручьев, где любой слишком уверенный шаг мог наказать его обладателя. На небе солнце больше не светило. Моросящий дождь переходил в проливной, ветер начал задувать довольно сильными порывами. А как парусит, оказывается, рюкзак! Так и несли: байдарка была привилегией Бориса, один рюкзак – на моей совести, второй (третье место) несли по очереди, то и дело возвращаясь по очереди за оставленными вещами, а за время порожней ходки отдыхали от тяжелого груза.
        У одной из сопок перекусили сухим пайком, запили холодным чаем. Дождь окончательно измочил не защищенную на этот раз рюкзаком спину, порывистый ветер продувал насквозь, а неустойчивая почва под ногами, меняющая конфигурацию от каждого шага, то и дело роняла приставленные друг к другу рюкзаки.
        Сколько осталось идти – неизвестно. Вдали виднелся только ряд холмов. И где-то там, за синеющими возвышенностями, и протекала наша заветная цель – река Пага. А кругом была только лысая тундра. Отдельно стоящие деревца кое-где попадались, но оставались такой редкостью. И опять – твердая каменная дорога, затем мягкая мшистая, иногда выжимающая чавкающую под ногами воду, а следом и предручьевая болотина, где приходилось проходить по миллиметру в минуту, чтобы не провалиться в скрытую водой и черной чачей какую-нибудь яму.
        Почти на пределе возможного достигли какого-то солидного водного пространства. Это оказалось всего лишь протокой, втекающей в озеро Пагото, из которого по ручью можно было попасть в реку Пагу.
        Встать решили на сухом бугре рядом с протокой. Последний на сегодня ливень измочил окончательно почти просохшую на ветру и от тепла собственного тела одежду. Костер по сырости из ивняка, ютящегося в складках местности, разводить было нецелесообразно. А солнце тем временем уже успело скрыться за бугром, стало заметно холодать. Пожевали консервов, запили холодным чаем, слитым предусмотрительно в бутылки на прошлых стоянках. Завтра для восстановления потерянных сил было решено объявить дневку. Кругом была настоящая тундра, а след от вездеходной дороги виднелся где-то там на самом дальнем из доступных взору холме.

        Утром проснулась от чавканья. Это Борис решил, что по сырости и дождю костер разводить бесполезно, а поскольку положено было быть завтраку – доедал свою заначку из сэкономленного печенья, сухарей и конфет. Видимо, опустошив свой заначный пакетик, стал приставать открыть банку с вареной сгущенкой, выставленной вчера на случай экстремалки. Она уже успела ему намозолить глаза и выработать положенное количество слюны и желудочного сока. Мне очень хотелось спать и сопротивляться больше не было сил. После совместного опустошения ложками без участия хлеба вскрытой банки у Бориса упал взгляд еще на один деликатес – печеночный паштет, но, получив отказ, он залез в спальник и довольно быстро отключился.
        Обед, несмотря ни на что, решено было сделать горячим. Солнце уже начинало нас баловать своим появлением, и даже удавалось подсушить вещи, хотя тучки, пролетавшие мимо, проливались иногда кратковременным дождичком. Послеобеденный сон Бориса удалось прервать, соблазнив открывшимися на солнце красивейшими горными пейзажами, он взял камеру, фотоаппарат и ушел в тундру. Мои попытки пособирать морошку и голубику оказались удачными лишь применительно к морошке. Голубика росла там, где посуше, а таких мест были единицы, да и выковыривать ее приходилось из мха как полезное ископаемое – мелки полярные кустики. Освещение заходящим солнцем, готовящимся вот-вот скрыться за горой, вскоре и вовсе затруднило обнаружение синих ягод.
        Вечерний холод разогнал кровососущих. Борис вернулся, уверил, что все увиденное им заснято, и можно будет по прибытии посмотреть. Он пошастал по белевшему на противоположном берегу протоки льду, полазил по сопкам, наблюдая с высоты более полный обзор гор. Наш лагерь стоял не на самой высокой точке, и видимость была ограниченной.
        Ночь была беспокойной из-за появившегося вдруг обилия кровососущих. Их не смущала темнота. В палатке было тепло. Причем уничтожение их не уменьшало количество. Через определенные промежутки времени нарождалась новая партия, и гудение на разные голоса и укусы не прекращались всю ночь.

        Как-то оно непривычно и страшновато было сидеть в байде на воде после стольких дней пешеходки. Миновать мелкую местами протоку не составляло усилий, а по озеру байда перла как крейсер, ведь кроме как против течения почти неделю мы по-другому еще не ходили. Погода была пасмурная, и горы заволокло облачностью, и лишь на Паге открылся прощальный пейзаж гор. Легко скользя по глади озера, представляли, как бы мы тащились пешком с грузом по вездеходной дороге до реки. "Лысую" тундру сменила редколесная березовая роща, далее за прибрежным ивняком скрывалось снова необъятное безлесое пространство.
        Протока из озера привела нас к долгожданной реке. Изумила прозрачность воды Паги. На солидной глубине виднелся каждый камешек. Горная река, однако: быстрое течение, каменистые отмели, вывороченные местами кусты, шумные перекаты, резкие повороты русла. На одном из таких перекатов с каменными отмелями и вывороченными кустами байда чуть было не показала киль, но слаженные действия экипажа удержали судно в исходной позиции. Последствия этого приключения – покалеченное весло и дополнительная вода в байдарке, нахлеставшая через борт.
        Речка шумно разливалась на несколько рукавов на каменных отмелях. В перекатах торчали камешки, сесть на которые не составляло проблемы, да и на плесах мы проходили на пределе возможного – совсем обмелела. Коренные берега сменяли ивняк на намывных каменных пляжах и радовали глаз скальными выступами. Лесотундра на таких берегах напоминала фруктовый сад: казалось, что небольшие деревья со своеобразными кронами отстояли друг от друга на одинаковом расстоянии, вроде как и рядами посажены. Появившаяся ель издалека создавала ощущение стены таежного леса.
        Остатки чумов и настоящие полярные сани из сучковатых витых ветвей ивняка на плато с видом на горы (может, последний взгляд) сыграли немалую роль в выборе стоянки. Погода ничего криминального не предвещала. Была тихая пасмурность с кучей мошки и комарья, лишь на западе чернела туча. Костер на этом стойбище оленеводов почему-то долго не разжигался, несмотря на сухие дрова. Борис пошутил: "Шаман огонь здесь что ли разжигает". Но вскоре начавшийся ураганный ветер с дождем чуть было не поставил под угрозу всю процедуру ужина. Палатка надувалась как шарик, дождь хлестал, тент рвало. Колышки из мшисто-каменной поверхности то и дело вырывало, а густая у самой земли растительность и карликовая березка затрудняли их поиск, особенно в сумерках. Небольшая дырка на тенте увеличилась и вверх и вниз, превратив единое полотнище в два самостоятельных куска ткани. В палатке образовались лужи. Стихия пробушевала всю ночь.
        Засыпали под своеобразные завывания ветра, очень похожие на национальную музыку северных народов, между рвавшими палатку порывами.

        Утром погода не улучшилась. Ветер бушевал, дождь время от времени накрапывал. Завтрак в таких условиях удалось приготовить лишь к обеду. Порывы ветра продолжали свое черное дело по отношению к тенту, увеличивая размеры порванного, в моменты затишья доносился шум перекатов Паги. Гор на горизонте – как не бывало.
        После обеда все же наступило кратковременное затишье, и даже пыталось показаться солнце. Ветер в какие-то моменты утихал. Провели ревизию в палатке. Сырые спальники, коврики выволокли наружу и развесили на остовах чумов. На днище палатки обнаружилась сплошная огромная лужа. Варежка от топора, случайно оказавшаяся под ковриком, представляла собой жалкое зрелище, впитав в себя максимальное количество воды.
        В виду улучшения погоды решено было заняться заготовками на находящемся неподалеку от нашего плато ягоднике голубики. Я варила варенье из ягод, собранных еще на дневке после волока. А Борис взял кружку и нехотя, без энтузиазма, ушел на сборы – заняться-то все равно больше нечем. Но затишье продержалось недолго. Сначала посыпала морось, а к вечеру опять разыгралась штормяга. Ветер на открытом пространстве изгилялся, как мог: ухал, охал, завывал, гудел, напоминая то смесь шума переката, деревьев и даже двигателя машины, а то и северные мелодии. Вот, оказывается, на чем основывается музыкальное творчество северных народностей. Иногда, казалось, что кто-то вздыхает за палаткой, шастая по низине (палатка стояла на краю плато). А вдруг это какое-то священное место местных народов, а может вообще это их своеобразное кладбище. То, что стояли на этом месте и не раз, было заметно по остаткам одежды, пустым консервным банкам, отдельным частям брошенного туристского снаряжения. Одно можно сказать, погода до этого нам свои зубки так не показывала. Такие звуки ветра в виде национальных мелодий тоже, кстати, удалось услышать впервые. Судя по комяцкому реквизиту (древесина на санях и чумах была сухой не один день – дождя давно не было), погода начала портиться лишь с нашим приходом сюда.

        Дождь, начавшийся с вечера, продолжал хлестать. По такой погоде мы еще не собирались. Ветер задувал со страшной силой. Завтрак удалось приготовить, лишь затратив массу усилий и вагон времени. Пламя костра, раздуваемое в разные стороны, не успевало согревать котелки, а холодный воздух уже умудрялся остудить едва нагревшийся продукт. Вещи, загруженные в байду к тому времени, как вышли, были все сырые – ветер и дождь опять же постарались.
        Воды в реке прибавило, и маячивший впереди перекат уже не казался таким мелким. Река несла свои воды, подмывая на глазах берега и распадаясь на множество проток. Дождь поливал время от времени, а ветер вообще не прекращался.
        Отогрелись, подсушились на перекусе – и вперед. Дождь отдохнул вместе с нами, дождался нашего выхода и продолжил свое грязное дело с новой силой. Вода поднималась на глазах, и байда за перекус чуть было нас не покинула, хотя кормой стояла на берегу – хорошо, что привязали. Вылив на нас должное количество осадков, погода позволила полюбоваться на клочок голубого неба с веером солнечных лучей по краю чернущей тучи. Освещение при этом становилось каким-то неестественным, загадочным.
        Борис бредил Кокпелой – единственным ориентиром для определения нашего нахождения, и поэтому идти пришлось до упора. К вечеру начался колотун, а одежда приняла свое обычное состояние, какое имела до сушки. Дождь то усиливался, то нисходил до мороси. Места стоянки Бориса все не устраивали, хоть и выходы были нормальные – болотина. На одном облюбованном было бережку обнаружили медвежьи следы, шедшие четкими отпечатками по песку, – сплавились подальше. Примостились на небольшой площадке у края леса, расположенной на сползающей по весне луговине. Сыро, мерзко, дождь. Ужин варили уже по темноте. Руки уже не чувствовали – сухие ли коврики после просушки над костром, и качество проделанной работы в темноте определяли по признаку "блестит (от влаги) – не блестит". За что ни возьмешься, все было влажное, и подобное состояние становилось нормальным.

        Утром обычная картина – морось, переходящая в дождь. Наш выход со стоянки ознаменовался ливнем. Борис сетовал, что припозднились с выходом, хоть и не подсушили последствий ни вчерашней, ни утренней сырости. И сквозь стену этого проливного дождя минут через 15 после нашего отхода на другом берегу появилось довольно крупное животное, судя по движениям и очертаниям – медведь. Вода сама тащила к нему все ближе. Жутковато даже. А вдруг он в речку за нами кинется. Подплыли почти вплотную – он занимался своими медвежьими делами, не обращая на нас ни малейшего внимания. Когда поравнялись, его, видимо, привлек всплеск весел, и, обернувшись, он кинулся в лес. Борис, видя, что угрозы нет, шумнул во след, хотя надобности в этом не было – наверное, на всякий случай, чтобы зверь не успел опомниться. Больше особых впечатлений в течение дня не было. Речка то бороздила по тундре, то заходила в леса, которые и росли-то лишь по краю обширных болот, иногда коренные берега скрывались от взора за ивняковыми зарослями на намывных каменистых пляжах. Промокнув окончательно, остановились у первых попавшихся на берегу елок – надо сказать, в этих местах это еще редкое в некоторой степени дерево, кругом – больше береза.
        Солнце в этот день так и не порадовало нас своим появлением, но и особого дождя не было, в смысле ливня, хотя дубак был отменный. Случайно обнаруженная на берегу ржавая фляга означала для нас первый за много дней признак цивилизации. Вскоре впала и долгожданная Кокпела, и Борис повеселел, заговорил о дневке.
        Прикидывали, как быть с заготовками в случае неудачной стоянки. Предполагали даже сплав до ягодных мест с временными стоянками в течение дня. Но высоченные берега со сползающими земляными пластами привлекли нас морошечником, решив нашу проблему, тем более чуть пониже оказалось обжитое место стоянки с поваленной сушиной и костровищем. Выгрузка на каменный пляж не составила труда, но далее пришлось потрудиться, поднимая вещи на полутораметровую высоту крутого берега по, правда, уже натоптанным ступеням. Зато о подъеме воды можно не беспокоиться – не достанет. Подмыть такой берег тоже слабо, благодаря значительному по размеру каменистому пляжу.
        Лагерь ставили в уже надвигающихся сумерках. Рановато стало темнеть. Сушка ковриков в отсутствие дневного света качеством не отличалась. А-а, все равно днище палатки сырое, спальник местами влажный, а местами – хоть выжимай. Состояние общей влажности и температура +7°C заставили долго прогревать спальник своим дыханием перед тем, как уснуть.

        День выдался пасмурным, но практически без дождя, если не считать мелкого кратковременного к вечеру. Казалось, что природа кидала кости и в случае проигрыша разряжалась осадками, и, таким образом, при полном поражении – на весь день, а частичном – до обеда или после, по выбору. Сегодня ей, видимо, повезло, хоть и не в полной мере. Позавтракав, снарядились за ягодами. На болоте попадалась морошка, спелая наполовину, и черника, мелкая и практически неспелая в тех местах, где ее было особенно много. Только соберешься брать чернику, а присмотришься – и брать-то нечего. Полузрелой морошки набрать все же удалось. Борис почти выполнил свой план – 6 кружек, у меня же из-за дерганий с черникой потерялось время, и мой литровый пакетик из-под молока до краев так и не наполнился. После обеда все же удалось добрать норму, пока Борис варил свое варенье. Мне пришлось оприходовать свою ягоду уже в сумерках, а разливать в тару уже по полной темноте.
        Надо сказать, что ближе к вечеру за 5 дней "дикой" жизни, хоть и мельком, но увидели двух людей. Они пронеслись мимо нас на моторке, видимо, к избе у устья Кокпелы. Обратно моторка транспортировала одного, по одежде похожего на местного: отвез рыбачка. Странно, что погода весь день продержалась без ветра.
        Провели ревизию оставшихся продуктов. Борис, ответственный за хлеб и чай, первого сэкономил почти буханку, а второго заварили с утра остатки. Повезло, что на болоте нашли чагу – что ж, будем пить "травку". Сухарей образовались излишки, так как за неделю доесть оказалось слабо. Лук, шедший в начале похода со страшной силой с грибами, явно доэкономили. Норму тушенки на раз решено было увеличить с 1/3 до 1/2, а печенья, видимо, придется выдавать чуть ли не по 2-4 запланированных порции на один прием пищи. Недосмотр при дележке продуктов между группами вышел – лишку прихватили. Все делалось впопыхах, вот и результат. Очень уж хотелось транспортировать на обратный поезд помимо байдарки всего один рюкзак, а не два. Но и тот, если и получится единственным, то по весу явно не будет уступать допоходному из-за варенья.

        Когда встали, было пасмурно, морось. Грузились под мелким дождичком. При температуре в 6 градусов еще и задувал холодный ветер. Борис сказал, что видел пропархивающий снег. Может, показалось? Руки, однако, дубели во влажных рукавицах, которые, не успев просохнуть до конца, еще больше промокли от дождя. В байде вода уже плескалась на солидном уровне, но заниматься уменьшением ее количества при помощи кружки было противно, так как помороженные руки болели от малейшего напряжения. При вычерпывании варежки намокали значительно быстрее от соприкосновения с мокрой кружкой и иногда случайно с водой, а без фартука, который приходилось откидывать для успешного проведения процесса, дубели от ветра вымоченные дождем колени. Пришлось прекратить это занятие и любоваться меняющимися изредка пейзажами: равнинные картины сменялись крутущими берегами. Ждали Тарьяху – очередной ориентир, но попадались все ручьи, старицы да протоки, огибающие острова. Уровень воды, поднявшийся было на дневке, хоть и упал почти до обычного, но тащило с хорошей скоростью: берега хоть и не мелькали, но пейзажи менялись достаточно быстро, если учесть к тому же еще и значительную ширину русла. Моросящий дождь усиливался и грозил перейти в ливень. Не знаю, что натолкнуло Бориса на мысль переждать дождь: то ли такая вот ежедневная ледяная баня, то ли быстрая скорость передвижения, видимо, по расчетам мы хоть как укладывались.
        Так мы, расположившись под защитой шикарной елки, оказались одновременно в наполовину оборудованном рыбацком лагере, кстати, с воды незаметном.
        Дождь то прекращался, то вновь проливался кратковременными ливнями. Наше пребывание под сенью лесной красавицы становилось затяжным – не мешало бы погреться. А дело между тем медленно шло к перекусу.
        Поскольку разводить костер в такой сырости – дело хлопотное, решено было совместить приятное с полезным. Дубак, действительно, был отменный, а ноги, согреваемые различными способами, все равно ничего не чувствовали.
        Во время одного из кратковременных ливней был замечен снег. Он летел крупными хлопьями на фоне сплошной стены дождя. То и дело жужжали моторки. Пагу эти суда не очень-то баловали, и Борис решил сходить на разведку. Оказалось, что мы стоим у самой Лемвы. И для нас главной в подобных условиях становилась задача – не дойти теперь уже до недалекой населенки, до Епы. И вплыв в размеренную и спокойную Лемву, около пяти начали присматривать стоянку (обычное наше время поиска стоянки – 6-7 часов). Здесь помимо болотины и высоченных обрывистых берегов появилась другая головная боль – покосы и пастбища. Все-таки удалось пристроиться на высоком берегу в лесочке недалеко от стожка. Сухой полянку, поросшую хвощом, не назовешь, но разлапистая елка, стоящая на берегу, могущая спасти от надоевшего за последнее время природного явления вещи и нас, стала одним из решающих факторов нашей остановки именно в этом месте. Конечно, было сыро, мерзко. Костерок уже горел, палатка стояла. Борис порывался писать дневник и подбивал меня на это грязное дело. Но сырущие коврики, ждущие просушки, так и валялись под елкой, вместо того, чтобы быть в надлежащем состоянии в палатке. К тому же при такой пасмурной погоде темнело отнюдь не медленно. Мало-помалу Бориса пришлось привлечь на общественные работы. Еще ведь и ужин готовить надо. Ругаясь, он все же начал принимать участие в общем бивачном процессе. Ведь будет же масса времени в поездах и на вокзале для того, чтобы пописать дневник. С такими доводами он согласился, и на этот раз лагерь удалось обустроить засветло.
        По случаю окончания походной пачки чая, воспользовались изобилием здесь березового паразита – гриба чага, и заготовили его впрок, прикинув количество заварок. На другую травку Борис не соглашался, видимо, этот напиток больше внушал доверия: цветом похожий на чай, да и проверенный уже не однажды.

        Сегодня дети по всей стране должны идти в школу. И погода вроде как порадовалась за них – к середине дня показалось солнце и даже пригрело, хотя с утра и дождичком помочить успело. По левому берегу виднелись последствия каких-то разработок, даже громкоговоритель на сосне сохранился, но невооруженным взглядом было видно, что все успело порасти березками и молодыми елками, осталась только наезженная дорога, поддерживаемая от зарастания местными благодаря походам по грибы и ягоды. Пришлось полицезреть на это безобразие и поближе – из-под елки, где укрывались от очередного достаточно сильного дождичка.
        Епа стояла на высоком берегу, а зачастившие моторки выдавали ее местоположение раньше, чем мы ее увидели. Деревня оказалась крупной. Первыми показались на берегу два здания фермы, заслонив собой жилые дома. Зелень, кроме травы и мха, на территории деревни напрочь отсутствовала. Привычные для наших мест сады, огороды – здесь не по погодным условиям. Живут тут за счет природы: лесных даров, сена. Приглядевшись, можно было заметить людей, вывозящих мешками зеленую траву с противоположного берега. Видимо, не надеясь на погоду, народ, воспользовавшись солнечным деньком, перевозит траву поближе к дому, чтобы высушить в более приемлемых для этого условиях. Лето здесь короткое, река вскрывается в лучшем случае в июне, а к концу августа появляется угроза первых заморозков.
        Холм, на котором расположена деревня, – практически самая высокая точка в округе. Его мягкая почва заметно подмывается водой, с реки было видно, что проселочная дорога, делающая петлю по краю берега, уже лишилась своей прибрежной части. Каскадерка корова умудряется пастись прямо на осыпях обрыва, то и дело карабкаясь вверх по сползающим пластам земли, а глянешь вниз: высота для падения – не позавидуешь. Местные женщины здесь одеваются как в старину: длинная до земли юбка и шаль как основной головной убор.
        Вокруг деревни, сколько глаз видит, находится низина, поросшая лесом, которая, по всей видимости, по весне затапливается водой, и холм, на котором стоит деревня, со стороны наверняка смотрится как остров. По карте ближайшая населенка находится в сорока километрах от Епы. И сопоставив все это, как-то жутковато становится. А сообщение-то только вездеходом и моторкой. Электричество похоже вырабатывается тут же, так как провода дальше крайнего сарайчика не идут. Глушь, да и только.
        Солнце, если не грело, то хоть оживляло пейзаж по берегам. Лемва и на обратном пути нас порадовала – солнечная река.
        Для перекуса присмотрели остров с высоким крутым берегом. Лемва здесь резвилась вовсю, разбиваясь на протоки и образуя островки, острова, огромные песчаные косы и мелководные перекаты. Чтобы попасть на этот остров – чуть ли не единственный берег поблизости с еловой и березовой растительностью – необходимо было обогнуть огромную косу, траверсируя по течению. А по пути попадались берега либо с луговинами, либо с местами сильно поврежденными льдом ивовыми зарослями. Живучий кустарник, вывернутый с корнем, кое-где умудрился прорасти и зазеленеть порослью на чуть живых стволах и со стороны напоминал новорожденный виноградник. Лес то отступал под натиском ивняка, то исчезал из вида вообще. Несмотря на цивильность нашего перекусного места, сушняка почти не было, и костер горел вяло, хотя сырости против обычного не было. Солнце продолжало нас радовать, но черная туча поблизости угрожающе чернела где-то в стороне. Перекус затянулся, так как вода все не могла вскипеть. Но, наконец-то, отобедав и отчерпав накопившуюся в байде воду, двинулись вперед.
        Вода тащила хорошо, и тут-то и удалось увидеть ферму в устье Юньяги, о которой так много было сказано в описании, и которую так и не смогли рассмотреть по пути из Лемвы в Юньягу. Это сюда, оказывается, 2 раза в день заворачивает баржа. На противоположном берегу от фермы весь пляж был истоптан крупным рогатым скотом, а с ним и вся прибрежная полоса. По этой причине наши попытки встать в елочках окончились неудачей, так как лес был изрыт множеством копыт, от травы не осталось и следа, вокруг были грязевые рытвины, заполненные кое-где водой. Оглядев уже знакомые заболоченные и сенокосные берега, решили встать на старом проверенном месте недалеко от устья Лемвы. Здесь все осталось, как было: костровище, недожженные дрова лежали на том же месте, где их оставили две с лишним недели назад, площадки примятой травы от палатки и байдарки сохранили свою конфигурацию. Вот только уровень воды в реке на этот раз был значительно выше, хоть и падал на глазах.
        Оглянувшись, увидели великолепную картину гор с белыми вершинами, гораздо более полную и объемную, чем при подъеме по Лемве 2 недели назад. Борис отказывался верить: "Это облака". Если предполагать, что это горы, то там выпал снег, видимо, как раз за то время, когда была непогода на Паге.
        Отсутствие привычной влажности и сильного, пронизывающего ветра создавало ощущение наступающего потепления. По реке туда-сюда сновали моторки. Катерок с баржей на этот раз свернул со своего обычного курса к берегу по своим проблемам и пристал где-то рядом с нами. Мужики с катерка вооружились бензопилой для заготовки дров на ферму и принялись прореживать ивняк – других дров здесь не было. Между делом подошли к нашему костру потрепаться: куда-откуда. Видухи у нас после тундры, что ли, попроще стали? Что-то в начале похода никого не интересовали. Вообще-то наша одежда вряд ли тянула на цивильную и вполне гармонировала с их промасленными комбезами. У Бориса был свой собеседник, у меня – свой. Местные забеспокоились – не разливают ли (может я, конечно, и не права?) – так как любопытный мужик на моторке свернул к месту нашей стоянки, почти у берега приглушил мотор, поравнявшись с нашим местом, и не заметив ничего криминального, отчалил со своей обычной скоростью дальше по реке.
        Вечер прошел как обычно, только моторки, как на оживленной трассе, сновали туда-сюда. Уже стемнело вроде, как дернул черт какую-то моторку в сторону нашего лагеря понести и где-то рядом тормознуть, пришлось из палатки выскочить – мало ли, повышенный интерес местных? Но судно поблизости обнаружено не было, зато заморосил дождь.

        Солнце радовало глаз уже с утра, но холодноватый ветер заставлял поеживаться. Устье Лемвы прошли напрямую, так как на этот раз огромная песчаная коса, которую прошлый раз огибали, сейчас была под водой. На Усе ветер дул в лицо. Течение из-за больших размеров русла не ощущалось, хотя приглядишься – вроде тащит. Сзади опять во всем своем великолепии предстали горы. Ну, надо же, когда поднимались, даже не подозревали, что горы уже отсюда видны. В облачность такого пейзажа не увидишь, хотя, приглядевшись, можно кое-какие очертания рассмотреть. Открываются горы при освещении их солнцем и при общей ясной погоде. Здесь подобное совпадение этих условий возможно во второй половине дня. Наконец-то Борис поверил, что позади горы, а не мираж из облаков.
        Наша последняя стоянка неподалеку от моста через Усу разместилась около полуразрушенной котельной, так как суше места здесь больше не было, кругом – сплошная болотина, причем не без воды. Здание котельной, одиноко выделяющееся среди зелени, почему-то ассоциировалось с развалинами барской усадьбы. Эта вычурная постройка была, однако, 1947 года. Все, что можно было вынести из заброшенного здания, давно было пристроено к делу, осталось только неразборное и громоздкое оборудование. От окон и дверей оставались одни проемы, видимо, деревянные их части были давно попользованы.
        За полдня, хоть солнца так и не было, но подсушиться удалось. Все же удивительно, что несмотря на сплошную облачность в округе, над нами мелькали куски голубого неба, а облачка и не думали формироваться в тучи. Борис напилил столбов из заборов заброшенной деревни с остатками гвоздей и колючей проволоки. Дрова, подсушенные за пятьдесят лет, горели как порох.
        Борис отправился на станцию Уса узнавать расписание, а я ликвидировала по возможности излишки продуктов: варила на обед и на поезд картошку, пекла блины из остатков муки. Крахмал удалось ликвидировать еще в устье Лемвы. Крутой получился кисель. У Бориса даже сушняк начался. Жарила хлеб, чтобы использовать сэкономленное подсолнечное масло. Совмещение обеда с перекусом привело к тому, что ужин готовить не пришлось – доедали обеденный паек. И вообще, нормы похоже были завышены, и мы страдали весь поход от переедания. У Бориса начались прихоти: запросил яичницу с колбасой – значит, скоро домой.
        С вечера затащили байду в помещение, а все остальное – в палатку в преддверие погодных подлянок.

        Утром разбудил настойчивый крик обнаружившей нас вороны. А через несколько минут начался дождь. От вчерашней сушки тента не осталось и следа. Палатка подтекла по порванной части тента. Морось обволокла все в момент, даже в помещении достала.
        Упаковка шла медленно. Борис ходил вокруг вещей и в который раз прикидывал, что куда можно было распихать, чтобы получилось всего два места. Его мыслительный процесс закончился уже почти впритык. И, подняв свою тяжелую поклажу, потащились на вокзал по сильно заболоченной дороге.
        Местный поезд, слегка запоздавший, домчал нас до следующей станции на халяву. Проводница, узнав, что на следующей (в Абези) выходим, потеряла к нам всяческий интерес. Правда, после нашей выгрузки из вагона пыталась воспользоваться нашими спичками, но выручить ее не удалось из-за их тщательной и глубокой упаковки. В Абези о билетных кассах можно было забыть, так как здание вокзала было заварено по дверным и оконным проемам. Заморосило. Вещи скидали под платформу, а сами кое-как разместились в дверном проеме бывшего вокзала. Здесь по крайней мере не задувало и слегка моросило по сравнению с тем, что делалось под открытым небом. Народ, ожидающий поезда, облепил стены ближайшего сарайчика, чтобы хоть как-то укрыться от ненастья.
        В Абези встретили семью москвичей-туристов, спустившихся с гор. В последний день они преодолели путь в 65 км на катамаране. Ночевали они где-то в ивняке около Усы, так как по темноте было не до жиру. Первой к нам подошла мать семейства, которая направлялась в магазин, ее привлек наш солидный багаж. Разговорились. Путешествовали они с мужем и взрослым сыном, последнего мы так и не видели. Начинали они маршрут на неделю раньше нас. Мы, оказывается, судя по погоде, попали в самое лето. С ягодами они пролетели – те не поспели, а вот грибов буквально в последние дни заготовили около 12 литров. Позднее удалось познакомиться с отцом семейства. Из его общения с Борисом можно было понять, что здесь, на Полярном Урале, он не впервые и имеет даже знакомых оленеводов и лесников, и прекрасно представляет пути и способы заброски, которые реальны по нынешним экономическим и транспортным возможностям, на некоторые местные реки. Для этого мужчины тоже оказалось новостью, что вокзала в Абези уже нет, и что на этот раз придется садиться в поезд без билетов. Его семья расположилась в подъезде ближайшего к станции дома, и теперь он пытался найти сарайчик, где можно дождаться поезда, укрывшись от непогоды, чтобы не стеснять местное население подъезда.
        Вскоре подошел наш поезд. Москвич-отец помог нам загрузиться. Стоило нам ступить в недра вагона, как проводница стала приставать к нашему багажу, а узнав, что и билетов у нас нет, вовсе попыталась нас выпроводить. Борис отправился к начальнику поезда (так посоветовали на станции Уса), а я осталась с багажом и между делом поплакалась проводнице, что вокзалы позакрывали и обилетиться-то негде. Она что-то прикинула в голове и предложила отвести нас в соседний вагон, где довезут без билета. Но когда я догнала Бориса, он уже общался с мощной нарядной женщиной в вагоне-ресторане (за вагон до штабного). На виду у работников ресторана она заливалась соловьем про штрафные квитанции, а, выйдя в тамбур, предложила сброситься по 200 рублей с человека за 2 плацкарты. Борис переплачивать ни в какую не соглашался. Тут я намекнула насчет общего до Инты, а там сбегать за билетом, тетка скинула до 350 рублей на двоих (стоимость 2-х билетов + по пятерке сверху) и отвела нас в 10 вагон. Проводник, худощавый мужчина кавказской внешности, что-то долго не мог согласовать с начальницей, а потом предложил нам в пустом вагоне боковушки. Короче, решили ехать на цивильных местах, а в случае надобности перейти на боковушки. Приперли по-тихому свой багаж, рассовали по полкам. Состояние было такое же, как у собачек, зашедших погреться в чужой подъезд, т.е. – чуть что, и в любой момент могут выгнать. Поужинав без аппетита, поразмыслив, куда пойдут наши денежки (явно не на покупку билетов), легли спать до ближайшей большой станции, где возможно придется меняться местами.
        В Печоре не только разбудили шумом севшие пассажиры, но и согнали Бориса с нижней полки. Тетенька с мальчиком должна была согласно билетам занять непременно два нижних. Из их общения можно было судить, что мама своего сына очень любит и везет лечить на юг, а сынища сильно избалован, хамит и похоже уже со страшной силой отбивается от рук. Ну что ж, по всему видно, что поздний ребенок у пожилой, почти престарелой мамаши, и его берегут, холят, лелеют, а он между тем считает, будто ему все обязаны, ну и ведет себя соответственно.
        Но недолго удалось спокойно поспать после этой разговорчивой пары, разбудила начальница поезда, объяснив, что нужно перейти в другой вагон, так как по составу ходят оперативники с дознавателем и отлавливают "зайцев". Борис пытался было заикнуться насчет вещей, но та предложила их взять с собой, не подозревая, что имелись ввиду рюкзак и байдарка. Поняв, что чуть было не проболтался спросонья, Борис взял в охапку одежду, валявшуюся на полке, и спальники, разбудил меня, и в сопровождении начальницы мы двинулись в ее 12 вагон. По пути она предупредила, что, если повстречаемся с оперативниками раньше, чем дойдем до места, сказать, что едем от Печоры до Ухты. Видимо, на этот случай у нее прикрытие имелось.
        Забравшись на свободные места в крайнем купе, замерли в позах не первый день здесь спящих. Шумная процессия из проверяющих заглянула в наше купе, и после диалога: "А это кто? – Это из 13 вагона. – Что он тут делает?" – с этими словами исчез один пассажир с нижней полки. Фу, отлегло. Я уж думала по чью-то нашу душу. В соседнем купе за стенкой допрашивали парнишку, ехавшего без билета. Очень хотелось реализовать свои естественные надобности, но обстановка не внушала доверия, чтобы лишний раз маячить. Пришлось дожидаться утра.

        Утром выяснилось, что вместо пассажира из 13-го никто не подсел, а третьим оказался молодой парниша, направлявшийся домой на Кубань от своей девушки из Воркуты. И какие-то у него проблемы там возникли, и он все переживал и думал: сейчас с полпути ему вернуться, доехать до дому или вообще не возвращаться. Мальчик впервые вступил в самостоятельную жизнь от мамы с папой, не подозревая, что зарабатывать деньги это не самая большая премудрость, а если быть профаном в человеческих взаимоотношениях, то можно потерять все. Кроме всего прочего, у него была еще одна загвоздка – он ехал нахаляву и не имел с собой ни копейки денег.
        Есть не хотелось. Беспокойная ночь, духота, дополнительные треволнения дали о себе знать, еще укачало к тому же. Но Борис ратовал за опустошение рюкзака для размещения там своего спальника, который так и носили в руках при посадках-выгрузках. Сунув мне заначку изюма, ему все же удалось скормить мне часть продуктов. Сам он, накануне отказывавшийся от еды, прикладывался ко всему с воодушевлением, выбирая, однако, в первую очередь самое вкусное.
        Наши вещи надежно охранялись тетенькой с ребенком-оболтусом в нашем родном полупустом десятом, размещенные под занятой ими нижней полкой (за байдарку на верхней полке можно было не беспокоиться). За окном мелькали надписи на русском и параллельно на языке коми, а на остановках традиционные ларьки с сигаретами и газводой. Вскоре пошли родные кировские места: Пушма, Пинюг. В Пинюге предприимчивый проводник нашего вагона – мужчина типичной южной внешности – скупил почти за бесценок у нуждающегося в похмелке народа массу досок и заполнил ими все пространство вместо четвертого человека в нашем купе. Миновали Великую. От порога, где Борис когда-то продырявил наше судно, остался один забор – совсем воды нет. К Кирову подъезжали по полной темноте. Если сильно приглядываться, то можно было различить просторы Вятки на станции Гирсово. Да, я забыла упомянуть, что к этому времени мы перебрались поближе к вещам, в 10-й вагон. Пока мы общались уже около получаса с тетенькой, охраняющей наши рюкзаки, об ее сыне, которого она лечить везет, а он, зараза такая, втихушку бегает курить, нас заметил проводник, и совсем не тот, который не хотел сажать и смещал нас на боковушки, а его сменщик. Он поинтересовался, где наши билеты, и что мы тут делаем. Ответ, мол за своими вещами пришли, им не был понят, зато информация о том, что билеты наши у начальника поезда, вполне его удовлетворила. А нас его расспросы настроили на тревожное расположение духа, хотя и "Биохимом" уже между рам пахнуло – значит, по Кирову уже едем – а вдруг помешает беспрепятственно покинуть вагон или начнет реализовывать свои алчные намерения. Ведь вот он багаж, на виду, и не маленький.
        Из вагона выползали сквозь строй желающих уехать на юг на этом поезде. Было полное ощущение, что, как только удастся спуститься со ступенек на платформу, толпа жаждущих замкнется, и начнется давка. А нам так и не верилось, что наконец-то добрались до Кирова без особых проблем. Время было позднее, но транспорт нас все же не забыл. Кондуктор посочувствовала на предмет нашего багажа, хоть мы и бодрились, но, видимо, за сутки лежания и бесперебойного питания форму все же потеряли. Ну, пройти по темным улицам было делом техники, главное – миновать неровности асфальта, чтобы не оставить их незамеченными.