Полярный Урал Дневник похода на реку Собь (3-23 августа)

        Сегодня, 3 августа 1996 года, день суеты, беготни, толкотни, потому что сегодня мы отправляемся в поход на Полярный Урал. День, который еще не так давно приближался с очень маленькой скоростью, последние три дня летел, как на крыльях. А так как день приближался, как на крыльях, конечно же, не по нашей вине, а из-за этих самых крыльев, байдарки вовремя не собрались, рюкзаки тоже.
        Ровно в 10.00 в клубе туристов КШЗ собрались все отъезжающие, кроме начальника, его матроса (которая разбиралась с мужиком-хоровиком, получившим лишние деньги), капитана “Флорены”. Все остальные, как штык, находились на Ленина, 15. Экипаж “Катрана” упорно заталкивал “Геркулес” в бутылку. Экипаж “Нинзи” собирал ремнабор, а пол-экипажа “Флорены” клеило байдарку. Где-то полдвенадцатого подошел начальник и сказал, что билетов на поезд нет, а если не будет и на Котласский - пойдем пешком до Сейды (шутка). День капитана байдарки без названия, т.е. начальника, и день капитана “Флорены” прошел на ж/д вокзале. Кассирша упорно не выдавала нам билеты. В конце концов согласилась дать на Котласский.
        Всем было объявлено о сборе на вокзале к 8 часам вечера. И народ медленно, с 20.00 до 20.40, собирался на втором этаже вокзала. В 20.50 началась погрузка в вагон. Экипаж “Нинзи”, схватив свои пожитки, устремился за “Флореной” и байдаркой без названия. Но в свой 6 вагон они их не пустили, сказав, что “ваше место в вагоне № 10”. Пришлось тащиться в законный вагон. Раскидав все вещи по полкам, выяснился экипаж “беспосудный”, который забыл орудия труда, с помощью которых можно вкусно поесть. Этим экипажем оказался экипаж “Катрана” - Коля с Таней. Но Юра не дал умереть им с голоду в походе и выделил запасную свою ложку на ихний экипаж. Матрос “Нинзи” отправился на разведку в вагон № 6. Там готовилась еда на ужин. Пришлось им поделиться с ней частью ужина. Поужинав, все завалились спать. День заканчивался.

        Проснулся около шести. Чувствуется, что стали ближе к северу - за окном нудные серые тучи, но дождя нет. Не успел подняться с полки, как пристал какой-то мужик: “Вы, - говорит, - пакет у парня не брали? Пакет-то не жалко, так хоть шоколадку верните”. “Нет, - говорю. - У нас все свое”. Покопался среди пакетов, во всех - наши продукты. Потом мысленно вспомнил весь вчерашний вечер ... Пришлось перед парнем извиниться, продукты-то свои мы как раз в его пакет и сгрузили. А дело было так (вчерашняя история).
        Погрузились в поезд. Было жарко. Мы решили с Мишей взять пива, а Катька упросила для них бутылку газированной воды. Под это дело Катька раскрутила завхоза чего-нить перекусить. Стали доставать продукты, чистить колбасу, резать огурцы, помидоры. На запах приготовляемого ужина пришла Люда аж из 10-го вагона (мы ехали в шестом). Миша угостил ее пивом. Сделав пару глотков, Люда вопросила: “А закусить?”, - чем вызвала всеобщее оживление в купе. Вобщем, пир, то есть поедание продуктов, потихоньку продолжался. К нашему несчастью, нижних мест у нас не было, поэтому нас попросили освободить столик - нужно было пассажирам укладываться спать. Решили перейти на свободный столик в первое купе. Через некоторое время свет был погашен. Быстро подобрав со стола остатки трапезы (по наущению завхоза Ольги - чтоб добро не пропало), запихнули их в первые попавшиеся под руку пакеты, в том числе и в тот злополучный пакет. В темноте он был принят за свой.
        Посмеявшись над этим казусом, упаковались и приготовились выгрузиться на Южном Котласе. По прибытии я ломанулся за билетами. Только один человек смог меня обогнать, хотя я бежал почти с конца состава. На 176-й “Москва-Воркута” билетов нет, только общий вагон. Но, что самое удивительное, на “Адлер - Воркута” свободно дали 8 билетов в ОДИН! вагон. А в Кирове с 7 утра так и не смогли ничего на него взять. Затем слегка перекусили и стали грузиться на местный - “Котлас - Великий Устюг”, чтобы сделать небольшой марш-бросок до Узлового Котласа, так как наш поезд на Южном не стоит. Езды-то всего 20 минут. Выгрузка закончилась большой потерей - разбили банку с вареньем, как-будто кровь пролилась рядом с нашим барахлом (малина, однако).
        А через час уже наш поезд. Сориентировавшись по московскому поезду, на который нам не продали билеты, вычислили, где будет 8-ой вагон. Предприняли первую попытку перетащить часть барахла. А ЗРЯ! Не успел я одеть рюкзак, вижу - Миша тащит свою байдарку обратно. Оказалось, что мы стояли с барахлом как раз напротив 8-го вагона. Затащив первую часть барахла, увидели жуткую картину. Все третьи полки завалены коробками с фруктами, для наших крошечных байдарок и места-то нигде нет. Когда проходил второй раз, уже с байдаркой, проводник южной национальности вдруг вопросил: “А посадочные багажные билеты у вас есть?”. Но под тяжестью байдарки весом что-то около 50 кг (туда я затолкал кучу шмоток, что не влезли в рюкзак) я ему объяснил, что она весит-то всего 36, а уж рюкзак-то и того меньше. Видимо мои слова его убедили, а особенно то, как легко с байдой я зашел в вагон. Больше с подобными вопросами к нам не приставали.
        С большим трудом распихали все барахло, потревожив все население вагона. Производили сложные манипуляции с ящиками, коробками, сумками пассажиров, чтобы среди них разместить свое мелкое барахлишко. Даже некоторые проснулись, чтобы убедиться, что это не ограбление. Вобщем, к отходу поезда все было упаковано так, что и подозрения бы у проводников не возникло, что у нас какой-то там багаж есть.
        До обеда кто спал, кто дремал, кто читал, вобщем, все занимались своими делами. Юра размялся немного на гитаре. После обеда был устроен небольшой концерт до Ухты, прямо перед которой освоили целое купе. Население в вагоне стало таять с каждой остановкой, как и те ящики с фруктами, которые так сильно мешали нам. Как оказалось, их везут проводники, чтобы подзаработать, оставляя часть товара на каждой станции. Пока играли на гитаре, Юра, а иногда и Коля, занимались воспитанием двух юных созданий. Такие элементарные педагогические приемы, как выкручивание ушей, подвязывание к полке за ноги, чтобы не бегали по вагону, и более популярные, как шлепанье по заду, иногда и имели некоторое действо. На пару минут купе затихало, а дальше опять начинался полнейший содом. Это не дети - это исчадия ада. Матери они, видимо, так надоели, что она оставила их на время нам, чтобы провели с ними процесс воспитания, чем мы и занялись. После Сосногорска опять зашла речь о еде. Через некоторое время поужинали и готовимся ко сну. Завтра рано вставать.

        Наконец-то доверили дневник. День начался в поезде. Поднял своего матроса. Всеми она была признана местной, или просто внешне под местных подстраивалась, сузив глаза. При подъезде к ст. Сейда проводник проявил беспокойство по поводу нашей высадки. Пришлось практически доказать, что у нас с этим все отлажено. Высадились за 1,5 минуты.
        Сейда встретила дождем. Вокзал маленький. Устроились под навесом. Решаем, вернее кумекаем, вроде костра соорудить, но вряд ли. Мои опасения не оправдались. Костер соорудили, и потянулись все к огоньку. Глядя на нас, и другие обитатели вокзала захотели чайку. К нам присоединились пешеходники из Саранска. Мы приготовили манку и чай. Тут завхоз решила, что нужно что-нибудь делать с колбасой. Оказалось проще простого. Мы ее просто сварили и все, но тут подали состав, и мы побежали занимать места.
        Местное население пестрое. Можно встретить коренное население и русских, а также “грачей”. Видно сильно расплодились или турнули с юга. До отправления еще час, и остальная братия занимается кто чем. Завхоз уткнулась в продуктовый список. Катя пытается развить в себе дух интеллектуала, а поэтому строит умную личность, держа в руках кроссворд. Ей это удается с помощью Миши, Бориса. Юра отрешенно стоит и думает о своем. При этом легкая улыбка проскальзывает по мордочке. Матроса нельзя оставить без надзора. Обязательно “грачи” привязываются. Пришлось назваться мужем. На этом они отвязались. Сейчас ходят по вагону и привязываются к остальным пассажирам.
        В окно видели чумы оленеводов. Новое - в диковинку. Видели знак, разделяющий Европу и Азию. Вышли на 101 км. Долго выбирали место стоянки. Из двух домов один заселен “хадчиками” - это кавказские народы, обживающие север. Таких здесь полно. Возможно, одни после освобождения из колонии, или бежавшие из дома, или пьяницы. Видимо в вагоне были “хадчики”.

        Вчера высадились на 101 километре, что 3-мя километрами восточнее станции Полярный Урал. Здесь два заброшенных деревянных дома, что прекрасно решило проблему с дровами. Палатки поставили на берегу Соби.
        Сегодня поднялись около 7 утра (Москвы). Всю ночь лил сильный дождь, но к утру он перешел на режим “то потухнет - то погаснет”. День, как всегда, начался с шутками-прибаутками. Попался, конечно, я. Прибежав к костру в надежде получить на завтрак половник молочной лапши, был встречен фразой, произнесенной Людой на полном серьезе: “Сегодня будем пить “Балтику””. Зная туристский нрав, я, само-собой, не поверил. Тогда она начала спорить на конфету. Спорить не стал, но сказал, что если мне дадут “Балтики”, я отдам свою конфету и так. “Балтики” мне дали, только не пива, а кофейного напитка. Я уж было простился с карамелькой, но спасла Ольга - путем невероятных комбинаций с веревкой для фартука, конфета вернулась ко мне, что скрасило горечь мутной жидкости.
        После завтрака группа товарищей в количестве 5 человек (Борис, Юра, Таня, Катя и я) побежали на 3 км к западу позировать перед самым северным из имеющихся столбов “Европа - Азия”. Для фильма попытались изобразить с Татьяной монумент “Рабочий и колхозница”, однако разница в росте и отсутствие Станиславского привели лишь к жалким потугам. Хорошо, что не было Коли, а то бы точно пристрелил, горячий казак. Затем пошли смотреть водораздел Собь - Елец. Катька никак не хотела верить, что Елец вытекает из Соби, а не впадает, и с криками: “Я, блин, знаю географию” - побежала пускать кораблики, чтобы убедиться. Убедилась.
        Пока я прохлаждался, Ольга мудрила с расфасовкой нашего барахла - кажется, удастся его погрузить, не делая дополнительного плота. Хотя еще не известно, чем отомстит нам байдарка за то, как мы вчера с ней обращались при сборке.
        Какая-то нечистая душа заныкала в неизвестном направлении моих червячков, которых холил и лелеял от самого Кирова.
        Здесь безумно хорошо. Простор, зелень. На правом берегу Соби - Уральский хребет. Горы все время меняются благодаря облакам и редко пробивающемуся солнцу. Местами лежит снег. Дышится прекрасно, глаза радуются, ветер сдувает всякую гнусность. Сейчас дадут поесть, а потом будем собираться на воду.
        Сборы были недолги, часа 2. Коля успел заклеить свой “Катран”.
        Поехали. С первых же метров стало ясно, что речка не так проста, как кажется. Какие-то камешки в нее все-таки нападали. Два-три порога прошли без проблем, правда, во время разведки одного из них Ольга навесила мне одну из своих надувных подушек - на счастье.
        А потом дошли до очень нехорошей вещи, где стремительный поток бежит прямо на гряду с большим камнем с края. Первым ломанулся “Катран” и сел на гряду. Сидели они долго, в это время оставшиеся с умным видом проводили разведку и строили планы. Коля с грехом пополам стянул свой линкор, после чего пошел адмирал. Они тоже сели, но чуть полегче, чем предыдущие, и Борис без особого труда протянул байду. Затем мы наблюдали демонстрацию чудес мастерства держать равновесие у Люды с Юрой, они тоже сели и тоже стянули. А потом пошли мы. Но мы пошли другим путем, решив всех обмануть и зайти чуть левее, чтобы легче было потом выгребать от гряды. Помню, зашли слева, и было все ничего. Потом начались неприятности. Один раз удалось выровняться, но потом, видимо, потянуло правым бортом на сволочной камень, и я вылетел из родного корабля (а хорошо сейчас на Черном море). Дыхание перехватило, но когда я увидел Ольгу, уходящую вдаль вместе с байдой, - голос прорезался и я заорал, чтоб она бросала все нафиг (?) и вылезала, пока мелко, а ее тащит на глубину. Потом оказалось, что она зацепилась ногой за веревку от фартука (берите стропорезы!) и деваться ей было некуда, кроме как мужественно бороться со стихией, что она и сделала. У нее все получилось классически: вылезла на байду, добыла весло (помогли спасатели) и подошла к берегу. Ни одна штука барахла по-случайности не пропала.
        Нашли место для лагеря. Все, иду пить спирт. Надеюсь, сегодня приключений больше не будет (?).
        Чуть не забыл, нашлись-таки мои червячки. Оказывается, Татьяна, увидев мягкий мешочек, решила, что он будет очень кстати у нее под головой в палатке, и один раз на нем выспалась.

        Кажется, среда.
        Утро началось с какого-то дикого экстренного подъема, будили меня и Мишу. Остальные толклись у костра, казалось, и не ложились с вечера (сушились, сначала под дождем - вчера, сегодня без дождя, видимо, то, что вымокло во время вчерашней сушки). Завтрак прошел как-то быстро, незаметно. Ячневая каша как-то стремительно кончилась, с хлебом тоже возникли некоторые проблемы. Все остальное время прошло за сушкой печенья. Надо сказать - издевательское занятие после полуголодного завтрака. К тому же, костер начал затухать, угрожая затянуть мероприятие, а дрова: или бревна, или щепа, разбросаны в радиусе 100 м от костра.
        За утро выяснилось, что хронометр Бориса встал, видимо, решил дождаться Ольгу. А ровно в 11.00 наша байдарка отвалила от берега, правда без нас, повинуясь распоряжению начальника и капитана отчалить именно в это время. Миша героически бросился спасать уплывающее судно. К тому времени, как Ольга собралась, с печеньем было покончено. Что не сгорело, не высохло, было растащено по крошкам околачивающимся время от времени у костра народом. Противень с горелыми крошками по инициативе Людки уволокли подальше от костра и под предлогом “все равно выбрасывать” выскребли и вывернули. Погрелись у костра, дожгли доски, мужики пронесли Олькин рюкзак, отправились в путь.
        Река порадовала нас чистейшей водой, каждый камешек на дне был виден. Препятствий, кроме неожиданно появляющихся неизвестно откуда отмелей, не было. Быстринки не шли ни в какое сравнение со вчерашними порогами. Но окружающие пейзажи, меняющиеся время от времени, радовали глаз. Слева горы зловеще чернели, покрытые шапками облаков и пеленой дождя, а впереди и справа игриво на солнце демонстрировали зеленую бархатную поверхность с белеющими пятнами нерастаявшего снега. Окружающая нас мшелая тундра, покрытая карликовой березкой и полярной ивкой, поменяла низкорослую растительность на отдельно стоящий более высокий кустарник и деревца вдали. Можно было различить что-то вроде полярной березовой рощи.
        Стоять решили сразу после впадения Пайпудыны на невысоком каменистом полуострове, окруженном по суше густым кустарником. Коля сказал, что мы стоим на месте бывшей ж/д (установил по каким-то там отпечаткам шпал). До перекуса народ тихо сходил с ума. Юра выкладывал на траве из камней слово “Вечность”. Чьи-то ботинки сушились на стоящих стельках. Борис балдел, скинув один сапог и задрав обнаженную ногу на другую (в сапоге). Людка бегала, фотографировала выкидоны сходящего с ума народа.
        После перекуса всем похорошело, и, в связи с избытком времени, часть группы решила произвести восхождение на близлежащие возвышенности. Ритуал восхождения сопровождался поеданием ягод карликовой черники и голубики, ягоды которых не уступали по величине среднеевропейским, и массовым катанием по полуметровому снежному участку, а также съемкой окружающих пейзажей. Мужики ломанулись брать соседнюю вершину, а нам велено было возвращаться. Обратный путь изобиловал ягодами голубики, карликовой незрелой брусники, что стало вскоре киселем, в низине попадалась зрелая и незрелая морошка. Руки промерзли до костей, и сбор ягод пришлось прекратить, зато начать сбор досок, бревен, сухих веток - короче, дров. Одиссея сквозь густой кустарник закончилась удачно.
        В лагере был один Коля, который уже намылился было за топливом. Миша голубел на песчаной косе у переката, видимо, рыбачил. Дежурным после подсчетов завхоза были выданы продукты и велено было приступать к готовке ужина, так как время близилось к 8. Тут объявились Юра и Борис, покорившие ближайшие несколько вершин. Видухи у них были как после марафонской дистанции. Пока Коля с Таней дежурили, Людка давала без конца советы по приготовлению ужина, мотивируя это обливающимся кровью сердцем. Потом не выдержала, стала помогать. Мишу на ужин пришлось очень долго звать, зазывая и голосом, и звоном ложки об миску, котелки, крышки от котелков. Но солнце село, и он сам пришел. Поел, вымыл по-привычке за собой посуду, котелок, спасая тем самым от этого неприятного ритуала дежурных и напрасно надеясь, что они отплатят в дальнейшем тем же.
        Темнело. Народ который вечер сушил сырые вещи, продукты. Юра брякал на гитаре. Борис то и дело выхватывал из костра высохшие, видимо, вещи. Олька вела сложные подсчеты, отмечая что-то на разных листочках. По-местному было уже около 12 ночи, хотя на самом деле едва смеркалось - полярный день. Если бы не горы, может и не темнело бы вовсе. Да, дрова здесь какие-то странные: гвозди вместо сучков.

        Четверг. Подъем был ранним. У завхозины окончательно съехала крыша и сплавилась по реке в низовья, видимо, повлияла аномальная зона (самая северная точка нашего маршрута). Она встала около 5 часов и стала готовить завтрак. Возможно, ее сбило с панталыку солнце, которое стояло уже высоко над горами и освещало своими теплыми лучами все вокруг. Впервые за поход была такая погода. Вид открывался шикарный: горы заиграли новыми красками, речная гладь отражала блики солнца, камни на дне переливались разными цветами, просвечивая сквозь нежно-голубую воду (такое впечатление, что находишься около бассейна, хотя в нем вода не бывает такой прозрачной и чистой). Дул легкий теплый ветерок, комаров не было (и это странно). И всей этой красотой любовалась завхозина, готовя завтрак в столь ранний час в гордом одиночестве. Тихо позвякивали котелки, и этот звон доносился до второго дежурного, чутко спавшего в палатке.
        Миша встал вовремя, но почему-то выпал из палатки. Она стояла выходом на отвесный берег (козни адмирала). Завтрак был готов. Миша пошел будить народ со словами: “Вставайте, а то все конфеты съедим”, а из палаток раздавались сонные голоса: “Раз съели, то тогда не выйдем” и “У вас слипнется”. Адмирал встал первый и подумал, что это - неудачная шутка с завтраком, а потом втайне поделился со своим матросом, что такого у него еще не было и что ранний завтрак он будет приветствовать всегда (ох, и пожалел он об этом на следующий день). Вслед за Борисом народ начал вылезать из палаток и подтягиваться к костру. У Юры сработал инстинкт самосохранения, он стал искать выход с другой стороны палатки. Закончив трапезу, туристы стали более разговорчивыми и поделились воспоминаниями о прошедшей ночевке. Катя утверждала, что завхоза ночью не было в палатке, и на робкие ее оправдания, мол не хватило места и пришлось идти в соседний поселок за продуктами, двусмысленно усмехнулась. Миша сообщил всем радостную новость: у них в палатке стало много места и он теперь может спать на спине. А Борис сказал, что он спит нормально и даже переворачивается, когда захочет (все засмеялись, так как Бориса никто и не спрашивал, как ему спится). Медик приступил к своим обязанностям: лечил Таню и Мишу.
        Катя предложила посмотреться в “трюмо”. Сразу же послышались выражения: “ Ой! Ой! Уйди ужасное видение”, “Мужик, ты кто?”. Договорились до того, что в поезд их точно не пустят, и, если была бы одежда подранее, то сошли бы за бомжей (посмотрим, это еще не конец похода). Выяснилось, что Борис везет полбайдарки взрывчатки, так что подходить к его судну опасно на близкое расстояние (спасибо за предупреждение). Так, с шутками и прибаутками, подождав еще часа 2-3, как обычно, завхоза, отправились в путь.
        После вчерашнего относительно спокойного дня речка резко сменила свой нрав: течение стало быстрее, прижимы, перекаты, отмели, камни, разбросанные где попало, деревья, торчащие из воды, и шиверы потрепали значительно нервы некоторым экипажам. Зато какая красота: нас окружали горы, за каждым поворотом открывалась новая панорама. Горы блистали своим великолепием, показывая то снежники в распадках, то играя всеми оттенками зелени своих лесов. Каменные вершины гор меняли свои цвета от серебристо-серого и черного до малиново-сиреневого и желтовато-коричневого. Поистине, это был великолепный финал, как-будто горы знали, что мы проплываем мимо них последний день (а потом увидим их лишь в туманно-серой дымке). Река была то прозрачная как слеза, где можно было различить не только каждый камень на дне, но и каждую веточку и песчинку, то цвета морской волны с белыми барашками на гребнях, то вдруг пугала и притягивала чернотой своих омутов и глубоких ям. Так что иногда складывалось впечатление, будто кругом не тайга, а берег Черного моря.
        Так продвигались мы все дальше и дальше, спускаясь вниз по реке. Все бы ничего, но случился неприятный инцидент: мощный крейсер “Флорена” со всего маху врезался в миниатюрный “Катран”. Крейсер совершал очередной сложный маневр на речном изгибе, уходя одновременно от ствола дерева и внезапно возникшего из-под воды камня, где там было заметить маленькое суденышко, почему-то остановившееся на самой дороге. После столкновения послышалось обидное и ругательное слово “чайники”, все остальные нецензурные выражения пронеслись в голове, но про себя. Коля хотел было обидеться, но потом понял, что на наш крейсер обижаться опасно (мы их массой задавим). Этот нарушитель порядка на воде решил отойти подальше. Если бы на реке было водное ГАИ, то Колю давно бы лишили прав на вождение “Катрана” и топал бы он по берегу. Так на этом инцидент был исчерпан, но “Катран” стал от нас держаться подальше.
        Погода начала портиться. Задул северный ветер. Небо заволокло тучами, похолодало, а обещали, что едем на юг. На левом берегу показался пос. Собь и навесной мост. Самые смелые туристы отправились по нему гулять, а завхозина, поднявшись на мост, вцепилась в опору и сказала, что больше никуда не пойдет. Тем временем вернулись гулявшие по мосту и сказали, что на той стороне висит табличка: “Осторожно! Мост в аварийном состоянии. Переход опасен для жизни”. Тогда завхоз смело побежала по мосту, но, дойдя до середины, кое-как развернулась и пустилась в обратный путь, подгоняя Катерину. Препятствие пройдено. По байдаркам и в дальнейший путь до перекуса. Река стала спокойнее. Погода совсем испортилась, было очень холодно. Экипажи чаще стали приставать к берегу и бегать в лес “за апельсинами”. Только расслабились, как река пошла резко вниз, и на повороте показалась мощная шивера с метровыми валами, а за ней еще одна. Пройдя эти препятствия, мы увидели панораму гор, изрезаных ниточками ручьев и водопадов.
        Когда же пристанем, нет уж никаких сил. Катя вытащила из воды бутылку, к которой была привязана сеть, и, испугавшись, выбросила ее обратно. Сплавляемся дальше, санитарные остановки становятся все чаще и чаще. На одном из поворотов адмирал резко направил свое судно к правому берегу и вышел из байды. Раздалась команда: “Чалиться!”, - и замерзшие туристы-водники из последних сил ломанулись к долгожданной суше. Таню ломом выколачивали из байдарки, а когда достали - заставили бегать и прыгать, пригрозив, что если не будет, то ей устроят коллективную публичную порку. Л.А. бросилась на землю кверху ногами и начала отжиматься. Разгружали байдарки посиневшими обмороженными пальцами и носили вещи на высокий берег, продуваемый всеми ветрами. Неудача постигла дежурных, когда были повешены все котелки - сломалась перекладина. Адмирал упал с вещами, идти не было больше уж сил. “Байдарку принесу потом, после обеда”, - сказал он, подползая к костру.
        В котелках закипала вода, туристы плотным кольцом сидели у костра и грелись. Катя сказала, что она мерзнет, и попросила батарею для обогрева (тут же все опошлили и поставили около нее батарею из бутылок, в изобилии валяющихся на поляне). В продолжение этой темы вспомнили завхоза, что не ночевала в палатке и искала себе острых ощущений на одно место (что ходила к местным). Но Катя уточнила, что острые ощущения можно найти не только с мужиками. Так за разговорами дожили до обеда.
        Обед был вроде нормальным, но после него начался дурдом. Сначала Катя пристала к начальнику, чтоб он ей дал бумажку составить кроссворд (новое выражение сходить до ветру, но не прижилось). Потом завхоз с медиком исполнили пьяными голосами песню “Белая береза” - это была репетиция к завтрашнему празднику. Борису исполнение “очень понравилось”, так что он хотел нас заснять поющих и обложенных бутылками из-под водки, но Л.А. отказалась наотрез. Дежурный хотел поставить еще чаю. Хотел сделать как лучше, а получилось как всегда - от него спрятали перекладину. Борис сказал: “Уходим в горы на водопад через 5 минут”. Не прошло и часу, как, дождав завхоза, группа туристов отправилась в радиалку.
        Путь был не легкий и не близкий. Первое препятствие легло перед нами, как только свернули с дороги - болото, усыпанное голубикой. Туристы вспомнили своих далеких предков, встали на четвереньки и стали собирать подножный корм. Стали попадаться и грибы. Борис кое-как выгнал нас с этого поля. После ягод все обратили внимание на близлежащие горы и начали фотографировать их. Эти пейзажи я описывать не буду (см. фотографии и фильм). Потом мы стали резко подниматься вверх по горке из огромных камней. Сама гора, казалось, близко, хоть руку протяни. Но это был обман зрения (до нее было около часу хода). Нам предстояло преодолеть не только крутой подъем, но и не менее крутой спуск по сырым камням и отвесным плитам, поросшим изредка травой. И это препятствие мы преодолели.
        До воды мы уже добрались, но, чтобы насладится всеми красотами, мы снова начали карабкаться вверх навстречу падающей воде. Виды открывались неописуемые: вода падала то бурным потоком, пролетая несколько метров с отвесной стенки, и разбивалась в мелкие брызги, обдавая нас холодком прозрачных капелек, то спокойно бежала между камней, делясь на множество маленьких ручейков, пенилась и перекатывала по дну камушки. Это был небольшой ручей, падающий с вершины горы, и мы решили идти к большому водопаду (а для этого надо было преодолеть еще подъем, и туристы опять пошли в гору бодрым шагом). Борис поднимался, непринужденно махая мешком с видеокамерой. Катя немножко отстала и поэтому ломанулась вверх. Было такое впечатление, что она решила покорить вершину.
        Дошли. Ну вот и второй водопад, еще шикарнее первого, он шире и мощнее раза в три. Как посмотришь вниз на воду, так голова кружится, и вода притягивает к себе. Снимались среди камней на видеокамеру. Катя так и не пришла. Мы ее потеряли. Кричали, но она не откликнулась. Борис сказал: “Да ну, сама придет”. Вид с площадки обзора открывался просто удивительный. Вышло солнце, как по заказу, осветило окрестные горы, заиграло в воде бликами. Глазами невозможно было окинуть весь тот простор, который открывался. Леса зеленели и манили своей свежестью. Реки прорезали своими руслами горы и низины. Эта панорама северного простора запомнится всем надолго. Как прекрасна была природа, но было уже поздно, надо возвращаться в лагерь. Катьку так и не нашли.
        Возвращались кто как. Юра, как “козлик”, упрыгал вниз. Мы шли значительно медленнее и вдруг увидели Катю, она была уже внизу и что-то полоскала или стирала в водопаде. Сколько продолжался спуск - не знаю, но в лагерь пришли поздно, так как посетили делянку с голубикой и зашли в лес за грибами. Ужин готовили практически в темноте. Но зато была на ужин первая грибовница из северных грибов и завхозину даже раскрутили на майонез. Но и тут завхоз-жила все равно зажала полбанки.
        День был очень напряженный, тяжелый, к тому же у костра была открытая площадка, и ветер продувал до костей. Наевшись, туристы отправились в гору, чтобы занять места в палатках. Завтра день рождения адмирала. Он пожелал в подарок, чтобы выпал снег: хочется поиграть в снежки и снять эту перепалку на видеокамеру. Кто-то пошутил - надо было взять снегу от водопада, наложить у палатки и приколоться над ним (посмотрим, какие сюрпризы его ждут завтра). Надо идти спать, дотащить свои кости до палатки. Завтра дневка, напряженный день. Только найти бы палатки, уйти в ту сторону, а то я еще там не была. Вроде все, хватит писать ерунду. Спокойной ночи.

        День 9.08.96, то бишь девятого августа, начался с сюрпризов и приколов. Полседьмого все были разбужены странным звуком, напоминающим о чем-то невыразимо-приятном и давно забытом. Сей звук в давние времена (вчера, позавчера ...) мог обозначать лишь одно - приглашение к столу. Борис отреагировал первым. Взглянув сначала на одни, затем на другие часы, он собрался продолжить столь изощренно прерванный сон, но снаружи кто-то объявил: “Подъем! Завтрак готов” ... Да. Уж от кого-кого, а от Кати мы этого не ожидали. Известная любительница сна поднялась ни свет ни заря - и вот вам результат.
        Через 5 минут после такой неожиданной побудки мы с Борисом возникли у костра, оставив скептически настроенного Мишу досматривать свои сны. Как оказалось, тревога не была ложной. Катя с довольным видом сидела у котелка с кашей, несомненно намереваясь переложить большую часть его содержимого в свою миску. Мы дружно к ней присоединились. Каша оказалась и впрямь изумительной. С аппетитом ее поглощая, мы выслушали историю приготовления и несколько других не менее занимательных историй из уст самой поварихи. После завтрака в честь дня рождения Бориса Катя занялась приготовлением торта. Вскоре ее сменила Ольга, а Катя ушла ... в тундру. Коля, Таня и Миша так и не встали.
        Через некоторое время пошел дождь. Борис, периодически появляясь у костра, делился впечатлениями об увиденном и разведанном, Кати не было. Люди разбежались по палаткам, чтоб укрыться от “приятного теплого” ветерка и небольшого дождичка. Чуть позднее, через часик-другой, все, кроме Коли и именинника, собрались в одну палатку и стали замышлять заговор, который излился в одну пересочиненную песенку. В процессе сочинения песни члены экипажа байдарки “Нинзя” все пытались, впрочем безуспешно, отыскать в лесу апельсины. Один из них так и не вернулся. А все потому, что дежурные затеяли варить обед. Попутно выяснилось, что Коля и папа Карло - одно лицо, Пиноккио и Буратино - тоже, а вот пьян и выпимши - это вещи разные.
        Обед у нас был шикарный. Аж из 5-ти блюд. Не буду перечислять, дабы развить воображение читателя. После обеда все капитаны, опять же кроме Коли, убежали за грибами. Вернулись к 6-ти и взялись ожидать (я и Миша) и готовить (Борис) праздничный ужин. Возня с ужином и грибами продолжалась до 10-ти часов. За это время Танька сотворила ложку из ольхи, а я разделочную доску и лопатку из лиственницы. Идут последние приготовления. Во славу Бориса совершен подвиг - принесена и разделана огромадная лиственница, точнее, ее пень. Скоро все начнется и поэтому продолжить придется позже.
        Все началось с тоста. Красиво и складно прозвучал он в торжественной тишине. Совершенно невообразимое блюдо, в котором было абсолютно все, оказалось довольно пикантным и вкусным. Второй тост был за тех, кто в пути. Имениннику спели ту самую песню и несколько других общеизвестных и любимых. Потом был торт и фрукты. Пели до утра (Катя и Оля).
        Имениннику подарили удочку ...

 Как на берег Соби
 Нас позвал Борисыч.
 Выгнал нас из поезда,
 Подтолкнув веслом.
 И покрылась тундра,
 И покрылся берег
 Нашими телами
 И нашим барахлом.

 R: Любо, братцы, любо,
  Любо, братцы, жить.
  Нам бы с Адмиралом
  Не в один поход сходить.

 Адмирал наш знает,
 Кого выбирает.
 Сели все по лодкам
 И отправились вперед.
 В первом же пороге
 Замелькали ноги,
 И верхом на байде
 Наш завхоз плывет.

 R.
 
 Ну а на "Катране" -
 Решето, не днище -
 Кружкой воду черпает
 Наш лихой казак.
 У матроса пятки,
 Как гусины лапки:
 "Скоро ли пристанем ?
 Не могу я так".

 R.

 Хоть и День Рожденья,
 Адмирал дежурит.
 Может даст нам выпить
 И немножко закусить.
 Мы его поздравим,
 Пожелаем счастья,
 Все, что есть на свете,
 Реки исходить.

 R.
 

        После бурной ночи по случаю дня рождения Бориса не прошло и несколько часов. Только наступил глубокий сон, слышу: Коля дрыгнулся, заерзал и вылетел из палатки. Открываю глаза и думаю: “Ага, интересно, что-то подозрительное. Пойду-ка я посмотрю”. А времени было 3.30. Вышла из палатки, на реке слышится шум вездехода в том месте, где наш костер. Страшновато стало, пришла мысль: “Сейчас машина раздавит все наши байдарки и т.п.”. Хорошо, что у палатки оказалась Люда. Она сказала, что ничего не случилось, и я пошла продолжать свой сон.
        В лесу хорошо с утра: тишина, воздух свежий, спится особенно сладко. И в это время грохот, стук ложки о тарелку. Ну как тут не проснуться - время завтрака. Дежурные нас накормили манной кашей с изюмом и вареньем. Подкрепившись, надо и в дорогу собираться. Хоть и хорошо на обжитом месте, но путь наш продолжается. Перед выходом на воду в последний раз сели у костра. Коля решил немного побаловать нас - устроить фейерверк. Боеприпас уже наготове, осталось кинуть его в костер и отойти в сторону. Для безопасности решили патрон бросить не прямо в горящий костер, а в железную банку. Ну и бросили. Ждем, но все дышит спокойствием и патрон даже не думает взрываться. Уже досчитали до десяти, все равно тишина. Чтобы ускорить процесс, начали бросать в банку камнями. В результате банка упала набок, а патрон оказался рядом с костром не взорванным. Но в конце концов это мероприятие успешно завершилось. Патрон щелкнул, после чего костер уже не горел.
        Дорога нас ожидала неизвестно какая, длиной в 20 км по плану, и к тому же порог (самый главный) у поселка Харп. Вот мы уже в пути и позади 15 км. Шиверки, обливники разнообразили ровную дорогу к солнцу. Проголодавшись, решили сделать перекус. Пока дежурные химичили у костра, остальные разбрелись кто ягоды, кто грибы собирать, а кто и еще покруче дела вершить. Ходят, и вид такой, как будто стадо пасется. А как только раздался стук ложкой о тарелку, все развернулись лицами к костру и наступающими движениями начали медленно окружать костер со всех сторон (ах, как жрать охота! Эх, бедные, знали бы они, что ждало их на обед). Суп харчо (ого-ого сколько перца), вприкуску сало (соленущее) оказали определенный эффект. Стоило только дохнуть, и изо рта точно бы пошел огонь. Но все выдержали это испытание. Так просто ничего не делается. А впереди ждал порог. Это подготовило нас к нему.
        Недалеко от стоянки начиналась зона (даже две). На левом берегу уже завиднелись каменные шестиэтажки и ангары для производства. А потом доехали и до поселка Харп, где и встретил нас ожидаемый порог. Разведав, прикинув как лучше и точнее налететь на обливники, каждый экипаж, плюнув через левое плечо и перекрестившись, смело, с дрожащими коленками, ринулся в атаку. На камеру снимать было неудобно, поэтому экипажи пошли друг за другом. Если честно, все прошли отлично. Конечно, не обошлось без мешочка нервов, зато после наступило такое удовлетворение. Но не тут-то было. За поворотом поджидал порожек 2-й категории. Все повыскакивали из байдарок на разведку. На берегу встретился местный рыбак. По просьбе капитана я осталась у байдарок. Дождавшись, когда рыбак сядет в свою резиновую ванну и погребет к противоположному берегу, я тоже побежала посмотреть на порог. Настроили камеру, приготовили фотоаппараты.
        Первым пошел Борис с Катей. Хладнокровно, не моргнув даже глазом, адмирал прошел уже не первый порог. Ведь за плечами у него огромный опыт. Следующими ринулись мы. “Хоть и материм мы свою байдарку, все же она верткая, зараза”, - сказал Коля. По валам, увертываясь от обливников, шли мы вперед. И как только порог был уже за спиной, появилось жгучее желание вернуться и получить еще max удовольствия. Третьим шел экипаж “Нинзи”. Вот они уже прошли половину порога и приближаются к финишу. Но тут на их пути, откуда ни возьмись, появился обливник. Люда видит его и хочет предупредить своего капитана. Но поздно. Байдарка уже на камне. Покачнулась вправо, потом влево. И неизвестно, чем все это кончится. Не успели моргнуть - камень уже за байдой, а Юра и Люда с веселыми лицами пристают к берегу. А на старте стоит последний экипаж - “Флорена”. Везение их не оставило и они благополучно прошли препятствие. Только репутацию подмочили, после чего кружкой и тарелкой выкачивали воду.
        Всем, уставшим, голодным и холодным, так захотелось посидеть у горячего костра, а потом заснуть крепким сном. Желания сбылись и мы стоим у костра, греемся, сушимся, набиваем желудки. Время подходит ко сну и я заканчиваю писать, широко открыв рот и чуть прикрывая его ладошкой.

        Глубокий Катькин сон и мое нежное полеживание в постели разбудил звонкий удар ложкой об тарелку. Вскоре у костра стояли Юра, я, Коля и Борис. Остальные, как выяснилось, разошлись по кустам. Но вскоре все-таки все собрались. На завтрак были геркулесовая каша и “харповский” чай. Скоро мы к такому чаю привыкнем, я имею ввиду девчонок. И все же мнения по чаю разошлись. Завхоз говорит, что из-за чая не спит которую ночь, а ее капитан утверждает, что чай очень, ну очень хорош, не портили бы, говорит, его сахаром. С утра же началась диверсия адмирала со скрытой камерой. Диверсия удалась. Затем после помойки посуды и котелков началась уже привычная загрузка в байдарки продовольствия, мешков с вещами и т.д. и т.п. Катранщики опять долго просматривали дно у байдарки и все так же глубоко вздыхали. У байдарки “Флорена” после вчерашних порогов погнулся стрингер и лопнул шпангоут. Они тоже глубоко вздыхали, глядя на свою калеку-байдарку.
        Наконец, все сели и поехали. Погода не балует. На ум идет две песни - “Солнца не будет, жди не жди” и “Все перекаты и перекаты”. Вскоре, примерно через час пути, выглянуло солнце. Это Ольга спела песню “Солнце будет, жди, жди”. Но ей ее надо было петь постоянно, так как минут через 20 опять пошел дождь. Ища место для перекуса, встретили туристов из Чебоксар на катамаране. Они почему-то шли против течения. Место для перекуса выбрали отличное: ягоды, грибы, домик рыбака, правда дров не очень многовато. Только приготовились поесть ягод, как пошел дождина, который загнал всех в домик. Через 5 минут он закончился и через некоторое время, по словам Кати, создалось такое впечатление, как-будто людей выгнали в поле на заработки. Во время приготовления обеда Таня предложила приготовить чай, смешать его с ягодами, то есть ягодный чай. Это возмутило сразу всех капитанов, кроме Миши, который не вернулся еще с заготовок. Тане такой чай сварить, естественно, не дали.
        Юра и Борис предложили обжить дом, разжечь в центре костер, затопить печь. А обед все еще не готов. А сало стоит в домике и вкусно пахнет, а обед все еще не готов. Наконец, что-то застучало. Ура, обед. Повар Коля еле занес содержимое котелка в дом. Его штормит, почему - не знаю. Наверно, нанюхался чего-то. Суп принесли, а раздавать не торопятся. Ольга вопит: “Есть хочу”, - а суп все равно не раздают. Иду за тарелкой, уже раздают. Но поесть как следует не дают. На Танин крик: “Чья-то байдарка пошла” - все дернулись с мест. Но потом кто-то утешил: “Шутка”, - а кто-то добавил: “Она уже ушла...” Когда наелись, почему-то заговорили о порнографии, эротике. А начал все Миша, посмотрев на фантик “Малина со сливками”. Что-то его там заинтересовало.
        После обеда дружно сели в байдарки и дружно поехали. По пути чуть было не сбили моторную лодку, которая имела неосторожность проехать мимо нас. Встали на ночевку на красивой поляне. Катя говорит, что здесь много грибов (ушла собирать). Здесь же мы обнаружили и стаи мошек. Все стали быстро наряжаться в накомарники. Они оказались всем к лицу. Поляна превратилась в дачниц и дачников. Примерно полседьмого дежурные начали варить ужин. Котелки тихо, мирно покипывали. Вдруг раздался возглас Коли: “Что-то горит”. Все стали искать то, что горело. Потом Коля говорит: “Да это же я горю”, - и показывает свой прогоревший, еще тлеющий, накомарник. Юра мечтает: “Сейчас Миша придет с рыбой”. Борис мечтает увидеть Полярную звезду, она должна быть прямо над нами. Но небо пасмурное. Вряд ли придется увидеть ее.
        Но вот пришло время ужинать. Рис с тушонкой удался на славу. Съев свою основную порцию, Юра и Катя, основные чистильщики котелков, принялись за свое дело. Стенки котелка от риса очистились мгновенно. Они по очереди заносили в котелок свою ложку, а затем так же аккуратно в свой рот. Дежурным осталось самое малое - лишь сполоснуть котелок, ну как из-под чая. Вечером сидели у костра, пели песни. Борис не теряет надежды увидеть Полярную звезду, говорит, что через полчаса небо все расчистится. Увидели ли Полярную звезду - узнаю завтра, а пока я пойду спать.

        Дневка. Все спят до полдесятого, только дежурная Ольга что-то там для нас готовит. А вот и первая мелкая пакость: раздача каши только умывшимся, чтобы задобрить погоду, а то что-то вопреки всем прогнозам с утра заморосил дождь. Катьке в каше было отказано, пока не умоется. Даже капитану (Мише) ничего не обломилось. С горя он пошел в тайгу обдумать данное событие. Есть или не есть? Миша решил, что все-таки нужно есть, и, выйдя из тайги, медленно потащился к реке. Коля даже предъявил дежурной свои начищенные до блеска зубы, чтобы лишний черпачок каши заработать. А каша была гречка. Поскольку в заварке чая участвовала одна Ольга, то он получился слабоалкогольный, поэтому некоторые капитаны добавили в него вчерашнего крутозаваренного чифиря из бутыли.
        После завтрака все занялись своими делами. Коля решил, что пора прекратить плавание в ванне, поэтому с утра занялся ремонтом “Катрана”. Катьку отправили на болото за ягодами на тот берег. Миша пытался что-то выловить из ямы, я попытался подорожить, но увы. С горя ушел на болото. Ягод много, но одна голубика, морошки нет. Матросы, видя что больше заняться нечем, решили устроить помойку (баню).
        Вот уже и время обеда, а котлы все при деле, так что видимо обед будет медленно переходить в ужин. На обед решили сделать кофейный напиток “Балтика” + “Осенний” (из дуба). Мишка заварил фирменный чай. На обеде все молча стучали ложками, слышался только хруст сухарей - верный признак того, что обед удался на славу. После обеда Люда, возбужденная кофейным напитком и фирменным чаем, решила выяснить отношения с Колей в виде борьбы на гондолах. Затем сделала рогатку из сидушки и начала обстреливать Катьку камнями. Но крутость выпитого суррогата дала себя знать, почти ни один камень не достиг цели. Дальше потекла обычная спокойная жизнь дневки после обеда: рыба не ловилась, грибы не собирались, ягодные плантации остались нетронутыми.
        Вот и дело к ужину подошло. Тут выяснилось, что у Коли еще есть часть сырых продуктов, за что и получен очередной втык от завхоза. А на ужин была отличная грибовница из грибов и ... (чего бы вы думали?.. Ни за что не догадаетесь!!!) горохового отвара, оставшегося от обеда. Вкуснятина, вот! А после ужина была жарка котлет из Колиных сухарей, которые он неделю отмачивал в ванной. Итогов жарки ждать не стал. Ушел спать. А по-секрету (опробовал сей продукт утром) скажу: “Я теперь знаю техпроцесс изготовления котлет в столовой”. На этом заканчиваю свою писанину.

        Проснулись в 8 часов. Адмиральский экипаж приготовил завтрак. Утро необычное. Мошкара окружила палатки и старается укусить незащищенные места. Около костровища столб мошки. При такой ситуации сложно сходить по естественной надобности. Но человек - зверь, и он во всем найдет выход. Так и мы: позавтракали и стали готовиться к сплаву. Тут Миша сказал, что нужно провести спасработы для его блесны, завившейся на кусту. В ходе сплава я не смог оказать помощь, так как поздно начали маневр. Ему помог Борис.
        Вскоре началось ужасное - встречный ветер, и довольно сильный. Жуткое состояние - вечно вычерпывать воду и при том еще управлять байдаркой. В дельте одного из притоков встретили группу на катамаране, приветствовать не стали. Прошли несколько шивер, преодолевая сильный встречный ветер. Встали на обед, где матрос воспользовалась отсутствием контроля и соизволила покушаться на меня. Но ангел-хранитель спас меня, и сук упал к моим ногам. После обеда пошли дальше, конечно, после последующей откачки воды из байдарки. В дальнейшем мы прошли более спокойное место. Видимо, повернули на восток. Ветер сменился. Сейчас он стал попутным.
        Встали на галечнике. По крутому берегу взобрались и нашли место для лагеря. Место богато грибами, ягодами. В основном, голубика, черника, немного морошки. Соорудили лагерь. Катька пошла пастись по тундре, Ольга - собирать грибы, а матрос училась рубить дрова под гитару Юры. Он сочинил эпиграмму по поводу этого. На открытом месте есть странный знак, обусловленный основной частью - стрелкой, сложенной из палок. Если идти по ней, то кроме голубики ничего нет. Потом ужинали. После ужина я ушел спать. Танька рассказала, что из собранной мной серы Людка сделала фейерверк, и что Мише повезло. Он поймал хариуса грамм на 500 с икрой. Вот пока и все.

        Собирался встать пораньше, окрыленный вчерашним хариусом, - хотел рыбачить спозаранку. Однако всю ночь лил дождь и дурные намерения пришлось оставить. Разбудил меня Борис, когда дождь перестал, а завтрак уже раздавали. После завтрака я-таки отправился выделываться со снастями и зацепил блесной какого-то полоумного х. Тут как раз подошел Борис с камерой - так я еще с этим х. и попозировал. Тем временем народ собирал грибы и ягоды. Грибов здесь не очень много, хотя есть. Голубики полно. Много брусники, но малость недозрелой. Место красивое, как и все в тундре. Если бы еще ясного неба - полюбоваться закатами. Вчера мимо нас прошел ПСН. Они, похоже, сплавлялись с Хараматолоу (приток Соби). Им не очень-то вчера везло ввиду мощного встречного ветра. У меня даже руки замерзали и весло вырывалось.
        Пообедали ухой из 2^х Х., рожками с грибами и голубичным киселем. После поимки второго х. Борис утвердился в намерении сделать сегодня дневку, так что все расслабились. После обеда минут 15 непрерывно ржали. Было предложение из “Мишки на севере” сделать “Косолапого” и тому подобные приколы. После обеда посидели у костра. Люда чистила грибы - полный котелок. Хватило на хорошее жарение и грибовницу. Я пошел со спиннингом и словил еще одного Х. Поставил жерлицу. Пока стоял со спиннингом, на несколько минут прояснило закатное солнце и осветило лиственницы на противоположном берегу. Господи, какие краски! Такой золотой зелени я еще не видел. Нарисовать - никто не поверит, что это не фантазия.
        Сейчас ужин. Катя где-то гуляет по тундре и ее никак не могут дождаться. Это не ужин - это обжираловка. Полная миска крутущей грибовницы, такая же - с рисом с тушонкой и жареными грибами. Катя добавила рыжиком. И этот отъевшийся народ просит запечь Х., фаршированного грибами и сделать десерт из голубики со сгущенкой. Как все это съесть - непонятно. Борис уже извращается, поджаривая баранку. Понятно, что после такой еды писать я уже не смогу, так что на этом и заканчиваю.
        Нет, это надо записать: Люда просит сахара к сгущенке.

        Утро нас встретило ярким солнцем и призывным звоном дежурного к завтраку, второго дежурившего поднимали в грубых выражениях после всех. Скромный завтрак разнообразили остатки вчерашнего десерта (голубика + сгущенка). Солнце оказалось коварным, на воде дул пронизывающий ветер. После внеплановой дневки и 5-разового питания (последний ужин закончился около часа ночи) народ собирался вяло. Наконец-то выход на воду состоялся. Быстрое, как обычно, течение, пронизывающий ветер, прекратившийся вдруг после одного из поворотов реки. Потеплело, ветер стих. Борис проинформировал, что пересекли Полярный круг. Экипаж “Флорены” поправил шапочки, видимо, забыли нагнуться.
        На перекусе всех покосила какая-то интеллектуальная болезнь: все кинулись решать Юрины загадки. После перекуса удалось выяснить: за сколько приемов можно поместить бегемота, а за сколько жирафа в холодильник. Все остальное время и в плавании выясняли: какое отношение имеет мясо пингвина к мужчине-самоубийце. Предположения были самые разные. Разгадка превращалась в многосерийный детективный сериал. Думается, что съеденная вчера рыба повлияла на вспышку интеллекта. Умная попалась. В промежутках между кошмарными разгадками “Флорена” и “Нинзя” оглашали речку громким хоровым пением. После ужина все же выяснили, что либо пингвин был чокнутый (автор - Миша), либо пингвин и женщина, которая умерла в загадке, связаны деторождением (автор - Людка).
        Закапал дождь после ужина, он превращался в досадное недоразумение. Результат: вымокло все, что можно. Костер оставлял желать лучшего, с трудом кипеча котелок с водой. Сверху лилось уже как из ведра. Огонь в костре все же победил сырость, а ливень тем временем превратился в морось. Народ пополз из сырущих палаток к костру. Завхоза тем временем крутанули на шоколадку, сожгя перед этим мой носок. Борис пополнил серию загадок еще одним покойником, наведя народ на массу предположений о смерти несчастного. В дальнейшем времяпровождение у костра ограничилось тушением Мишиной рубашки, сушкой все еще сырых вещей и рассказом анекдотов.

        Кажется, дождь - а это мошка. Не успела выйти - заели. Накинулись голодные на бедную дежурную. Завтрак приготовлен за рекордное время - 2 часа. Подъем, а кто не хочет - может не вставать, каши все равно не останется (припомним дневку 9 числа - чернослива не оставили). Утро безрадостное: солнца нет, опять дождь. Адмирал перед завтраком принес грибов и сообщил, что ягод много сладких, ну а мошки... Экипаж “Катрана”, как всегда, спит. Начался мелкий террор Коли после его пробуждения: “Почему неумытый? А тарелка-то какая грязная”. Коля недоумевал: “За что?” За чай (сам-то спал, а я, как филин, полночи: “Угу”). Пошли вялотекущие разговоры о рыбалке, о мальках. Вспомнили несколько анекдотов про червей. Вдруг все внимание привлекло какао: сначала Юра пролил свою кружку, а потом и Борис чуть не пролил весь котелок. Видно какао было приготовлено по особому рецепту (“самовыливайка”).
        Не прошло и полчаса после завтрака - у Бориса начались прихоти: то грибков солененьких, то картошечки (это ж сколько можно издеваться над завхозом: вчера просили ножку баранью жареную с красным вином, но, в конце концов, согласились на конину). Людмила А., подначенная на купание, попрощалась со всеми, погрелась у костра в последний раз и ушла к реке в неизвестном направлении, наотрез отказавшись сниматься. И так-таки искупалась.
        В лагере тихо, все занимаются своими делами. Таня тоже захотела освежиться. А Миша пожалел, что не было в руках спиннинга, ну и рыба плещется. У “теток” начался массовый сдвиг по фазе (ведь дурной пример заразителен), они почти в полном составе ушли купаться, пока кинщик-Борис мыл голову. Поэтому отснят этот героический эпизод нашего похода не был. Миша категорически отказался купаться, сославшись на то, что у него нет на это здоровья. Юра был занят обычным делом - перебирал свои камушки, как четки (наверно, нервы успокаивает), а потом ушел в тайгу в неизвестном направлении. “Тетки” тем временем завершали второй заплыв по Соби (в месте, где вам по коленки будет). Вода теплая, особенно, когда из нее выйдешь на берег под дождь (только ноги сводит). Купанье удалось на славу, а затем продолжили водные процедуры, устроив себе головомойку. Погода, ошалев от таких выходок, стала резко исправляться. Дождь кончился, выглянуло солнце, стало значительно меньше мошкары.
        До обеда было все относительно спокойно, каждый занимался своим делом. Борис с Катей ушли вместе в тайгу, последовав за Юрой, Миша рыбачил, Коля спал. А “тетки”-пингвинихи грелись у костра. Время приближалось к обеду. Вернулся Борис без Кати, принес грибов, занялся их переработкой. А затем стал снимать процесс приготовления обеда. Снял Мишу (хотя и утверждал: “Зачем Мишу снимать, он же не девочка?”), когда тот рубил дрова, а полено попалось такое - быстро не поддалось, все-таки лиственница. Как съемка была окончена, оно почему-то сразу раскололось. Пока варился обед и шкварчали грибы на сковороде, голодные туристы занялись умственной разминкой (доотгадывали вчерашнюю загадку про пингвинов и жену). Борис выдвинул гипотезу, что мужик застрелился из-за того, что он ел не мясо жены, а мясо пингвина. Но версия, что жена заразилась от пингвина, всем понравилась больше. В конце концов загадка была разгадана, а обед еще все не был готов. Тогда стали проверять жука-короеда: насколько он силен, заставляли его поднимать лапами то ложку, то хопку, то палку.
        Ну вот, обед готов, но не все у костра. Борис звонит в тарелку-гонг, выманивая из леса Катю с Юрой. Обед проходил спокойно, но Юры все еще не было. Предположили, что он ушел в ближайшую деревню Катровож за водкой к рыбе (Миша: “Ну вот, опять про рыбу”). Люда начала беспокоиться о своем капитане. Миша тоже захотел в Катровож: идти по девочкам. Предложили побриться в конце похода, так как не пустят в поезд. Не уговорили. Сказали, что будут бриться на гусятнике (как начнут, как начнут). Вдруг появился Юра на горизонте. У всех отлегло на сердце (особенно у матроса), и не напрасно была забота - Юра угостил ее ягодами. И тут пошла шутка о киселе из ягеля. Начала Люда: “Ой, чего кисель какой-то не такой”. Потом сразу разговор перешел о рогах, которые отрастут в зависимости от количества выпитого киселя. Но рога дают свои преимущества: во-первых, девки приласкают, пожалеют, во-вторых, можно сушить белье и сдавать эту сушилку в аренду за шоколадные конфеты и даже за шоколадки, а в-третьих, сколько места освободится в палатке, так как сохатые уйдут в тайгу на подножный корм. Шутка прошла, но поверили или нет - не поняла. Смех-то смехом, но после киселя начались странные происшествия: Борис стал чесаться спиной о бревно, Таня легла вдалеке от костра и стала протягивать ноги, а потом и затихла. Наевшиеся туристы постепенно разбрелись по острову на заготовку пищи, а Юра, разобрав свои камушки, пел очень душевные песни (даже взгрустнулось).
        Скоро ужин. Медленно варится в котелке перловка - будет Мишкина каша, так как было полкотелка, а теперь целый (но она еще не сварилась). Поступило предложение: разложить ее в два котелка и устроить очередной второй ужин. Борис принес дрова. А Юра спросил: “Где вы нашли тропинку?”, а Борис не дослышал и сказал из-за палатки: “Время полдесятого”. Опять издеваются над начальником (разговаривает сам с собой, а потом говорит, что с Мишей или с Колей). Скоро будет готов ужин. Каши получилось полтора котелка, пришлось половину перловки делать с грибами. Повспоминали прошедшие походы. Миша долго извинялся, что опоздал на дежурство, и в искупление вины принес щуку и грибов (и намекнул на ночную смену). Миша грибовницу не захотел есть с майонезом, продукт возмутился и вылился из тарелки, опрокинув ее.
        Второй ужин, совсем обнаглели. Захотели варенья - “а хариус у вас не треснет?”. Таня спросила после ужина: “Когда будет молочный суп?” После 100 грамм под уху стали изучать созвездия. Все просили сгущенки или варенья. Стали играть в пошутилки. Коля искал блестящую банку среди кучи грязной посуды. Катька увидела северное сияние - вроде не пила, нанюхалась. Люда прилегла у костра - в палатку хочет, а вдруг что-нибудь дадут еще. А Бориса на работе сотрудники закладывают, но не всем, а только своим. Он в походе, а по телефону отвечают, что он вышел и будет нескоро. Спели песню про 5-ю точку, но после слов “о боже мой, нас кормят чем попало” раздался нездоровый смех. И в любой песне, где пелось о еде, раздавался дружный хохот. Пошла масть на забойные песни. Мысли сексуальные забродили в голове. Катьку подбивали на стриптиз. Она отказалась, так как нет подходящей музыки для секс-шоу. Танька запела матерщинные песни и Юра продолжил. Завтра снимем ваши нецензурные песни на видеокамеру, тогда и заотжимаетесь. Но пошел дождь. Дождь пошел сильный, все ушли спать, но из женской палатки раздавались еще долго восторженные возгласы. Ну все, кажется, спим.

        День следующий нашего путешествия “обрадовал” нас, в очередной раз, дождиком. Картину дополнил ветер, который, по счастью, оказался попутным. По этому ветерку мы резво пролетели несколько километров. Встретили сначала туристов из Саранска (Коля стрельнул у них сигаретку), потом рыбаков, которые сказали, что до Катровожа 17 км. Сразу после встречи с рыбаками подыскали место для обеда. Издали бережок выглядел симпатично, но, подъезжая, мы несколько раз скребанули по камням и вышли в воду и в грязь. Ко всему прочему, наш друг ветер оказался совершенно непереносим, так как от его порывов укрыться было весьма проблематично. Но место было все же найдено. Соорудив костер, люди разбежались по тундре. Нашли морошку, чернику, голубику. Первые 2 в небольших количествах. Съев все, что было сготовлено, покимарили полчасика и отправились дальше.
        Двигались, пока не увидели вдалеке трубу. Решив, что это Катровож, нашли стоянку на левом берегу реки напротив небольшого острова. Мы с Борисом сходили до леса. Притащили три пакета грибов. Все чистят грибы. Грибы жарятся и варятся. Коля, с больной головой, запивая аспирин, рассказывает о старинном способе согреться - полностью раздевшись лечь рядом с обнаженной женщиной. Ольга развила тему: “300 грамм и 2 женщины рядом”. Колю обвинили в том, что его тянет налево. Вокруг разговоры о приготовлении пищи. Команда “Катрана” пересыпает соль и соду в бутылки. Завхоз размышляет о сахаре (вслух). Идут беседы о будущем, то есть о подходе к Лабытнангам и отправлении домой. Грибовница густая: “Чтоб хариус треснул”.

        Утром еле-еле вылезли из палатки, только ради завтрака. А завтрак был даже двойной: суп молочный и каша, а еще кофе со сливками! Коля отличился. У всех кружки, тарелки на месте, а Коля потерял. И, главное, потерял то, что лежало у него под носом. Я решила ему помочь и отдала самодельную ложку. Он пару раз черпнул и выбросил. “Фигня”, - говорит. Нашел он свою посуду только после завтрака.
        С погодой нам повезло. Солнце светило и небо было безоблачным, а ветер спокойным. Мы быстро собрались и поехали. Долго мы шли, часа 3. Спокойная река быстро выматывает, и уже ничто не волновало, лишь бы встать побыстрее на перекус. Но даже при таком настроении нельзя не заметить красоту дикой природы, куда редко ступает нога человека. Снизу вода, а сверху небо голубое-голубое. Солнце светит ярко и лучи его играют в ребристой воде, выстилая дорожку. Над головой шмыгают смелые чайки, тут же ныряет водяная крыса. А утки-”поднырки” изо всех сил стараются отвлечь нас от своих малышей. Подходя к поселку Катровож, увидели на берегу пасущихся лошадей. И такая белая зависть взяла, что я готова была даже бросить байдарку, лишь бы поездить на коне. Но увы, было не до этого.
        Вот мы выходим из Соби и напрямую в Обь. Через 40 минут остановились на перекус. Берега все илистые и очень тяжко ходить. Еле вылезешь. Мне даже пришлось снять кеды и в носках так и идти. Но зато позже Коля навалил веток, и, как по трапу, спокойно можно дойти до байды. На обеде между Борисом и Колей завязался какой-то разговор, по-моему, насчет карты. И Коля сказал: “Если ..., то натравим на тебя завхоза!”. Борис - не трус, но он сказал: “Ой! Боюсь!”.
        По дороге встретили “коллег”. Их было семеро на катамаране с тремя гондолами. Позднее выяснилось, что они из Москвы. На ночную стоянку они встали рядом с нами. Берег был таким же илистым, и перед тем, как выйти матросам на берег, капитаны в сапогах сделали дорожки из веток. Борис кинул бревно к своей байде, да так, что бедное Катино лицо... Катя: “Ах, глаза!”. А Борис: “Глаза-то наплевать, отмоются, а вот байдарка...” (а у Кати до сих пор глаза щиплет). Разожгли костер. Дежурные начали заниматься ужином, а остальные, как обычно, - по грибы и ягоды. Собирали чернику, после чего рты стали черными. А Миша забрел так далеко, что нашел морошку.
        На ужине не успели доесть, как начали говорить уже о втором ужине. Готовить его дежурные отказались, а дежурство следующих начинается с утра. Остается “рыжим” завхоз. Оля сказала: “Идите в тундру, и, если чего добудете, будет вам второй ужин”. Коля доверил мне уложить в палатке, а сам ушел, взяв котелок. Вернулся с морошкой. Миша ушел на промысел рыбы. Но пришел он со словами: “Поневоле плюнешь на все и запьешь!”.
        Сначала на второй ужин хотели сделать мусс, но, так как завхоза не раскрутили на манку, идея не удалась. Но завхоз, ничего не говоря, угостила нас оладьями с черникой. Катьку будить не стали, а остальные были в восторге от вкусного ужина. Кстати, времени было 23.20. На это Люда сказала: “Первый раз в походе ночью ем”. В ответ - хохот. Оля отвечает: “А про хариуса забыла? Я конечно понимаю - хорошее быстро забывается”.
        Тут вспомнили, как Борис говорил с Катькой. Она сказала: “Три дня осталось мне жить”, а Борис в ответ: “Ну и отлично!”. И еще. В мешке после сухарей остались крошки. Люда спросила: “Куда их?”, а Борис тут как тут: “Оставь, Катька потом доест”. Посмеялись. Потом посидели у костра под звук гитары и разошлись, все-таки сон остается благим делом.

        Утром проснулась - в палатке никого не было, кроме комаров и мошек, которые все перекинулись на меня. Одной в палатке стало скучно и я спустилась к костру. У костра дежурные готовили завтрак, а завхоз опять (Ура!) готовил блинчики-оладьи. Мимо проехала моторка, остановилась, посмотрела на наше место: то ли мы их место заняли, то ли они хотели посмотреть не лежит ли чего-нибудь лишнее. Вскоре все собрались у костра. Борис пришел с небольшой кучкой грибов и сказал, что грибов в этом лесу нет. Поедая вкусные оладьи, решили, что уходить с этого места не будем, пока не кончится мука и ягоды. Завхоз ответил на это: “Фигушки вам, оладьи”. Борис ответил, что на обеде все-таки надо. Что ни сделаешь ради съемок. Тут Миша сказал, что в спасжилет подушку больше засовывать не будет. На что Борис заметил, что подушка на спине и не больно-то нужна в спасжилете, что она нужна на груди - если всплывать, так уж не вниз же головой.
        - Так что ж ты раньше-то молчал, начальник?
        - Хотел посмотреть как всплывешь, - говорит Борис.
        Дежурные нынче жиды. Юра хотел зачерпнуть какао, как грозный крик дежурного Коли: “Куда!” - остановил парня. Дежурный продолжил: “Ты сейчас напьешься какао, а я куда кашу девать буду?”. А Юра и говорит, что он и какао, и кашу - все попробует. После завтрака пошел дождь. Кто-то ушел в палатку, кто-то в лес по ягоды. И вообще, все место, где мы стоим, усыпано ягодами: морошка, голубика, черника. В течение дня мы неоднократно делали вылазки в лес и приносили много-много ягод.
        На обеде Коля сказал: “Черт возьми, у меня от этих киселей крыша съехала. Скоро ли чай, завхоз, будешь заваривать?” И правда, Коля глотал таблетки одну за другой, чтобы остановить свою крышу. Зато на ужине он оторвался. Заварил себе крепкий-крепкий чай. После же обеда все опять ринулись за ягодами. И опять сбор неплохой. Вообще, промежуток времени от завтрака до обеда и от обеда до ужина мало чем отличался: ягоды, дождь, мошкара, комары.
        На ужине дежурные приготовили сразу двойную норму (это входит уже в привычку). Суп, греча с тушонкой и, опять же, блинчики - вкусно. На третий ужин завхоза не раскрутили. Ольга сказала: “Хоть меня варите, я даже сопротивляться не буду”. Завхоз после трудового ягодного дня устал. Борис, Юра, Коля, поняв, что больше у костра уже ничего не дадут, ушли спать. Остальные, посушив свои пожитки, поговорив о том, о сем, тоже пошли спать. Мы с Ольгой зайти в палатку сразу не смогли. Во-первых, Катя настроила западню из лески и мы в ней запутались, во-вторых, минут 40 закрывали замок на палатке. Но в конце концов все было устроено и мы легли спать.

        Сегодня Миша дежурит, в связи с чем ему и приснился следующий сон. Он спрашивает у меня время. 7.15. Пора вставать и дежурить, но он тут же засыпает. Чувствуя, что проспал и будет наказан голодными членами группы, просыпается в холодном поту и выскакивает из палатки. Тут он сталкивается с Ольгой (это уже не сон) и от нее узнает, что времени-то всего около 6?!?!?! И тут Миша никак не мог долго понять, почему я ему сказал: “7.15”. Но, как выяснилось позже, это был всего лишь сон. Несмотря на столь ранний подъем, завтрак был приготовлен вовремя.
        А на завтрак был хрустящий поджаристый белый хлеб (последний!). Все повылазили из палаток, почти все приели, а Татьяны все нет. И тут раздалось мощное ругательство дежурного: “Сейчас всем раздам кашу вашу!), - огласившее мощным эхом все окрестности. Заволновался и лагерь москвичей, расположившийся неподалеку от нас, от лишней порции каши кто же откажется. Чувствуя, что еще немного, и ее порция будет роздана в качестве добавки, Татьяна спустилась к костру и принялась жадно поглощать завтрак. После завтрака все занялись сборами к очередному ходовому дню. В процессе сбора Миша изучал различные виды узлов.
        Вот наконец-то и вышли в 11 часов. Закинул дорожку, дал ЦУ, чтобы не мельтешили под ногами, и пошел, пошел... Только вот щуки что-то не видно, только утки то тут, то там подныривают под байдарку. А вот и щуренок. Подпрыгнув от радости, что увидел меня, моргнул правым глазом, проплыл вдоль байдарки и был таков. А пейзаж, е-мое, одни кусты, кусты, кусты... да гнилые илистые берега, на которые не выползешь. Этот гнилой пейзаж скрасила гряда Полярного Урала, нарисовавшаяся прямо перед нами.
        Вот и время перекуса, а на берег и выйти-то негде. Но кое-как к часу нашли более-менее приличное место для перекуса. И грязи не так много, да и кусты сухие есть. Во время готовки перекуса опять перемывали косточки завхозу, раскручивая на что-нибудь вкусненькое. Вобщем, кроме супа была поджарена буханка черного хлеба на масле и выдано каждому по 4! куска вкуснейшего хлеба. Запить все это решили компотом из черники и чаем, с чем Катька никак не могла согласиться. Подговорив Юру, отлила полкотла общественного компота и засыпала туда крахмал. Раздавив все это на двоих, что еще более обострило аппетит, Катька заметила какую-то баночку с водой, где болталась муха. На вопрос: “Что это?” - завхоз взвыл: “Ну хоть только это не пей, пожалуйста!”. Надо отметить, что если бы не забота Коли о компоте, то и его бы поубыло, доберись до него Катька. И кое-кто остался бы без компота.
        Вот все поели, и ... группа начала разлагаться прямо на глазах. Кто разложился у костра, кто на дереве, кто на траве, кто на кочках, вобщем, кто где ел, тот там и выпал в осадок. Засняв все это разложение, мы отправились дальше. Через час встретили мужиков на моторке, они сказали, что до Лабытнангов 2 часа ходу и леса не будет по берегам. Решили, что пора остановиться. Увидев по правому берегу причал из развалившейся связки сосен, что значительно облегчило наш выход на берег, дружно высыпали на оный и решили обосновать тут лагерь. Но дождь частично порушил наши планы.
        Трое мужиков (по-секрету: Миша, Юра, Коля) решили развести костер из сырых деревьев. Накрылись ковриком и долго-долго разжигали бересту. Если бы не сухие дрова, что принесла Ольга, долго пришлось бы ждать костра. “Сообразив на-троих”, Юра сразу выпал в осадок, чем вызвал дружный смех всей группы. Миша же с Колей еще долго токсикоманили, вдыхая ядовитый дым костра. Не обошлось и у меня без киля: пытаясь сесть на бревно, которое почему-то резко ушло вниз, я упал, сделав кувырок почти через голову назад.
        Тут вновь заработало радио завхоза. Миша в сочных красках обрисовал самые различные блюдья из говядины, отчего у всех начала усиленно отделяться слюна. Потом по радио было объявлено, что ужин окончен. Дружным решением всей группы порекомендовали Мише открыть в Кирове телефон доверия для голодающих. Уж очень хорошо у него это получается, как-будто уже поужинали.
        А вот и дождь закончился, тут и костер как следует разгорелся. Пока сушил спину, на ней разложили дрова для сушки. Пришло время готовки ужина, уже настоящего. Тут появился Миша и попросил обозвать его “задолбанным карасем”, так как он только что не смог выловить не то что РЫБУ (о, это запрещенное слово), а целое бревно. Оно (щука или что-то другое) скрылось среди настила из бревен, оставив Мишу с голой блесной. С горя он обмотался весь леской и пытался весь вечер освободиться из ее оков. Съев ужин, я удалился на сон. Надеюсь завтра проснуться пораньше (по-местному), чтобы пораньше быть в Лабытнангах и успеть высушиться. Все.

        Проснулись от позывного. Это дежурные сготовили со сранья. Вставать неохота. Не выспался. Танька рядом сопит. Пришлось встать. Поел и снова завалился спать. По голосам понял, что лагерь уже собрался. Нехотя встал. Так как снаряжения мало, то сборы были коротки. Стали собираться, как обычно, по дождю. На воде дождь кончился, но поднялся ветер встречный. Тоже плохо. Руки стынут.
        Вскоре прибыли в Лабытнанги. Встали около причала, бывшего. Расположились. На нашу судьбину появилось солнце, что нас обрадовало. Здесь мне рыбаки выделили две сигаретки. Мелочь, но приятно. Вобщем, высушились хорошо. Вечером к нам подошел мужчина и в разговоре он поведал нам, что на Соби старатели моют золото. Хариуса они ловят ради спортивного интереса.
        Перерыв.
        Капитаны пошли за водой, так как в Лабытнангах вода привозная из Харпа (северное сияние). Матросы опять начали склонять разговоры к тому, что опять они пошли по девочкам. Капитаны пришли и загадали матросам задачу: как на русский язык переводится Лабытнанги. В ходе умных рассуждений было выяснено, что название переводится как “семь лиственниц”.
        Сейчас Юрик развеселяет матросов игрой на гитаре. Готовится ужин. На вокзале неудобства. Нет туалета. Мал зал ожидания. Сейчас поужинаем и пойдем на вокзал. Напоследок завхоз решила побаловать народ - испекла блинов. Ягоды истолкла и смешала со сгущенным молоком. Закончили уже в 1 часу ночи.
        На этом кончаю писать. Мой срок кончен.

        Поблагодарив завхоза за второй ужин, мы начали перенос вещей с берега на вокзал. Как ни странно, поклажа стала тяжелее, особенно моя байдарка, в которую я упихал все свои вещи. Мы шли по колее, шпалы под нами прогибались, а Люда рассуждала о том, как хорош водный туризм - не надо ничего таскать на себе.
        Мы тихо-мирно сидели на вокзале, правда Колю с Таней замели в милицию. Тут подошел пронырливый проводник с поезда “Лабытнанги - Москва” и предложил идти сразу к нему в вагон, а не торчать на вокзале. Сговорились по 35 штук с хариуса. Расположились в вагоне на ночлег, правда я сбегал на берег в надежде отыскать девшийся куда-то кошелек, но тщетно. Ночь ясная, звездная, такие редко выдавались в нашем путешествии. В вагоне улегся на полку, накрывшись штормовкой. Проснулся уже на ходу, жутко замерзнув. Спасла, как всегда, Ольга, выделив часть своих теплых вещей.
        В Харпе начал садиться народ и нас переместили в последнее купе. Куда едут все эти люди? Сейчас едем по нашему же маршруту в обратную сторону. Народ прилип к окнам, пытается узнать места обетованные. Поход пролетел, как водится, незаметно. Впечатления пока спрессованы в комок и некоторые события приходится вытягивать как за веревочку. Пока мое самое сильное впечатление - хрустально чистая вода в верховьях Соби и облака, сидящие на горах. Ольга предложила выйти и пройти маршрут еще раз, уже без еды. Вообще, тема голодающего народа красной нитью проходила в походе, особенно на вторых ужинах. Никогда не забыть запеченного в майонезе хариуса, фаршированного грибами. А сколько было грибов! А ягод! Хочется обратно в тундру. Походить по мягко подпружинивающему мху.
        Опять сварганили хавчик. Опять есть. Тушонка намазана на хлеб, сало порезано, чай заварен. Ольга мечтает о слабом чае. Думаю: “Ничего, когда-нибудь привыкнет”. Проехали место первой стоянки. Домик, в который сначала забросили барахло, уже почти весь разобран! Переезжаем из Азии в Европу. Народ продолжает прикалываться. Катя отмочила пенку насчет товарного вагона вместо паровоза, основываясь на закрытом тамбуре.

        Опрос на первое впечатление.

	Ольга:	“Как не хочется уезжать. Неужели уже все!”.
	Таня:	“Маловато будет”.
	Люда:	“Хочу еще прямо сейчас повторить первые четыре дня”.
	Катя:	“До сих пор не могу разобраться насчет Соби с Ельцом”.
	Борис:	“Хорошо, что сидим в сухом вагоне”.
	Коля:	“Не хочется домой. Внутри пусто”.
	Юра:	“В коллективе появился дух взаимопонимания, с такими отношениями между нами было бы еще лучше”.

        Опять ржут, вспоминая вчерашнее, как у костра перебирали пальцами, а сейчас Катя пытается повторить, и все ржут еще больше. Опять шиза. Люда сделала кольцо из кембрика, и они с Борисом накидывают его друг на друга. Так, теперь на всех подряд.
        Выгрузились в Сейде. Борис взял билеты на поезд. Мы с Юрой сбегали за водой. С помощью бензина и охотничьих спичек запалили костерок на старом месте. Оля с Катей сбегали в магазин за хлебом, но его нет. На мои слезные мольбы о пиве Ольга отвечает ледяным взглядом завхоза. Вместе с нами выгрузилось еще 3 группы турья (одна группа из Кирова - некто Булдаков). Сбегали с Борисом в комок. Взяли, наконец-то, пиво и др. Ветер дует такой силы, что дверь из комка открывали с Борисом вдвоем. Пока дежурные варили обед, соседствующие группы объединились и неплохо киряли. Потом товарищи пели хорошие песни, а потом другие товарищи их поднимали.
        Поезд опоздал минут на 10. Мы почти точно встали перед ним с грузом и закидали барахло примерно за минуту. Все, едем в Киров. Выпили пивка, и мы с Колей отвалили поспать. Проснулся от жутких Катькиных криков - она требовала с Коли сало из заначки. В вагоне - жуткая холодина, проводники не топят и сами слиняли в соседний вагон греться. Мы с Борисом то прыгали, то приседали, чтобы согреться, а Коля счастливо спал в спальнике.
        В Инте с Борисом вышли и бегом побежали по платформе - все теплее, заодно и пивка взяли с арахисом. Перед ужином дернули - стало еще теплее, а уж когда девушки с Юриной помощью накормили шикарным ужином - совсем разомлели. Борис, дабы не терять тепло, зарылся в матрасы, а я, посидев еще чуток и послушав Катину ругань с проводником, последовал его примеру. Юра в это время играл и пел, и, со временем, я надеюсь, все легли спать.

        Подъем состоялся без привычного звона посуды. Завхоз что-то химичил с вареньем, сгущенкой и печеньем. Экипаж “Нинзи” ошивался тут же, примазываясь к плодам этого творческого процесса, попутно вылизывая освободившуюся и неосвободившуюся тару. Гости из соседнего вагона с маленькой девочкой разрядили обстановку. Народ рассредоточился по купе. Взяли гитару, попели детские песенки, повспоминали о воспитании подрастающего поколения в прошлых поездах, походные приколы. Засуетились дежурные, выполняя распоряжения завхоза, видимо, скоро завтрак...
        Да, легкий завтрак напоминал скорее большой обед по времени и количеству. Из соседнего купе слышались угрозы в адрес завхоза от обессилившего от перееда народа, на что завхоз отреагировал двумя “Пингвинчиками”, напомнив о загадке, которая будоражила умы весь поход. Народ, отползший от стола в 12.00 (по Москве), огласил вагон поначалу очень даже скромными воплями сытых. Детские песенки Люды и Оли привлекли Бориса с камерой. Подтянулись остальные, и масть пошла. Но дурдом начался еще в процессе приема пищи. С подачи завхоза решили подбить Людку допивать варенье из бутылки (0,7 л). В случае проигрыша щелбан получал Юра, а выигрыша - Борис. Последнее несколько охладило азарт - обижать начальника стало боязно, а связываться с капитаном - тоже не кайф. Миша, появившись отблагодарить матроса за неучастие в азартных играх, вызвал удар тем самым на себя. Тут же решено было отыграться на нем, как на нейтральном лице.
        Массовые песнопения плавно перешли в обед, больше похожий на пытку обжорством, а на столе тем не менее аппетитно маячил торт. Соседнее купе еще перед обедом заправилось пивцом с воблой. Между приемами пищи продолжали безбожно мучить гитару, Юру, ручки и клочки бумаги. Время от времени Борис сообщал о въезде в очередную географическую область. Но нарисовался Коля и потребовал освобождения крышки от котлов, в которой был торт. Съесть его решили сразу после Мурашей. Борис скромно попросил Таню “навалить кучку”. После чаепития видухи у всех были еще более плачевные, чем после обеда и завтрака. За счастье было спихнуть остатки своего продукта кому-либо. После такого питания можно в дальнейшем ноги протянуть.
        Проехали Юрью. Народ расползся упаковывать вещи. Скоро Киров, а вещичек, однако, не меньше, чем перед походом. Диковато смотреть в окно - вместо привычной тундры... А закаты все же в Кировской области не хуже, чем на севере.

        Дневник, прочитанный вами только что, был записан во время прохождения маршрута 2 к.с. на Полярном Урале по р. Собь - р. Обь - р. Малая Обь от остановки 101 км до ст.Лабытнанги. Маршрут совершен четырьмя экипажами с 3 по 23 августа 1996 года в составе:

        экипаж адмирала (байдарка без названия - в целях конспирации):
                Борис Баранов - адмирал, он же кинщик,
                Катя Зубкова - матрос - крупный специалист по Соби с Ельцом;

        экипаж “Флорена”:
                Миша Ямшанов - кэп - основной поставщик рыбы к нашему столу,
                Ольга Калинина - матрос - основной кормилец группы, то есть завхоз;

        экипаж “Нинзя”:
                Юра Окунев - кэп - в ловле рыбы замечен не был, зато хорошо играл на гитаре и пел,
                Люда Сандалова - матрос - главный лекарь;

        экипаж “Катрана”:
                Коля Коснырев - кэп, крутой казак,
                Таня Сапожникова - матрос с гусиными лапками.

        Мучил клаву, сканил, оформлял этот дневник сам адмирал, за исключением рисунка с титульного листа, любезно предоставленного завхозом.